Сашка. Часть четвёртая. 33

                33

 Он в зону прибыл с гитарой  – её передала ему Люба. Сразу встретил там Вовкиного дружка, грузина Алика. Тот прикинулся, что обрадовался, усадил Сашку за столик, накормил ломтиками жёлтого сала, окороком и консервами, поставил водку. Сашка  понял, что Алик  здесь в большом авторитете. Сидел он с немалым сроком, несмотря на то, что мать его в Грузии была на должности прокурора и связь с Москвой, несомненно, поддерживала. Знакомство с Аликом и музыкальные способности помогли Сашке  безболезненно вжиться в порядок зоны. Сразу нашлось место ему в оркестре, в котором Алик спасался от скуки, посадив себя за барабан. И работу Сашке дали блатную: катать вагонетку со  стружкой из мебельного цеха к котельной. Командовал этой котельной сутулый, с глазами навыкате зэк, которому сидеть оставалось три года. Оглядев цех и покричав для порядка, он шёл наверх, в свою каморку, неся напряжённо плечи, как будто на них навалили большой камень. Издалека он казался стариком, хотя было ему тридцать лет. Иногда в котельную приходил теплотехник, накинув на форму лёгкую куртку. Помня о случае, когда до него теплотехника сожгли в топке, он поддерживал дружеские отношения с  заключёнными, передавал им с воли чай, курево. Близко к  котельной  располагался сушильный цех, где сохранялось тепло и пахло досками. Здесь уже шестнадцатый год управлял худой и сморщенный от постоянного чефира зэк, отзывающийся на имя Лёха. Густой чефир он заваривал в кочегарке, в жестяной, высокой банке. Чефир был для всех тут другом: развеселит, кровь по жилам погоняет. Называли его  «купеческим чаем».
 
Итак, вжился в лагерную жизнь Сашка, но…  Недавняя воля, где строил он планы и свободное время  отдавал музыке, чтению книг и влечению молодости, - эта оставалось в душе. По совету Алика он поступил учиться на кочегара, чтобы зимой оказаться в тепле. Вечерами читал, чувствуя, что книги, не как иным, заменяют ему чефир, картёжные игры и слушанье тупых пересказов разных историй. Одновременно пришло в голову излагать мысли с помощью дневниковых записей. Эту мысль подогревала мечта когда-нибудь попробовать описать о своих мытарствах. Вскоре привычка вести дневниковую запись укрепилась и превратилась в необременительную необходимость.