2. Бабушкины сказки. Рассказ

Бабушкины сказки*

(Из цикла рассказов о детстве "Шмелиный мёд.
Продолжение)
 
    Тропка вилась вдоль реки.  Ил присох к моей коже и немного раздражал ее. Я дергал за руку бабушку, призывая скорей спуститься к реке. Она вдруг начала креститься, когда мы проходили около одного сумрачного места.  Блеск воды, который мы видели ранее среди деревьев, исчез и вдоль реки потянулось прибрежное болото.               
   -Бабушка, а что это за место такое?
   - «Пан и Паниха» зовем, – односложно ответила она.
   -Расскажи.
   -После.
   И тут мы стали спускаться к реке для омовения. Чистая вода манила, зелень кувшинок радовала глаз. Я с размаху нырнул в прохладную глубину. Тело приятно размокало, и клейкий ил, нехотя, но слезал с моих рук и ног. Только настырная присохшая насмерть ряска так и оставалась блестеть на ногах зелененькими плюгавчиками.  Но вскоре и они отскочили. Когда я вдоволь напрыгался, наплавался и присел отдохнуть на берегу, взгляд мой упал на притихший передник. Рыбья молодь перестала биться в нем. Я развернул его и стал любоваться добычей. Пятнистые щурята радовали глаз. То-то уха будет вечером. Но что-то раздражало взгляд.  Я понял, что это та же приставучая ряска мешала рассмотреть тела серебристых рыб. Грязные разводы и эта мелкая водяная травка не давали разглядеть проступающую уже в юном возрасте хищную суть рыбин. Блеклые налимчики скромно прятались в складках передника. Вот я и решил поднести поближе к воде тряпицу и омыть рыбу, чтобы потом насладиться красотой этих существ. Первой, конечно, я взял в руки большую щучку. Она казалась теперь такой кроткой, и я не чувствовал подвоха с ее стороны. Рыбина вяло переваливалась с боку на бок в моих руках. Голова и хвост безвольно висели.  Я опустил ее в воду. И как только отнял одну руку, чтобы провести вдоль ее тела, рыбина вдруг слабо шевельнулась, а затем резко дернулась из стороны в сторону, обдав меня брызгами. С испугу я разжал и вторую руку. А коварной щучке только того и надо было. Она кувыркнулась вокруг моей руки, и была такова. Бабушка до того безмятежно сидевшая в тенечке вдруг расхохоталась.
   -Что отпустил добычу?
  Я же навзрыд заревел.  До того было горько сознавать, что сам своими руками отпустил рыбину.
   -Полно-ко не реви, – все так же смеясь, сказала мне бабушка, – завтра пойдем еще наловим.  Пойдешь ли по земляницу?
   Растирая слезы по лицу, я мало-помалу успокоился, резонно подумав, что наверняка в той темной речке есть еще немало рыбы и словить ее не составляет особого труда. И даже очень интересно ловить ее в мутной воде.  Поэтому с охотой ответил.               
   -Конечно, пойду!
   -Ну, так собирай улов, какой остался, пойдем домой. Там Юрка один, Надежда Павловна, поди уж, собралась куда. Идти надо.
   Юрку мы застали почти в добром здравии, бинтов на нем уже не было. Глазки тоже смотрели. Отеки спали, и он даже что-то рисовал карандашом на листе бумаги. Похоже, что брат время зря не терял и затеял опять что-то новое. Его каракули напоминали то, что обычно называют эскизами или чертежами. Рассмотреть не удалось, Юрик тут же спрятал бумажку, да и бабушка заняла нас делом.  Послала чистить рыбу, а сама взялась варить земляничное варенье. Юрка был опять раздосадован, но вида не показывал, слушая мои рассказы про лесную рыбалку. Расстраивало его то, что мне опять повезло наловить рыбы, и тем более голыми руками, а ему соответственно нет.
   -Ладно, завтра покажешь где ловил? – только и спросил он.
   -В речке за бором сразу, -ответил я.- Покажу.
  Юрка в ответ кивнул.
