ебгений онегин гл. 3. 26 - 37

XXVI
Луна на небе – клитор сонный,
Ещё совсем невозбуждённый,
А звёзды – спермы перламутр
От эрегированных утр,
Грядущих за аналом ночи.
Ебгений член свой дрочит, дрочит
И фантазирует о Тане,
А та сидит в то время в бане
И клитор дрочит и дрожит,
Читает всякую порнуху,
Вижжит и стонет и сопит.
Она всегда читать любила,
Но никогда так не дрочила
И не тиранила зузу,

                XXVII
И не кричала дико : «УУУУУ!!!»
Читала Лоуренса, Пруста,
Но всё ей было как-то пусто,
От Генри Миллера балдела,
Его листала то и дело,
И Нин, и Сильвию Бурдон
И прочих лядей легион.
Сортирную литературу
Потом читать стала она,
И в эту прелесть влюблена
Теперь была она до спазма
В киске своей, до сверхогразма,
И растекалась сексоплазмой,
Так возбудилась – нету сил,

                XXVIII
Как краснозадый гамадрил,
Что стадо самок покрывает.
Она рычит, вопит, стенает:
«Услышь же Женя, мать твою!
А то я здесь же и помру!»
Татьяна кончила, но всё же
Киска по-прежнему тревожит.
«Ну хватит, - говорит Танюша, -
Его я притащу за уши,
Коли не хочет сам идти,
И будет он меня ейти
И дни и ночи, дни и ночи,
Пока свой член он не источит
О мою дикую зузу.

                XXIX
Татьяна смотрит на звезду,
Что катится по небосклону –
«Желанье надо загадать:
Чтоб вечно его член сосать».
От этой мысли аж немеет,
А клитор снова пламенеет.
«Всё! сей же час пишу письмо,
С посыльным тут же отправляю,
И завтра Женю принимаю
В костюме Евы. И пусть Оля
Владимиру напишет, что ли,
Двоих мы встретим голяком
И здесь устроим мы содом –
Пускай нас трахнут превселюдно –

                ХХХ
Ведь это сделать им не трудно».
И Таня письмецо катает,
И клитор дрочит и вздыхает:
«Я Вам пишу без предисловий,
Могу лишь я одно сказать:
Хочу я трахаться как кошка
И член без устали сосать.
Ко мне Вы завтра приезжайте –
Нет силы более терпеть,
И превселюдно отмахайте,
Чтоб все могли на то смотреть.
Хочу чтоб делали со мною
Всё что угодно будет Вам,
Хочу я быть Вашей рабою,

                XXXI
Хочу припасть к Вашим ногам.
Так приезжайте неприменно,
Я буду голой Вас встречать,
Всё будет просто обалденно,
О чём могли Вы лишь мечтать».
И написав письмо такое,
Стремится в ольгины покои,
А та уселась на подушке
И дёргает свою кисюшку.
Татьяна всё ей рассказала,
И Оля тоже написала
Володе, не подозревая,
Что он готовит себе смерть,
Что он стоит у жизни края.

              XXXII
Ночь, как анальная дыра
Разворочённая удами,
Чарует иль кошмарит снами,
Или без снов проходит зря.
Вот так без снов Онегин спал
И в ус не дул и не страдал.
Зато наш юный дуэлянт
(Позёр несчастный, глупый франт)
Всю ночь кошмарил и кошмарил,
Психически себя запарил,
Бредил всю ночь изнемогая,
Пока заря из складок рая
Не выползла в сей мир земной,
Где только в трахе есть покой.

              XXXIII
Удом пурпурным солнце встало
(Мальчик у Жени тоже встал),
Онегин сбросил одеяло,
Член подрочил, подёргал яйца
И ягодицу почесал.
Погода шепчет, день прекрасный,
Тут пару б «тёлок» отыметь,
А потом плетью отогреть.
Так нет – нужно идти стреляться,
За эфемер какой-то драться.
Всё это бред цивилизаций,
Уж слишком заумённых наций,
Паршивый аристократизм,
Расцветший в полный критинизм.

                XXXIV
Вот так Онегин рассуждал
И дуэлянтов проклинал.
А Ленский с Ольгою прощался
(Конечно мысленно), Сбирался
Он, как лунатик, на дуэль,
Оплакивал свою мамзель.
Но пройден Рубикон – вот так! –
Назад не сделаешь уж шаг.
И этот солнечный денёк
Увидит кровушки поток.
В лесу красивая поляна
Увидит боль смертельной раны,
И кто вчера пел от экстаза,
Станет куском гнилого мяса.

                XXXV
И вот к дуэли всё готово.
Одумайтесь! Из уст ни слова.
К барьеру! Раз, два, три – сходитесь,
Коль дураки, так что ж, деритесь.
Ленский спустил курок – промазал.
Ругнулся: «Идиот безглазый!»
Потупился и смерти ждёт,
Онегин же рукой ведёт
Куда-то вверх, всё выше, выше –
Его рукою ангел движет.
Пальнул Ебгений по воронам:
«Да ё моё! В корень ядрёна!
Зачем друг друга убиваем?
Давай друг друга откатаем!»

                XXXVI
Владимир вытаращил зенки:
Себя он на уду у Женьки
Представил – тут же и расстаял,
И сам себе вопрос поставил:
«Какого хрена смерть зову?
Сама придёт, когда ей нужно…
А я на женькином уду…
Он на моём… вот так-то дружно
Мы вместе время проведём».
Друг другу бросились в объятья,
И обнялись они как братья.
Тотчас поехали домой
И закатили пир горой.
И секс взаимный закатили,

                XXXVII
Так что богов всех удивили.
Вовка не знал, катать-копать,
Что так приятно в ротик брать.
И продолжалась секс-игра
Всю ночь до самого утра.
69, так и этак –
И то и сё, и всё отведать.
И Вова с Женею играя,
Пихались не переставая –
Вот квинтэссенция сверхрая!
А на заре им два гонца
Приносят оба письмеца
От наших юных секси-сучек,
Так жаждущих весенних случек.