Башня имама

1.
Светало. В алом полумраке
Стелился мягкий призрачный туман,
Крик петуха, протяжный вой собаки,
Дымок, оставшийся от табора цыган...
Льгов просыпался. Уж потушен
Фонарщиком последний огонёк,
Нетерпеливый слышен у конюшен
И нарастающий от топота шумок.
Как птичьи стайки, девушки у речки
С весёлым криком плещутся в воде,
Все мокрые стирают на дощечке
Белье, забыв о страхе и стыде.

Светало... У Барятинских в усадьбе
Степан выводит барских лошадей
На пастбище, а Сейм прозрачной гладью
Ещё сверкает бархатом ночей.
И загорается от неба ярким светом,
И манит нежностью и свежестью воды...
В права вступает первый месяц лета,
Благоуханием цветов полны сады,
Птиц щебетанье с солнечным рассветом
Перебивает громкий рёв коров...
Преданьями  былинными воспетый,
Проснулся древний добрый город Льгов.

- Нет! Не сегодня! Лизанька, не надо!
Тебе уже шестнадцать полных лет,
А ты, неугомонная Наяда,
Уже на озере едва-едва рассвет!
Не гоже девушке плескаться, как лягушка,
Ты лучше за прислугой присмотри,
Чтоб для гостей пуховые подушки
Готовили, чтоб Прохор фонари
Заправил, да, чтоб квасу было вдоволь,
Чтоб батюшку обрадовать твого.
И не забыть бы, чтобы Ванька-коваль
Убрал перед воротами бревно.

Конечно, это дело всё Егора,
Но его с вечерни не видать,
Где барин взял такого плута, вора…
Егора надобно всё время проверять.
Он постоянно что-нибудь забудет,
Не управляющий, а форменная пьянь
И вечно у него хмельная дрянь…
Ой! Пусть его не я, а барин судит.
- Да ладно, тебе нянечка, ну что ты?
Смотри какие в небе облака,
Какое солнышко, оставь свои заботы,
Не злись из-за такого пустяка.

И руки прямо к солнцу протянула,
И улыбнулась, и сама в свету,
Как птичка ранняя с порога упорхнула,
Направившись прямёхонько к пруду.
Как весело, пока никто не видит,
Бродить босой по влажному песку,
Ну кто её еще так осчастливит?
Глаза закрыв, навстречу ветерку
Лицо подставила и распахнула руки,
И побежала, быстро, как могла,
И всё смешалось - запахи и звуки -
Птиц щебет, шум листвы, колокола…

Как-будто, ты летишь навстречу небу
И так тепло, так солнечно в груди,
Такая лёгкость! И как белый лебедь
Ты ввысь несешься к счастью впереди.
Бежала и нечаянно споткнулась,
Но чьи-то руки сильно и легко
Подняли девушку довольно высоко,
Так, что бедняжка чуть не задохнулась.
- Ах, сударь! Не пристало так девицу…
Прошу меня не медля отпустить…
- А что же девице в такую рань не спится?
Прошу меня покорнейше простить,
Но если бы не я, то вы бы в воду
Свалились бы и ваш бы мокрый вид
Собрал сюда невидимо народу,
Да вон - мужик уже сюда бежит!

И нежно, как фарфоровую вазу
На землю юноша тихонько опустил
И бережно поставил, но не сразу
Он девушку от рук освободил.
От глаз её, бездонных, словно небо,
От губ манящих, взгляд не оторвать,
А Лизонька, вспорхнув, как белый лебедь,
Домой помчалась, так, что не догнать.

2.
А дом, недалеко от речки Сейма
Построен был, как строили в Москве
И обвиняли князя в мотовстве,
И говорили, что слепая ведьма
Барятинским велела строить тут,
Иначе, говорили, что недуг
По Льгову разнесется и, что жутко -
Сама потом лишилася рассудка
И померла в кругу хозяйских слуг.
А может это просто бабьи сказки
И было  совершенно всё не так,
А просто князь богатый особняк
Построил дочери, когда еще младенцем
Привёз ее на родину, во Льгов,
Прикрытую в корзине полотенцем,
Скрывая от друзей и от врагов.

