Ложь подпивших бардов альбом баллад

          Трамвайный язык

ТоропЫжет всё трамвайка.
Где вокзалы и депо?
Он чадит, как в мозг Незнайка,
Стук колёс, гудок- синьор.
Сталь несёт коня по рельсам,
Теребит весну вагон.
Поспевай к ночному рейсу,
Беспрестанный эшелон!
Бесконечности платформы:
Светофоры между шпал,
Застонал завод под фоном...
Разрывай движенья шаль!


               
               XXX

  Иди к Ловану, брату моему,
Иди по землям ханаанеев.
Иди, найди себе жену
Из рода лотовых евреев.
  И молча в путь собрался Исаак.
Он шёл, теряя свежесть сил.
А наверху молился Авраам,
Твердя дождём: "ЕммануИл!"
  Его терзала жгучая опасность:
Пустыни разевались пастью льва,
Скитания при голоде и жажде...
Но вот и долгожданная страна!
  Изнемогал зохошний зоб, и сердце,
Почуявши, что рядышком вода,
Остановило боли страстотерпца,
И разум покорила голова.
  Стоял колодец утренний денницей,
Что горлу был диктатор-властелин,
А недалече, шествуя, девИца
Несла сырой и пламенный кувшин.
  И задрожали Исаака губы:
Вот странник завалился на песок.
А дЕвица поила из сосуда,
Что слышно было бульканье кишок.
  Привстав, юнец закончил быть рахитом.
Тут разговор- простор исповедАнья:
"А как зовут, краса?"- "Зовут меня Рахилью..."
И вдруг уста сцепилися в лобзанье.


              Мимо!

 Я думал выбьет разум пуля
В страницы Обмороков парт,
Но...тайна тЕплится в июле:
Оставил лоб сырой металл.
 Сначала к Марсу каруселью,
МинУв планет дискриминант,
Затем валялся я в кисЕле,
Как за столом иллюминат.
 Пески разбросаны, как серьги,
ЩупАльцы вымытых медуз,
В дорожке брЫкалися сельди,
На пальмах вертится арбуз.
 ЖаврОнки мучаются суррой,
Оазис будто бы лемЕх.
Светило кличет в светлый рупор
И говорит, что я- Ламех.
 Пришла кудрявая девчонка,
ОбнЯла жужелиц рукой.
Меня, как атом углерода,
Тащила в хижину босой.
 В тех иглу тоже жили люди:
СтройнЫ на вид, при том чистЫ.
Не испытали эти груди
Ни поношений, ни нужды.
 Кругом взростали ананасы,
Шипел в их кружках виноград.
В прудах нырнёт мальчонка брасом,
Иные- в замок из песка.
 Любил эдемцев я до боли,
Любил влюблённостью в Любовь,
Но, как в палатах непристойный,
Разрушил ихний мирный кров.
 Какие тут опроверженья,
Когда по раю лазит грех!
Здесь я- виновник совращенья-
Лишил смиренья человец.
 Я сделал много преступлений
И наверху и в самом дне,
Внушила истину лишь сера,
Что учинил вчера во сне.


            Лель и Лада

Была такая пара
В почёте на Руси.
Ой ладо, диди-ладо,
Ой ладо, лель-люли.

Чета урчит по саду,
От них струят ручьи.
Ой ладо, диди-ладо,
Ой ладо, лель-люли.

Витает воздух гадом,
Топя снега зимы.
Ой ладо, диди-ладо,
Ой ладо, лель-люли.

Поля пленяет влага,
Река в руках весны.
Ой ладо, диди-ладо,
Ой ладо, лель-люли.

Гора снимает шапку:
Растаяли верхИ.
Ой ладо, диди-ладо,
Ой ладо, лель-люли.

Трава взошла наблаго
В обвалах толщи глин.
Ой ладо, диди-ладо,
Ой ладо, лель-люли.

Была такая пара
На поприщах равнин.
Ой ладо, диди-ладо,
Ой ладо, лель-люли...


