Квс метаморфозы венок 11

КВС *МЕТАМОРФОЗЫ* ВЕНОК №11
151
Взамен земель безоблачного царства
Я вижу край туманов и дождей.
О, серости земля, земля дикарства,
Бесчинствует здесь яростный борей.
Куда исчезли дивные долины
С цветами, мелодичным пеньем птиц?
Познали ноги вязкость мокрой глины
Печали. Я склоняюсь тихо ниц.
О, ностальгия! Власть твоя огромна.
В стране твоей я преданный вассал.
Склоняюсь пред тобою я безмолвно,
Прими моей души империал*.

И строки у венков уже горьки.
Раскинулся простор немой тоски.

152
Раскинулся простор немой тоски
От края предо мною и до края.
Ступил я на непрочные мостки
Обманов и предательства средь мая.
Я плен один сменил на плен другой,
Мечтая о свободе и полёте.
В глазах моих застыл вопрос немой —
Увижу ли покой в конечном счёте?
Увижу ль снова тёплую весну,
Спокойную, без всяких наваждений,
Чтоб явь была опять подобна сну
Без лжи, обманов, подлости, сомнений?

О, как же глубоки следы коварства.
И впереди — души моей мытарства.

153
И впереди — души моей мытарства.
Не в силах я бороться с этим злом.
Угасло, улетучилось бунтарство.
Да, прав был седовласый Астроном.
Не зря смотрел он, головой качая,
На радость беззаботную мою.
Он знал, что ждёт меня судьба иная,
Что песнь печали небу пропою.
И путь мой будет холоден и мрачен,
Шипами роз устелен каждый шаг.
Увы, сказав «прощай» своей удаче,
Утрачу я ключи от мира благ.

И вот весенние погасли маяки.
Печалью прорастают сорняки.

154
Печалью прорастают сорняки.
Цветам не распуститься в этом поле.
Разорвана вся жизнь на косяки*,
Не мудрствуя судьба готовит двои*.[1]
Сыграл я в зернь* с судьбой и проиграл,
Поверил в добродетель Мельпомены.
Весенний, очень яркий, кончен бал.
Я — гладиатор горестной арены.
И вкруг враги средь мрака и дождя,
Трезубцы душу рвут и сердце ранят
(Они острее ржавого гвоздя).
Тиран других! Теперь меня тиранят.

Я чувствую, что песня счастья спета.
Весна ушла, но началось не лето.

155
Весна ушла, но началось не лето.
Вдруг осени родилась желтизна.
И след в душе от чудного корвета
Любви накрыла хладная волна.
Чем далее, тем всё вокруг туманней
И сырость пробирает до костей.
О, сколько же у жизни нашей граней!
О, сколько несчастливых в ней вестей!
А осень пролетает быстрой птицей,
Я чувствую дыхание зимы…
И прошлого чуть скрипнув половицей,
Я у порога холода и тьмы.

На много нескончаемых недель
Завьюжила зима. В душе метель.

156
Завьюжила зима. В душе метель.
И тщетно согреваюсь я аракой*.
Я изучил понятие «скудель”* —
Не радует меня оно, однако.
Мне боле ненавистен тёплый май.
Он обратился злобными ветрами.
Вокруг не пенье птиц — вороний грай*
И всё покрыто грязными снегами.
И остывает кровь внутри меня,
И каждый миг наполнен только болью.
На всё взираю, горестно кляня
Себя за поклонение безволью.

Не чувствую тепла, не вижу света.
Потеряно, забыто счастье где-то.

157
Потеряно, забыто счастье где-то.
Угас сердечной радости огонь.
Разбитый остов чудного корвета
«Любовь» найдёт когда-нибудь дюгонь*.
И ветер не наполнит парус алый.
Тот парус сорван шквалом, унесён.
Мгновенье часто рушит идеалы.
О, се ля ви — всё собрано в одном.
Гнетёт тоска. Смириться с этим сложно.
Мы созданы для счастья и любви —
Их мир огромен! Прочность так ничтожна,
Как прочность опалённой тетевы.
В груди затихла звучная свирель.
Слезой размыта мая акварель.

158
Слезой размыта мая акварель.
Испорчена ещё одна картина.
Всё подбирает под себя печали цвель*
И мало откупного ей алтына*.
Что значат деньги? Всё и… ничего.
Для чувств они, как небу грязь и лужи.
Свирель весны сменил зимы фагот*
И ностальгией звук его простужен.
Чем дальше, тем темней и холодней.
Дрожащие рождаются катрены.
Вой вьюги заменяет звук дождей,
И инеем тоски покрыты стены.