Далекий, северный,  холодный Петербург…
Манерный город вечных наслаждений,
Трамплин для взлётов ярких и падений,
Огромный выбор ублажить досуг.
И Александр не стал перечить доле,
А оказавшись от родни на воле,
Решил вкусить всю радость бытия,
Пошли попойки, женщины, друзья…
Среди кутил прослыл красавцем знатным
С бесчисленным количеством любви,
Не то, чтобы считался он развратным,
Но дочек матушки от князя берегли.

Наследник почестей и Рюриковской крови,
Барятинский уверен был в себе
И при дворе всегда был наготове
К любым превратностям на жизненной тропе.
Но не был он готов к тому, что сердце
Само окажется в запутанных сетях,
Что сам предстанет он пред Самодержцем
Как будто на раскаленных углях.
Что Оленьку, княжну свою, что Ольгу
Не сможет Александр своей назвать,
Что жизнь его теперь, согласно долгу,
Лишь Родине служить и защищать.

Но только он и Ольга знали правду,
Которая скрывалась ото всех
И им пришлось прибегнуть к маскараду,
Чтоб увезти и спрятать дочь и грех.
С кормилицей доверенной и нянькой
Под кровом ночи в полной тишине
Дитя спустили в лодку на Фонтанке,
А Александр сказал своей княжне:
-Прощайтесь, Ольга, милая, не скоро
Вам доведётся свидеться, небось,
Но я всегда поддержкой и опорой
Ей буду.
И княжна, не пряча слёз
В последний раз к ребенку прикоснулась,
-Пусть будет Лиза…
И дитя проснулось,
И улыбнулось, глядя на луну,
На небо звездное, на мир и на княжну.
Вода всплеснула мягко под веслом,
Фонарь погас, а Ольга Николавна
Отправилась, убита горем тайным,
В карете непримеченной домой.

3.
Князь взял на руки милого ребёнка,
Такая же красавица, как мать,
Сияют васильковые глазёнки,
Ну так и хочется её расцеловать.
А Лиза к небу весело взлетает
В отца заботливых и любящих руках.
- Ах, как же быстро дочка вырастает,
Пока моя вся жизнь бежит в войсках.
И Оленька из сердца не выходит,
Да и она страдает там одна,
Всё места себе в жизни не находит,
Вот сватают ей снова жениха…

Судьба такая… Надо бы смириться,
Но всё не получается никак
И сердце бьется, словно в клетке птица,
Еще и предлагают этот брак…
Его Величество настаивать изволят…
Но Александр всё просчитать сумел,
Теперь его никто не поневолит
Поскольку князь наследство всё успел,
Как раз на праздник Рождества Христова,
Владимиру в подарок подарить
С любовью братской, а с себя оковы
Богатства снять и дальше просто жить.

Во Льгове, в Марьино и в Нижних Деревеньках
Он, всё равно, всегда желанный гость,
А с возрастом всему свою оценку
Ты ставишь в жизни и всегда непрост
Твой выбор, но сейчас вполне уверен,
Что выбор правильный и, что теперь никто
Покой его нарушить не посмеет,
И не придётся «вить своё гнездо».
О Лизе надо думать, чтоб ребёнок
Был обеспечен, чтоб никто с пелёнок
Не смог бы упрекнуть её ни в чём,
Чтоб у неё был свой хороший дом,
Чтоб думали, что князь на воспитанье
Взял девочку. Он Ольге на прощанье
Дал обещание, что никогда никто
О дочери всю правду  не узнает,
Что не расскажет в жизни ни за что…
Лишь мать, казалось, что-то замечает.