               
               Вол

От шумеров до микенов
Пашет рыхлые поля
От заката до рассвета
Бык, мыча, согнув рога.
Вол идёт, браздя сохою
Поймы, камни, липкий грунт.
Лишь бежит, дразня судьбою,
Промелькая, овчий гурт.
Встала туша в чернозёме,
Ноздри шире сделал як.
Потрепал мужик рукою-
Отошёл свирепый яд.


               
              Потоп

 "На борт, вся тварь!",- талАнтос
Сзывает молотком.
Ковчег проплыл экватор,
Скучает в трюме Ной.
 Святому скУчны игры,
Лишь смотрит на кольцо
В забвении, в молитве,
Как жёлтое яйцо.
 Порой зевает ШЕше,
По дну левиафан
КудлАтит клык и клешни
И щупалец оскал.
 Внизу остались люди,
Животные и тварь.
Позадь залИты судьбы,
Где бури и гроза.
 Уже рассветы в ризах
И очертанье гор.
Вздыхают грузно лица,
Но грудью дышит Ной.
 Крахмал сажал, глюкозу
В обетованной царь.
Но только- Богу- лОзу
Сжёг жертвенно как дань.
 А что жена и дети?
Пролог иль Эпилог?
Всё стАро на планете,
Сокрывшись, как ЕнОх.
 Всё те ж гремушки бубна,
Всё сладок виноград,
И всех продаст бесшумно
Обычный сын Иам.


               
            Искариотида

  Порфира пала. Император
Глядит в защёлкнутый засов.
В газетах пишут плагиаты,
Народу нравится раскол.
  Быть может, помнит остановка,
Быть может, знают поезда,
Какая серая ворона
УзурпирУет сорокА.
  Но почему росток империй,
Присно блаженный Николай,
Ты стал объектом для мистерий?
Куда загнал собачий лай?
  За что истерзанный правитель
Носил такой суровый гнёт?
За что отныне, небожитель,
В пучине варится народ?
  Пока живёт II-ой Владимир,
Пока Рассея тащит крест,
Есть воля, время и Обитель,
И крошки намолённых мест.
  Гори в груди Отчизны пламень,
Топя неверие и хлад.
Не отпускай трёхцветный знамень,
Войска Небес, Христова рать.
  Уж солнце тает за пригорком,
Пурпурно стелится заря...
По приговору и без толка
Убита царская семья.
  Твой профиль писан на иконе,
И образок коптит свеча.
Останови проказ массонов,
О воин, павший от меча!
  Взгрустнёт  о царстве мусульманин
И незарубленный еврей:
Как издевательски предатель
Душил и их и иновЕр.


             Александр

  Что за чудный полководец,
Препраславленный герой!
Обливался наш Суворов
В зимний день с ведра водой.
  Он на Альпы ледяные
Возносил Христовый Лик,
И в осаде штурмовые
В крепость врезались штыки.
  От разрывов глохнет Рымник,
Разделяется картечь.
И Руси с императрицей
Приносил победы честь.
  Не сверкал князь орденами,
Спал в избушке лубяной,
Всё читал, сидЯ в усадьбе,
И писал вести как бой.
  Что теперь пестрит учебник!
Мол де, армия и флот
Были западной харчевне
Как источник всех угроз.
  Не забудем, не оставим
Доблесть русского бойца
И крестьянина Ивана,
И российские поля.


               Фарисей

На деревне жил мужчина:
По утрам лежал в росе,
С сапогов сдувал былинки,
Руки были на лице.
Отхлебнёт с кадушки квасу-
Старец вдарит порошком;
Воровал картофель классом
И ругал, кто шёл с мешком.
В общем, всех учил тот гений
На основе теорем:
"Знай, браток, долготерпенье
Приведёт тебя в Эдем".
Если видит, кто не дюжин
Иль находит компромат-
"Ты чего перёшь на гужах!"-
Рекл сей вон персонаж.
Мужичок пошёл за торфом,
А схоласт покинул дом...
Началася драка-ссора:
"ОбокрАдели престол!"

  Разъярился раз мужчина
Да собрал честной народ:
"Коли эдака скотина,
Создадим тому комплот!"
Заплескали ликов щеки,
Побрели по топи блат
Во приход в Святую Церковь,
Чтоб умолкнул ихний брат.
Собрался хмурой священник
И пошёл с аравой в след,
Но подол его одежды
Ждал впредверье многих лет.