Вечером мы сидели за столом, уплетали густую уху. Хороша была уха. Бабушка разомлела от удовольствия, глядя на нас. Тут я вспомнил про то странное место, мимо которого мы проходили.
   -Бабушка, что за место на болоте такое «Пан и Паниха».
   -Не к ночи рассказывать,-она вдруг перекрестилась.
  Но вместо того, чтобы испугаться, я стал упрашивать, да и братец заинтересовался и стал тоже просить рассказа.
   -Да, что там рассказывать. Могилка там. 
Бабушка опять замолчала, словно собиралась с мыслями. Мы с Юркой переглянулись и притихли, ожидая продолжения. Но бабушка не торопилась. Сначала беззвучно пошевелила губами, будто прислушиваясь к себе, подняла брови и начала.
   -Давно это было. Смута на Руси стояла.  А царь-от молодой совсем был, слаб ещё. Тут иноземцы всякие и налетели. Вот и пришлось ему не на престоле восседать в стольном граде, а по лесам да глухоманям прятаться, в монастырях среди черной братии. Поляки рыскали, ходили по нашим лесам, искали скиты и пустыни, где он мог схорониться. Сказывают, в наших местах дружина наша их встретила. Занялась сечь. Всех их и побили. Видал Сережка бугорки в бору - то могилки. Ране там поле было, потом бор вырос. А деревню нашу Губино прозвали с тех пор. Шляхту польскую здесь сгубили, вот и Губино деревня стала. Не добралось вражьё до молодого царя. Расправил сокол свои могучие крылья и начал бить поляков, где ни встретит, так и выгнал всех.  А на болоте там воевода их, пан значит, схоронен да с женой своей, подругою. Сказывают, бился сильно он, живым не давался. Вот руки ему и пообрубали, чтобы меч держать не мог. Кровью и изошел весь и помер. Свои его хоронили, кто живой остался.  С Полесья пан был, болотную ягоду клюкву любил, про то его дружинники знали вот и схоронили на склоне у болота. А еще говорят, жена жива была, когда хоронили его. На саблю вострую бросилась с горюшка. Так вот их вместе и отдали земле. Еще говорят, возложили в могилку саблю воеводскую всю в каменьях изумрудных и рубиновых, а жену как была в полном наряде богатом. Наши-то копали двое как-то, да только, вот какой случай вышел. Лопаты будто о гроба стучали уже и землю с домовин скинули. Стали доски шевелить, как вдруг земля качнулась, и домовины в землю ушли, вода в яму приступила. Мужики только из ямы выскочить успели. Сказано: «не тобой положено, не тобой и взято будет». А на болоте страсти всякие случаются с тех пор. Как пойдут по клюкву под осень, так и встретят того воеводу, как наяву. Выйдет тот из тумана, да и скажет: «Раненько вы, бабоньки, по клюкву собрались, не вызрела она.  Горька еще. Вот какая ягода должна быть». А сам разведет руками, а там, где кисти должны быть - нет ничего. Только вдруг начнет из рукавов ягода валиться багряная, да в кучки собираться.  А еще приговаривает: «Вот такая ягода должна быть, красная, как кровь!» Ну, бабы и бегут, что есть духу в гору, кричат, что от ума отставленные. А то бывает, кто-то завоет в голос, заухает, как оглашенный, то, стало быть, хозяйка ходит, угодья свои проверяет, нет ли кого непрошенных. Видать охраняет пан с панихой то болото, не пускают никого. А клюква там растет на загляденье, и страсть красная какая. В осень болото точно в крови. Нынче редко кто туда ходит, а без мужиков тем более. Да по морозцу лучше. Видно тогда и духам зябко, не шастают они тогда. 
   Бабушка замолчала, и мы притихли тоже. Только ходики безучастно и оглушительно тикали в комнате. Вдруг Юрка толкнул меня в бок и шепнул.
   -Завтра посмотрим.
   -Полно-ко вам, - вдруг возгласила бабушка.- Чуть на болоте не утопли, и опять туда же. Пропадете там, и не думайте. Слышите, что сказываю. Не ногой туда!