Не знает даже нежная супруга
Елизавета Дмитриевна, но
Увидела в ребенке дочь и друга
И любит искренне и трепетно её.
Так трогательно дарит ей тепло,
Что это князю сердце согревает,
А Лизонька растёт в любви, добро
В глазах её, как радуга сияет.
Учтива, сдержана, но чёртики внутри
Всё норовят её куда-то завести
И вечно попадает в переделки -
То упадёт, то покусают белки,
То в роще спрячется, то плещется в реке,
То убежит за город к старой ведьме
И обереги льют на чердаке,
Серебряные с золотом и медью.
И озеро! Уж на рассвете там.
Всё плещется и устали не знает
И верит разным слухам, чудесам,
Затем рассказывает шепотом мадам,
Как в озере с русалками играет.

4.
Никто не верил, верил только князь,
Он помнил замечательно тот вечер,
Когда в усадьбе зажигали свечи
И как история вся эта началась…
Это сейчас она почти невеста,
А вот тогда - двенадцать лет назад
Дитя пропало, сердцу стало тесно,
Все обыскали:  дом, конюшни, сад…
Никто не знает, как пропала Лиза,
Куда могла пойти в глухую ночь?
Иль просто из-за детского каприза
Куда-то спряталась,  иль убежала прочь?

До утренней зари искали всюду,
А к вечеру князь к озеру пришёл
И вдруг увидел,  как из ниоткуда
Над озером поднялся ореол.
Да так горел, что очи ослепляло,
Да так сиял, так яростно светил…
И перед князем в белом покрывале
Русалки дочь подняли из глубин.
Она пред ним лежала, словно ангел,
Такая нежная, как лилий лепестки,
С румянцем легким смерти вопреки…
Вмиг мир перевернулся наизнанку…
- Вставай, родная! Лиза, поднимись…
Князь растворялся в огненном эфире.
Ну как же всё ничтожно в этом мире,
Когда обрывается жизнь...

- Князь Александр! Да он меня не слышит!
Послушай князь - звонят колокола!
Ребенок жив!
- Но ведь она не дышит!..
- Ты хочешь, чтобы девочка жила?
Князь, как очнулся - перед ним русалки
И ведьма давит Лизаньке на грудь,
И шепчет что-то , но старанья жалки -
Никак не получается вздохнуть.
И вдруг закашлялась, перевернулась на бок,
Вокруг взглянула: «Батюшка, прости!»
Расплакалась, пролепетавши слабо,
- Мне так хотелось Чудо-Цвет найти…
Он только раз цветет Купальской ночью…
И он расцвел, а я пошла за ним,
Но ветер разорвал цветочек в клочья,
А озеро окутал в чёрный дым.

И в этом чёрном призрачном тумане
Цветок светил в русалочьих руках,
А я все шла за призрачным сияньем ,
Пока не оказалася в волнах.
Потом мне стало холодно и тихо
И дальше я не помню ничего…
Простите, батюшка, накликала я лихо,
Раскаиваюсь, правда, глубоко…
Так не по-детски девочка просила
И князь увидел явно зрелость в ней,
К себе прижал и боль вся отступила,
А чувства стали ярче и теплей.

К ним ведьма подошла, не пряча слёзы,
- Не бойся, Лиза, больше ничего,
Русалки прячут за кустом амброзий
Цветок твой счастья, забирай его!
Теперь они все для тебя подруги
И никогда в обиду не дадут,
Все верные и преданные слуги,
Поймут, поддержат и уберегут…
   
5.               
Туман на озере, кувшинки кружевные
И девушка, как ангел у воды,
Глаза невыносимо голубые
Слепят с холста сияньем чистоты.
Илья вздохнул, когда ещё придётся
Увидеть совершенный идеал,
Душа горит и сердце гулко бьется,
А образ окрылял, манил и звал…

- Илюшенька, мы ждём тебя к обеду,
И не опаздывай, пожалуйста, прошу,
А вечером нам нужно будет к деду,
Ну что ты, как прилип к карандашу!
С утра до вечера мараешь тут бумагу,
Сходил бы к мельнице, принес бы нам муки,
Да ладно, ничего уже не надо…
Илюша, милый, стынут пирожки…

