Памяти Натальи Хаткиной

«...У нее есть несколько поэтических автопортретов, ироничных и безжалостных, но одновременно полных чувства женского достоинства.
Я написал предисловие к самой первой книжке Наташи еще в 1981 году, уже тогда понимая, что в русскую литературу пришел настоящий поэт. Попробуйте-ка забыть хотя бы эти две строки – не получится: «Как я тогда просила:
– Господи, дай!
– На, – отвечал, – только будешь нести сама».

(Из рассказа Евгения Евтушенко о Наталье Хаткиной)


***


Это же Старушка-Ха(*)
с виртуозностью стиха!

Помню-помню: Хамовита,
и Хитрюга, и закрыта,
и - Хорошая такая,
и, в Хозяйстве понимая,
для другиХ одета в маску:
«В букве Х есть тайна... сказка...»...

В детстве ты была упряма,
и тебя пугала мама,
говорила страшно ночью:
«Щекотун вдруг защекочет...»,
и не скрыться у отца
от щипцового Щипца...

Знаешь, сам бы испугался
щупальцового Щипанца...

Помню горестную утку
и смешную прибаутку,
что шапчонку сшила зря,
а потом сказала: «Кря»...

Кря так кря... Одна дорога,
как в «Воздушную тревогу»,
одурев, услышать вой
у судьбы над головой...

А ещё (все были живы)
на бульваре ели сливы,
и сидели чинно йоги
у ларьков, как будто Боги,
отрешаясь, мысли слив,
от покупки спелых слив...
Как тогда ласкал твой взгляд
запоздалый листопад...

А ещё присяду чинно
и припомню, как мужчиной
быть отрадно в Женский день.
Это знает каждый пень.
Даже брат, поэтом ставший,
знавший всё и понимавший,
давший мне простой совет,
чтоб терпел и ждал рассвет...

Помню-помню, как открылось...
Не исчезло, не забылось...

Обратилась как-то к мужу
вынести ведро наружу...
Беззащитное нутро,
знать, не вынесло ведро.
До сих пор ведро стоит
и о чём-то говорит...
Говорит, порой хохочет,
в смыслах разобраться хочет.
Разобравшись, смысл трактует,
идеальное смакует:

«Вот идеал: застенчивый герой,
Снующий по квартире с пылесосом,
Который в прошлой жизни был матросом,
Способным на жестокий секс порой.»

Ну это — так, смешки. Иное дело -
служить последним знаменосцем войск
любви, смотрящим смело,
где счёта нету посрамлённым,
поруганным её знамёнам,
и где стоишь одна на поле бранном,
и где играет ветер над тобой
полотнищем истерзанным и рваным...

Да... Верно-верно, было-было...

Ещё я знаю как ходила
в «заплечные»... Мороз был жуткий.
Неслись беспечные маршрутки,
и в веселящейся одной
от...здили и так - босой и голой -
выбросили в снег...
Была потеха из потех...

И  я помню, как сердце стучало,
стыла в жилах усталая кровь:
«Неужели никто не подхватит?
Неужели никто не прокатит?
Неужели никто не заплатит,
Не заплатит никто за любовь?»

Эх... Денёчки, снегурочки, ёлочки...
И стремительно шёл Новый год...
И нарядный, одетый с иголочки,
удивлялся всему верный кот.
И, молитвы печальные выстроив,
ты бросала растерянный взгляд
не куда-то там в бок или выспренно,
а на строчек задумчивый ряд:

«Надо посуду вымыть, а тянет разбить.
Это отчаянье, Господи, а не лень.
Как это трудно, Господи, век любить.
Каждое утро, Господи, каждый день.

Мне сквозь окно замерзшее мнился рай.
Тусклым моченым яблоком манила зима.
Как я тогда просила: "Господи, дай!"
- На, - отвечал. - Только будешь нести сама.»

Помню-помню про всё...
И про девичье
непростое студентов родство,
как крутилась почти что по беличьи,
укрощая своё естество:

«Студентки лезли вон из кожи,
чтоб был мерзавец заклеймен.
Была им истина дороже,
а мне дороже был Платон.

Он не платил за общежитье,
он презирал сухой закон -
девиц невинных соблазнитель,
антисоветчик и шпион.

Был он за то из комсомола
привсенародно выгнан вон.
...Но всех на свете истин голых
милей мне голый был Платон.

Храню в душе я память чудных
и упоительных ночей.
Платон! Любовник мой беспутный!
Теперь мне истина милей.»

И ещё про любовь я помню...
Не про ту, где знамёна рвут,
а про ту, что сперва теряют,
а потом всё зовут, зовут...

«Ты, кого нет со мною рядом,
и не будет, как раньше - на "раз-два-три!",
подари мне шарик со снегопадом
и тепло октябрьское подари.

В этом шарике - домик на два окошка,
огонёк мерцает, уютно так
в нашем снежном прошлом ты дышал мне в ладошки,
а я думала, дура: «Какой дурак!»

Да, как многое я запомнил,
хоть тебя и не знал никогда...
Просто память мою заполнил
стих, прочитанный мной тогда,
когда сам полюбил, быть может,
в самый, самый последний раз...
Он чего-то во мне итожил,
изгоняя слезу и сглаз...

Это было напоминаньем,
о безвременьи и годах,
промелькнувших сплошным признаньем
и воскресшим в твоих стихах:

«Стучат колеса, вдаль маня,
И жизнь так хороша.
Но в мысли: "Как там без меня?"
Извертится душа.

Прими как дар два чудных дня,
Сроднись с иной виной.
Не думай: "Как там без меня?"
Подумай: "Как - со мной?"»

«Я - маленькая собачка (любимое занятие - лаять на слонов), та, что до старости щенок. У Бога в рукаве. Спасибо.» (Наталья Хаткина)
 
***

(*)- «Почему старушка? По возрасту и самоощущению. Почему Х? (В задумчивости протирает очки). Я - Х-орошая, Х-амовитая и Х-итрая. Хотела написать еще Х-озяйственная, но мало ли кому чего хочется, а не получается?
И потом, в букве Х есть некая несерьезная тайна. Типа «всегда быть в маске - судьба м-а-а-я-а!» (Из ответа Натальи Хаткиной читателю.)

2011

***

Использованы слова, отдельные фразы, отрывки из стихотворений:

«ЧУДОВИЩА», «КОГДА ЕЩЁ ВСЕ НАШИ БЫЛИ ЖИВЫ…», «КРЯ», «ВОЗДУШНАЯ ТРЕВОГА», «НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА», «ВОТ ИДЕАЛ...», «ПОСЛЕДНИЙ», «ПЛЕЧЕВОЙ РОМАНС»,

и целиком стихотворения Натальи Хаткиной:

«МОЛИТВА НА КУХНЕ», «ТОВАРИЩЕСКИЙ СУД», «ДОМИК СО СНЕГОПАДОМ», «КОМАНДИРОВКА».

***

НАТАЛЬЯ ХАТКИНА: 2.09.1956 - 14.08.2009