   -Сказки все это, - ответил братец, удивляясь, то ли тонкому слуху бабушки, то ли вниманию с каким она ловила наше любое движение.
   -Да не пойдем мы туда. Больно надо.
   -Вот и не ходите, а то леший вас приберет.
   -Ты же про пана рассказывала, а теперь еще и лешего придумала, – возразил братец.
   -А не придумала. Ну-ка скажите, как вы в лесу блудились. В трех соснах потерялись. То леший и водил вас кругами. Все дерева однакие стали. Куда не глянь-всё то же. Круг прошли и опять туда же и вышли.
   -А какой он леший то? –спросил я.
   -Лохматый такой мужик, горбатый, красноглазый. Страсть смотреть на него.
   -Бабушка, ты что видела его?
   -А как не видела, не сказывала бы тогда. Годов десять тому назад, собрались мы за реку брусницы набрать, аккурат против того места, где вы были. Чуть только до хляби не доходя. Там брусница, ох сочна растет! Сосны там тоже. По мху- то она и рассыпана. Загляденье одно. Стали мы брать ее в лукошки. Споро дело шло. Лето богатое выдалось. Разбрелись бабы по поляне, да все одно в виду друг у друга.  Да, вдруг смотрим у болота, ровно мужик, какой в шляпе островерхой ходит. Скоро так ходит. За соснами прячется. Думали Федуня, здоровый такой мужик, быстроногий, из соседней деревни грибы собирает. Тамошние тоже на это место за ягодой ходят, по маслята с рыжиками. Кликнули. А он как захохочет, да заикает. Да давай насвистывать и за дерева прятаться. Тут был, ан нет его. Исчез как туман поутру. А глянь, уж с другой стороны повякивает. Собрались мы тут в груду. Страшно стало. А он все ходит, головы кружит. Как одна или двое пошли бы в лес, заблудил бы на одном месте. А так гурьбой ничего. Только потом с испугу-то не знали, как домой идти. Блазнить начало. Тропки в разные стороны разбегаются. Смотришь-вдруг изба на поляне стоит. А как ближе подойдешь в прах рассыпается, как и не было.  Вот какая сила у лешего. Такими вот образами и морочит людям голову. Еще что видела, не упомню сейчас. Насилу до деревни добрались тогда. За руки держались, когда шли. А спину ровно кто буравом сверлит. Страх. Того и гляди, душа вон.
    Мы слушали, не перебивая и затаив дух. Стало действительно страшновато. Только почти непробиваемый Юрик хмыкнул, но тут же замолчал. Бабушка тоже молчала, видимо вспоминая подробности того давнего похода.
   -Как же он здоровый такой за сосны прячется,- спросил брат.
   -А как прячется- то не ведомо. Люди сказывают, сам в елку или кусты обращается, или ростом в грибок становится. Тут уж и не видать его.
  -Бабушка, расскажи еще что-нибудь.
  -Поздно уж. Завтра с зарей вставать. По земляницу идти собирались. Аль не пойдем?
   Повисло молчание на самой высокой ноте. Опять стало слышно, как ходики отбивали такт к своей немудрой музыке и какой-то смелый таракан шебуршал в своей щели.
  -То-то и оно. А говорите сказки. Что притихли? Слушайте-ко бабушку.
  -А там леших нет, куда пойдем?
  -Там нет. Да и не время им шастать. В августе они шалят. Как народ повалит в лес по грибы, по ягоду брусницу, там и им пора. Не любят они, когда в их угодья ходят.
Мы с братцем сидели на скамейке и вроде как непринужденно болтали ногами и переглядывались невпопад.
   -Бабушка, а можно мы в избе ночевать будем?
   -А что так? На воле-то лучше, - усмехнулась бабушка.
   -Комары донимают, – придумали мы.
   Скоро мы с братом юркнули в кровать и тесно прижались друг к другу. Не спалось.

*Опубликовано 4 взаимосвязанных произведения-1Речка Чёрная, 2Бабушкины сказки, 3Голавли, 4Перетяг.


(Продолжение следует)