- Спасибо, матушка! Взгляните на работу,
Я деда срисовал во всей красе.
- Это когда он ездил на охоту?
Ой точно! На коне и в картузе!
А утки! Ой сыночек, как живые!
А сзади - верный дедов пёс Буран!
Ты молодец! Не зря профессор Ивин
Нам говорил, что у тебя талант.
Вот ты в Москве два года проучился,
А князь уже художником зовёт,
А как же дед Иван тобой гордился,
Когда рисунок твой на Новый год
Был выделен, как лучшая работа
И мужики, аж до седьмого пота
Трудились, чтобы башню возвести
И род Грудинкиных везде теперь в чести,
Нам кланяются низко и все просят,
Чтоб ты не только башни да дворцы
Мог рисовать, чтоб города жильцы
Портреты получили. Друг твой Носов
Гляди бежит, иди его встречай
И приглашай к обеду и на чай.
И просьба: не засиживайтесь долго,
Сегодня вечером у деда юбилей,
А то твой Тимофей, как балаболка,
Хоть прячься от журчания речей.

- Ну здравствуй, друг Илья, уже неделю
Как ты приехал в славный город Льгов!
И не рассказывай, ей Богу, не поверю,
Что ты был занят чем-то, не здоров…
И всякие другие отговорки
Не принимаются, признайся - виноват!
Обидел друга и достоин порки…
Лишь пирожки теперь меня смягчат!
И обнялись друзья после разлуки,
Как много есть чего им рассказать.

- С приездом, Тимочка! Иди скорей мыть руки!
- Пойдем, mon cher, maman не любит ждать.
Ах, Марья Павловна, как рад вас снова видеть!
Пришёл проведать вашего сынка,
А запах пирожков издалека
Такой, что можно просто обессилить…
И Тимофей бесформенным мешком
Смеясь свалился прямо на пороге,
Блеснув своим актерским мастерством
И сев за стол обеденный в итоге.

- А ты давно примчался из столицы?
По слухам стал богат и именит,
У нас ты просто притча во языцех -
Вся Слободская улица гремит.
- Да что там я! Обычный лекаришка!
Шприцы, пилюли, травы, порошки…
Лечу мигрени, вздутия, одышки,
Скрываю разные пороки и грешки.
- Ну не скажи! Все знают, что намедни,
Ты был представлен даже ко двору
И, что ты на позициях передних
Солдат лечил и в стужу, и в жару.

- Грудинкин, будет. Мне тут городничий
Поведал, что по чертежам твоим
Его сиятельство, наш князь Владимир лично
И дом и Башню в Льгове утвердил.
Да и не просто, мужики в округе
Уже закончили и краской занялись,
А ты, сударик, всё скрывал от друга…
Что ты так мрачен? Ну же, улыбнись!
- Ты прав, мой друг. Я много занимался,
Архитектуру мира изучал
И ранним стилем Росси увлекался,
И что-то необычное искал.

- И удалось! Я думаю на долго
Твое творенье будет жить в сердцах
И город свой прославишь ты настолько,
Что Башнею запомнится в веках.
У Коншеных на улице Дворянской
Готовят званый вечер для тебя
И специально повар итальянский
Везёт им ледяные короба.
Весь город ждёт, когда закончат Башню…

- Илья, нельзя таким быть бесшабашным,
Нас ждут сейчас к Ивану Ильичу!..
- Простите, маменька. Уже бегу, лечу!
А ты, друг Носов, приходи к нам завтра,
Сегодня вечером у деда юбилей,
И вся семья ждёт князя Александра,
И все готовятся. До завтра, Тимофей.

6.
Глава семьи Иван Ильич Грудинкин
Был главным ловчим княжеской семьи,
Знал все охотничьи хитринки, все тропинки
И знатно управлялся с лошадьми.
Учил детей Барятинских охоте,
Рассказывал о таинствах лесов,
Как выжить без воды и на болоте,
Как правильно направить гончих псов.
Любил порассуждать о смысле жизни,
Был фаталистом до мозга костей,
Царю был предан, вере и Отчизне,
Но больше всех любил своих детей.