Я вижу мир не зноя, не барханов.
Один. Пустыня мрака и туманов.

159
Один. Пустыня мрака и туманов.
Всё это происходит наяву?
Душе стал близок звон пустых стаканов.
О, жуткий сон, в котором я живу.
Не может это явью быть, не может.
Я требую ответа. В чём мой грех?
За что меня тоска так яро гложет,
Куда исчез весенний звонкий смех?
Молчанием пустыня отвечает,
В туманах вязнет голос с хрипотцой.
О радости душа моя мечтает,
Лазурной или ярко-золотой.

Но тешится тоска, меня разя,
Увы, пробиться радости нельзя.

160
Увы, пробиться радости нельзя
Сквозь пелену туманной ностальгии.
Я в мрачном одиночестве озяб,
Покинули меня мечты благие*.
Мне кажется, что это просто сон
И он уйдёт, и станет вдруг светлее,
Но день и ночь мне шепчут в унисон:
«Патрицием* ты был, побудь плебеем*».
Синицу счастья глупо упустил
В погоне за мечтою журавлиной,
Растратив понапрасну юный пыл…
Осталось познакомиться с кручиной*.

Настало время холода, буранов.
Навек исчез весенний мир фонтанов.

161
Навек исчез весенний мир фонтанов,
Ушла краса зелёных дивных дней.
Не чувствую я более вулканов
Любви и страсти. Боль в душе моей.
И серость неба Млечный путь укрыла,
Я не гуляю больше в небесах.
О, жизнь моя! Ты блекла и бескрыла.
И тень печали видима в глазах.
Надежда угасает постепенно,
А веры нет давно в моей груди.
О, жизненное море! Как ты пенно.
Неужто лишь ненастье впереди?

И слёзы набегают на глаза,
Болотистая вдаль ведёт стезя.

162
Болотистая вдаль ведёт стезя
И позади зеленые долины.
Ответь мне Клио: «Почему Аза
Разрушила, уйдя, любви вершины»?
Я о весне не думаю уже.
Согласен и на зной (без тени) летний.
Всегда я буду впредь настороже,
Оставь мне шанс, Аза. Один! Последний.
Всё кончено. Болотами бреду.
Ищу страну атласного рассвета.
Я мраком потрясён, почти в бреду
Пытаюсь отыскать дороги лета.

О, где ты светлой радости авгит
Средь множества бесчисленных орбит?

163
— Средь множества бесчисленных орбит
Ты не найдёшь утраченного счастья,
Ты променял его на краткий миг
Бездумной и безумно-жаркой страсти, —
Мой разум это тихо молвил мне,
Подумал, а затем ещё добавил:
«Эх, оживёт «вчера», увы, во сне.
Не выучил ты этой жизни правил.
Вот пожинай теперь тоски плоды
И предавайся ностальгии элю*.
Ты маю подарил души сады,
Но предал всё, что дорого апрелю.

Взамен земель, в которых ты забыт:
Пустырь и мрак — таков судьбы вердикт».

164
Пустырь и мрак — таков судьбы вердикт.
Знакомься — Холод. Вот он пред тобою.
Его непотопляем жуткий бриг
И чёрен парус, и наполнен мглою.
Не стоило глядеть на тех волхвов —
Их оживляет взор, горящий страстью.
Ты оказался пленником без слов,
Ступив навстречу горю и несчастью.
Ты думал, что летаешь в небесах,
На самом деле вниз безумно падал.
Мечтая лишь о радости азах,
Совсем забыл о том, что есть «досада».

Ты приобрёл печали государство
Взамен земель безоблачного царства.

165
Взамен земель безоблачного царства
Раскинулся простор немой тоски
И впереди — души моей мытарства,
Печалью прорастают сорняки.
Весна ушла, но началось не лето —
Завьюжила зима. В душе метель.
Потеряно, забыто счастье где-то.
Слезой размыта мая акварель.
Один. Пустыня мрака и туманов.
Увы, пробиться радости нельзя.
Навек исчез весенний мир фонтанов.
Болотистая вдаль ведёт стезя.

Средь множества бесчисленных орбит,
Пустырь и мрак — таков судьбы вердикт.