ебгений онегин Гл. 1. 35 - 47

                XXXV
Я вновь и вновь иду по кругу,
Зациклившись, хожу-брожу,
К частям филейным возвращаясь,
Я снова к киске прихожу.
Кунна! Любуясь этой формой,
Глотнув как будто хлороформа,
Ты отлетаешь в мир иной,
Где только радость и покой.
Ты будто в ангельском эфире
Паришь в таинственном сапфире,
Не зная больше ничего,
Кроме блаженства самого.
Киску поэтому любил
Ебгений из последних сил.

                XXXVI 
О кунна! – возопит он снова,
Как оглашенный, как маньяк,
Целуя это Архислово
Как ярко-алый нежный мак,
И как его метаморфозу
Ктеис (не слово), а реал,
Её поэзию (не прозу) –
Клитероносный идеал.
Он возлетает в ктеисферу –
Первый Великий Куннонавт,
Чтобы открыть иную терру,
Где только sex и только love,
И освещают алым светом
Тихую райскую планету.

                XXXVII
Вся жизнь Ебгения такая –
В киске и попе ищет рая,
И там его сполна найдя,
Опять же там же ищет, бля!
Вот образец неутомимый,
Вот порнофаг неутолимый,
Огонь, что никогда не гаснет,
Порнофантазиями дразнит
И жжёт эдемы и миры,
И жаждет эросной игры,
Новых услад и возбуждений,
И здесь не ведает он лени –
Вперёд на фалле боевом
Сквозь вечность мчится напролом.

                XXXVIII
Зенит меж кискою и попой
Любил наш Женя целовать,
И вот из этого чего-то,
Вдыхая тонкий запах пота,
Оргазм мощнейший извлекать.
Он мог не изливая семя
Оргазмить длительное время,
Как нимфоманка. ФеномЕн!
А в это время его хрен
То опадал, то подымался
И сам собою развлекался.
Таков Онегин плодовитый –
Безмерный половой гигант,
Киской, как лаврами, увитый.

                XXXIX
Онегин, сексофаг всеядный,
Не брезговал ничем, друзья,
Взгляд его порноплотоядный
Прикован к киске был всегда.
Путь был усеян не звездами,
А разнорозными кустами.
С такого каждого кусточка
Срывал он пышные цветочки,
Из них он делал икебану –
Были им все передолбанны:
Все киски вдоль и поперёк,
Уд его знал любой лобок.
Кунноанархия – вот то,
Что он любил больше всего.

                XL
Неутомим был наш Ебгений,
Но всё же надо отдыхать.
После потрахок – он в кровать.
Он сексом переутомленный
И утро в полночь обратя,
Спокойно спит в тени блаженной
Забав и роскоши дитя.
Проснётся заполдень и снова
До утра жизнь его готова,
Однообразна, словно голь,
Как киска бритая под ноль.
И от такого пресыщенья
Пресытиться он всё ж не мог,
Он – сексгигант и порнобог.

                XLI
Передохнул – опять за лядство,
Чуть поостыл – опять топтаться,
Неукротим, неутомим
Наш вечный порнопилигрим.
Онегин наш стопы направил
В гусарский табор удалой,
То оргия там, то запой,
Или всё вместе и всё разом,
Где хмель мешается с экстазом.
Но лично для меня экстаз
Без водки лучше в 1000 раз,
Чувства свежее и изящней,
Без алкоголя секс прекрасней,
Да и гораздо безопасней.

                XLII
Поручик Ржевский у гусар
Их главный контр-генерал.
Вот с ним Ебгений и съякшался,
По дружески облобызался
И попросил принять его
Для освеженья секс-палитры
В их дружно спитое гнездо.
Поручик Ржевский пёрднул смачно,
Усы расправил и сказал:
«Попал ты, братец, к нам удачно
И время классно подгадал.
В поход мы завтра выступаем
По трахтным памятным местам,
Последний вечер здесь бухаем».

                XLIII
Гусары дружною толпой
По Борделядии кочуют,
Иль вариант ещё другой:
Гусары с фаллами на бой
По Порнотеррии кочуют,
В киске иль в попе заночуют,
А может где-то между сисек,
Подмышками найдут покой.
А вот и третий вариантик
(Как на уду повязан бантик
Рукой сосалки молодой,
В минете ищущей покой
И всякий член боготворящей,
Его сосущей даже спящей):

                XLIV
Гусары шумною толпой
По Трахоландии кочуют,
Поручик Ржевский удалой
Их извращеньями потчует.
То им устроит групповуху,
Со всей конюшней потоптуху,
То содомируют ослов,
То коз, свиней или коров,
А то друг дружку в зад и в рот –
Вот какой выдался поход.
Онегину всё не в новинку,
И всё же тычит он дубинку
Свою, куда протиснуть может –
Дыру любую он тревожит.

                XLV
Из первых первым был Онегин,
Везде его маячил буй,
Поэтому его коллеги
Прозвали Женю Вездевздуй.
С утра до вечера работал
Над каждой дыркой наш гигант,
Трахал аж до седьмого пота,
И в трахе был большой талант.
Пихал он с толком, с расстановкой
И обладал большой сноровкой.
На его уд слетались «тёлки»
Как на нектар весенний пчёлки,
Он столько баб перетоптал,
Что даже сам не ожидал.

                XLVI
Любой лафе конец приходит –
Вот и закончился поход.
На выжатый лимон походит
Онегин. Ну а Питер ждёт
Принять его в свои объятья,
Все женщины мечтают платья
Перед Ебгением задрать
И в позах перед ним стоять.
Что ж мой Онегин? Полусонный
Домой с похода едет он,
А Петербург неугомонный,
Словно вакханка, возбуждён.
Но наш гигант пигмей сейчас –
Ему б поспать хотя бы час.

                XLVII
В нём чувства вовсе не остыли –
Затрахался он – вот и всё,
Его топталки притомили –
Он не железный, ё-моё!
Режим курортно-санаторный
Ему б на пару-тройку дней
И сразу стал бы он задорный,
И сразу б вспомнил про ледЕй.
Он не машина – человек,
Да и машине целый век
Нельзя без паузы крутиться,
А то ведь можно развалиться.
Нет вечных двигателей, братцы,
Не можем вечно мы пихаться.