Из пятерых остались только двое -
Алеша - старший и Варвара - дочь.
Какое ж время было золотое -
Он всем был нужен, всем умел помочь.
У Вареньки своя семья и дети,
Гаврила в городе известнейший купец,
О нем писали Курские газеты,
Что, мол, во всём Дерюгин образец.
Дом на Сосновой с каменным забором,
На той же улице, где жил Иван Ильич,
За многовековым сосновым бором,
Где и грибы, и ягоды и дичь…

Водилось всё. И часто горожане
Гуляли в этих сказочных местах,
Бывало, что селились здесь цыгане,
Тогда рябило радугой в глазах.
Дерюгин в доме бы не частым гостем,
То по делам, то у своих друзей
По вечерам играли в дамки, в кости,
Но обожал Варвару и детей.

Не дожил Алексей до юбилея,
Оставил Машу с маленьким Ильёй.
Последнее - кавказская траншея,
Что видел он и кровь с чужой землёй.
Плечом к плечу с Барятинским сражался
И принял смерть на княжеских руках,
Просил с мольбой: «Отец и сын остался…»,
А кровь на грудь хлестала в орденах.
Илюша рос, на удивленье, быстро,
Хлопот совсем родным не доставлял,
Учился рьяно и от бургомистра
Награды за успехи получал.

В Москве уже два года обучался
Художеству и всяким мастерствам
И вот готова башня, он старался
Как мог помочь на стройке мужикам.
Иван Грудинкин  был Ильёй доволен,
Красив, талантлив и боготворим,
Хоть вспыльчив и немного своеволен,
Но рад за внука и гордился им.

7.
Столы ломились, девки спозаранку
Толклись на кухне, чтобы всё успеть,
Щи, студень, сомовина, запеканка,
Колбасы, требуха, другая снедь,
Пожарские котлеты, макароны,
(Но тут отдельно надобно сказать!),
Фигурки разные - слоны, рыбешки, кони…
Чтоб удивить собравшуюся знать.
Пулярды, валованы в провансале
И поросята в золотом желе,
Гусиные паштеты и салями
На вишне, клёне и на коньяке.

Гвоздем программы были расстегаи,
С лососиной и с сёмгой, и с грибами,
И с соусом необычайно вкусным,
А к ним наливочки, настойки - всё по-русски.
Французским был, как водится, буфет,
Где перед ужином собрался льговский цвет
Для аппетита выпить стопку водки,
Салфетошной закуской закусить,
Послушать сплетни городские, сводки
Иль кавалеров красотой сразить.

Илья Грудинкин с матушкой успели
Как раз, когда почти все собрались,
Когда всё обсудили, подобрели
И крики с улицы о князе раздались.
Его сиятельство пожаловал на праздник
Поздравить друга, верного слугу:
«Здоров Иван Ильич, здоров проказник!
Цветешь и пахнешь, как я погляжу!
А я с воспитанницей свет-Елизаветой
И не пустой - подарок во дворе!
Взгляни - стоит, привязанный к карете,
Конёк гнедой и збруя в серебре.»

Все бросились во двор, глядеть подарок,
А у Ильи перехватило дух,
В висках, в груди заныло от ударов
И воздух стал невыносимо сух.
Глаза как омуты небесно-голубые
Вновь искрами зарделись перед ним,
Стан легкий девичий и косы золотые,
Уложены над личком, словно нимб.
А губы! Господи! Уже две ночи снятся!
С минуты, как впервые увидал
И мысли сладкие и дерзкие роятся…

Как сильно он надеялся, как ждал,
Как ясно представлял себе с ней встречу…
И вот она сама к нему идёт…
- Сударыня! Позвольте! Добрый вечер!
Илья Грудинкин. Предложить вам лёд?
- Спасибо, сударь. Я - Елизавета.
Елизавета Келлер. Мой отец
Погиб в бою, принявши в грудь свинец,
А матушка, узнавши, до рассвета
Не дожила и маленькой меня
Мария Федоровна на руки взяла,

