ебгений онегин гл 2. 28 - 36

XXVIII
Хоть были оба топтунами
И трахали баб табунами,
Не сразу всё ж они сошлись,
Хоть вместе подолгу толклись.
Володя больше был мечтатель
И философствовать любил,
А Женя – экстраверт, старатель,
Ему был грубый метод мил.
После потрахок отдыхали
И часто подолгу молчали –
Не было тем для разговора,
Но постепенно из запора
Общительного вышли вон –
Наладился стабильный фон.

                XXIX
Воспоминаньями делились
Когда и с кем, и как тряслись,
Чему и где, и как учились,
В каких тусовочках толклись.
Но Ленский мало тусовался,
Когда, конечно, не пихался.
И о помещиках окрестных
Гутарили они не раз:
Кто жлоб, ханжа иль ловелас.
Но ловеласов не нашли
Среди помещиков они –
Одни зануды, скряги, жмоты,
Чревоугодники, рвачи –
Средь них погибнешь от зевоты.

                ХХХ
«Хотя… хотя… постой Ебгений,
Средь этих всех нагромождений
Полукритинов и козлов
Приятное есть исключенье…
Одно семейство. Нету слов –
Милы, начитаны, просты
Без секс-зажатостей, без спеси,
У дочерей такие перси,
И у мамаши – огого!
Я думаю, что ничего
Иметь не будут они против,
Если нагрянем к ним сейчас», -
Сказал Владимир, и тот час
Член у Онегина поднялся,

               XXXI
Почуял оргию, взыгрался.
Трещат лосины от натуги…
Что ждать? И поскакали други
В поместье Лариных, чтоб там
Устроить групповой бедлам.
Но их мечты не воплотились.
Два жеребца на жеребцах
В семейство Лариных вломились
И засмущали сразу всех,
Поэтому-то без потех
Прошёл тот день. На них глядели,
На этих славных козырей
И знали: через пару дней…
Но не сейчас – привыкнуть надо.

                XXXII
А для Онегина досада –
Так возбудиться – и прокол.
Конечно, Ларин хлебосол
И угощенье было класс!
Но для Ебгения экстаз
Не в смакованьи вкусной снеди,
 А в том, что между ног у леди.
Друзья, несолоно хлебавши,
Домой летят во весь опор,
Но радости не растерявши,
Ведут приятный разговор:
- Ну что у Лариных?
- Малина! Уже торчит моя дубина,
Перетолку там всех подряд:

                XXXIII
В рот, в перед и, конечно, в зад.
Танюша – киска то что надо,
И Ольга – третий сорт – сойдёт,
Мамашу можно в оборот…
Скажу с неменьшею усладой.
И прочих всех, и челядь всю –
Все будут жить в моём раю.
- А я бы Ольгу присоседил…
Такая нежная миледи…
С такою попкою большой,
С такою грудью неземной…
С такими томными глазами,
Что в сердце падают звездами,
Сжигая на века покой.

                XXXIV
– О, милый, добрый друг мой Вова,
Я вижу мыслишь ты хреново,
С одной собрался ты вихлять,
А там такая благодать,
Что можно всех… помысли шире,
У нас такие ведь мортиры –
Против никто не устоит.
Владимир лишь в ответ молчит.
- Ты видел как они смотрели?
Ты видел как они потели?
Чуть не пищали от желанья,
Но высшее образованье
Не позволяло сразу так
Разбить борделевый бивак.

                XXXV
Меж тем  двух щеголей явленье
У Лариных произвело
На всех такое впечатленье,
Что киски у сестёр свело.
И у мамаши клитор встал.
Ого! Однако карнавал
Оргийный в мыслях затевался,
Где каждый с каждым упивался.
Фантазии как Ниагара
Всю ночь лились. Свечи огарок
Шипящий утро возвещал,
Сон быстротечный навевал.
А днём опять воображенье
В свои манило сексвладенья.

                XXXVI
«О как бы здорово, о если б…», -
Мечтали сёстры, сидя в креслах.
И так, и сяк воображали,
Суперкартинки рисовали
Как их бы Вова с Женей драли
И раздевали догола,
И выводили на поля,
И там под лёгким ветерком
Устраивали бы содом.
Но боле Таня всех мечтала,
Она не ела и не спала,
И клитор тикал как часы,
И не было нигде спасенья
От всежелающей…