Пред отцом воскликнул книжник
И с рыданием упал,
Всё грехи, как по табличке,
Называл и проклинал.

   И упал с епетрахилью
   Духовник, рыдая с ним.
   А народ в молчанье диком
   Осознал, что значит жизнь.!?


           Баллада про Каина

  В пустыне жадной исполином
Вставал немыслимый закат.
Гнев шёл с кровавую дубиной,
Где гром, пугая, бил раскат.
  Явился Бог во тьме эрозий,
Как ручеёк средь жарких дней.
Он не дивился Этой ЛОзе,
Не принимал Такую Сень.
  Смотрел убийца как в оазис
И счёл Виденье за мираж.
Над ним Ангелы акафист
Созвучно пели без следа.
  "Где брат твой, пахарь?"- Бог Смиренный
Спросил, а гордый без стыда
Глаголил Батюшке Вселенной:
"Я сыну Божьему не страж!"
  "Тогда держи от зверя знамя:
Тебя не сгубит скорпион".
Долонь Отца горячей пламень
Прибила сыну на чело.
  Восток странился от Эдема...
"Не будь разбойником, ЕнОх!
Не вспоминай грехов от семя!
Опорой встань, Заступник Бог!"
  Повсюду кровь: от эвкалипта
До зеленеющих картин.
Гремит орудье; штык, рапира
Звенят средь почвенных морщин.
  Одним грехом милльон окраин
Гниёт горой, как хладный труп.
Не проморгайте страсть, как Каин!
Не превратим духовность в суп.


          Исповедь лешего
      (фрагмент поэмы "Деля")

Говорил лесник: "Послушай!
Хоть и стоило мне лучше
Это Богу рассказать,
Но и, дщерь, должна узнать.
Скрыть судьбы грешнОй не смог.
Не оставь, Всесильный Бог!
Жил с семьёй в одной усадьбе,
  Что в губернии цветёт.
В двадцать лет сыграли свадьбу,
В двадцать два сынок растёт...
  Вдохновенье у пегаса
ЧЕрпал тихо для поэм:
Белый конь крылом и власом
Одарял избытком тем.
  Но реки неспешной русло
Захотел переменить:
Год, зима, дворы, капуста-
Разве можно циклом жить?
  Усмехнулся ёж украдкой,
Взял берёсту, карандаш
И вцепился аккуратно
В затмевающую блажь:
  Плыли помыслы пространно,
Дальше вЫучней предмет,
После дело славно-плавно
Как во кУзнеце корнет.
  Вскоре не точа балясы,
Не играя в лопушки
По колено встрял Некрасов,
На вершок прошёл ПушкИн;
  Байрон, Лермонтов и ГЕте,
Шиллер, Шота и Гомер,-
В общем, все певицы на свете
Не прицелились в пример.
  Мой пегас, пером балУя,
БаловАл тщеславье мне:
Ошивался на балу я
И транжирил как во сне.
  Позабыв и честь, и совесть,
И достоинство своё,
Только грозно хмурил брови,
КОгда виделся с семьёй.
  Приказал лакею в погреб,
Чтоб хмельной принёс кувшин.
И не вспомню (будто обмер),
Как слугу я удушил.
  Мы с холопьями тот час же
Тело сбросили в леднИк.
И сбежал с одной поклажей
Через вырытый тайник.
  Не имел годА покоя
Дух мой, словно вечный жид
(Кто грехи от Бога скроет,
Если Он нас сторожит?).
  Всё ж пробилось с мира чтиво:
Мать осталася больна.
С ней пробыл три спелых нивы-
И копна её вольнА.
  Вот от горя в послушАнье,
В дол отваженных мцырЕй,
Положили на всегда мя
В сан подвижников-царей.
  Ранг забыл (когда-то княжил),
А смиряюсь лесником.
Дщерь, дерзай! Творцу неважно,
Важно в Нём построить дом.
  Сфера, горний... Что я вижу?
Что я слышу? Вечный хор...
О Создатель, не обижу?
Вредный в свете точно вор..."