А князь Барятинский назвал своею дочкой
И с детства был мне любящим отцом,
Мы связаны так тесно узелочком,
Что даже стали схожими лицом.
- А вы, действительно, как капли две похожи
И видно князь не чает в вас души.
- Да, это правда, но скажите всё же,
Я Башню видела, настолько хороши
Все линии на здании и мне напоминают
Мосты в Царицыно. Вас любят здесь и знают,
И батюшка мой ценит ваш талант,
Пойдемте, наполняется сервант…

8.
За ужином лилось вино и речи,
Иван Ильич доволен был собой
И вот закончен пир, погасли свечи,
Дом тишина обвила и покой.
Все разошлись, остались только двое:
Мария да любимый внук Илья,
- Теперь и я дожился до покоя,
Как трудно спорить с днём календаря!

Спустилась ночь, огни потухли в окнах,
Утихли звуки летней суеты,
Лишь слышен шёпот трав и легкий отзвук
Журчанья убегающей реки.
Не спится Лизе, смотрит долго в небо,
Накинув шаль, решила выйти в сад,
Отрезала на кухне ломтик хлеба
И отломила сладкий шоколад…
- Что, Лизанька! Никак уснуть не можешь?
Какая замечательная ночь!
Эх, был бы я немного помоложе,
Уже б давно бежал отсюда прочь!

- Да, папенька! Какой прекрасный мир,
Как будто в сказке сад благоухает,
Как будто нам невидимый факир
Неведанную тайну открывает.
Смотрю на небо и захватывает дух
И ты летишь в пространстве бархатистом,
Как будто  ты сама лебяжий пух,
Одновременно медленно и быстро...
И в чёрном бархате совсем нагой летя,
Среди  сверкающих галактик и созвездий ,
Ты вдруг поймёшь, что в мире для тебя
Всегда найдётся собственная бездна.

Своя!!! В которую готова ты упасть!
Закрыть глаза и всё оставить в прошлом!
И надышаться свежим ветром всласть,
И звёздный след оставить на подошвах...
Ты не песчинка и не чья-то часть!
Ты - бесконечность жизни и вселенной!
В тебе сплелись отвага, мудрость, страсть...
И власть любви над огненной геенной.
- Как странно слышать из девичьих уст
Такую речь! Ты часом, не влюбилась?
Такая глубина и страсть, и грусть…
Я что-то упустил. Ты изменилась.
 
9.
В воскресный день с утра после причастья
Мещане льговские под колокольный звон
Толпой отправились по зову местной власти
Туда где особняк был возведён,
Где башня красная зеницами сияет,
Как из восточной сказки божий храм,
Но русские мотивы повторяет
И ввысь несётся к самым небесам.
Народ притих, глядят заворожённо…
-Эх, красота! И взгляд не оторвать!
Дай мне, Илья, тебя расцеловать! -
Воскликнул князь Владимир восхищенно.

- Столы с напитками, с закусками для знати
Подальше надобно, за розами накрыть,
А остальным накрыть столы дощаты,
Да бочки винные три велено открыть.
Приказчик бегал рук не покладая,
Руководил всем громким торжеством,
По ходу оплеухи раздавая,
Чтоб слуги «не накушались» вином.

Народ гулял, Грудинкина хвалили,
Князей Барятинских и местных мастеров,
Кричали, пели песни, много пили,
Под вечер разошлись в конце концов.
Утихли крики, птицы умолкают,
Лишь слышно пение напуганных сверчков,
Туман вечерний город покрывает
И околдовывает сказкой летних снов.
Илье не спится. Столько впечатлений!
Но все довольны - не было двух мнений,
Открытие усадьбы удалось.
Жаль с Лизой слова молвить не пришлось.

Лишь взглядом получилось пересечься…
А как же манит этот мягкий взгляд.
Казалось, что стараешься отвлечься,
А он приковывает, словно сладкий яд.
Ведь за мольбертом и за чертежами
За днями дни бесцветные плыли…
И как-то незаметно ноги сами
Его к Барятинским  в усадьбу привели.
В беседке новой, за кустом сирени
Сидела Лиза, глядя вглубь ночей
Внимала звукам соловьиной трели,
А рядом неспеша журчал ручей.

У ног щенок, прижав забавно уши,
Пытался тщетно изловить сверчка,
Затем притих, увидев светлячка
И заскулил под кваканье лягушек.
- Какая ночь! Гляжу- и вам не спится!
Впервые вижу, чтоб одна девица,
Вдали от всех гуляла по ночам!
- Да бросьте, сударь! Очень рада вам!
Здесь никого, устала от манер.
А вы пришли взглянуть на свой шедевр?

- Не знаю, право, ноги как-то сами
Меня сюда случайно привели…
Наверное, самими небесами
Мне было суждено тебя найти.
Взглянул в глаза и нежно взял за руки,
И губы мягкие губами ощутил…
И рухнул мир, и все исчезали звуки…
А сад ночной их тайну сохранил.

10.
А в Марьино готовились к приезду
Почетных уважаемых гостей,
Слуг собирали по всему уезду,
Готовили квартиры посвежей.
В усадьбе у Барятинских беседки
С утра столами с явствами кишат,
Павлинов привезли в лозовых клетках,
Витает в воздухе восточный аромат…
Имам Шамиль к поместью подъезжает!
Его радушно в Марьино встречает
Весь род Барятинских и местная вся знать
Спешит представиться известному имаму.
А честь гостей с Шамилем принимать
И размещать его семью с друзьями
Досталась князю Виктору и он
Был этим и доволен и польщён.

Довольно долго длился сей приём,
Устали и хозяева и гости,
Как водится, мещане все потом
Перемывали вновь прибывшим кости.
А целый длинный караван гостей
В усадьбе  новой расквартировали,
С дороги все решительно устали,
Но князь не пожалел для них свечей
И гости долго перед сном молились,
И долго окна их ещё светились.

Вдоль речки скачет всадник на коне,
Переливается гнедой в рассветном солнце,
Сверкает  грива, словно в хрустале…
Конь, будто слился с мускулистым горцем.
Подобно гордым греческим богам,
Летят над полем и над гладью Сейма,
Легко и грозно, как по облакам…
И обнаженный торс сияет медью.
Гази-Махомад старший сын имама
Решил размяться, искупать коня
И помолиться на рассвете по исламу,
И осмотреть всё до начала дня.

Подходит к Башне, там отец в поклоне,
Прикрыл глаза, в молитве бьет челом,
Фигура в мешковатом балахоне,
Спокоен, собран, умиротворен.
Отец смирился, но Гази не сможет
Принять полон за дружеский приём,
Тоска по родине и ярость сердце гложет
И взгляд сверкает темным янтарём.
С отцом на коврик рядом опустился,
Просил Аллаха горечь заглушить,
Он хоронил друзей, отважно бился…
Где силы взять, чтобы забыть, простить?..
И жизнь принять с душой, открытой свету,
И всё начать, как с белого листа,
И жить в любви, в покое в мире этом,
Открыться счастью раз и навсегда.

Нет, он не сможет, с грустью огляделся,
Отец молился, что-то бормотал,
Бархан - любимый конь на солнце грелся
И травку с удовольствием щипал.
Гази прилёг под дуб на мягких травах,
Птиц щебет, шум листвы, пчелиный гул…
Глаза прикрыл, забыв о мыслях шалых
И сладким, мирным, тихим сном уснул.
И снилась юному Гази в сияньи света
Дочь князя Александра Лизавета.

11.
- Наталья Павловна! Вы, право,  ангел ясный!
Без вас весь мир умрет! Исчезнет в мгле!
Без вас не будет жизни на земле!
А я уже пропал… Вы так прекрасны!
- Тимоша, полно! Это не смешно!
Мы с детства неразлучны словно тени
И над любовью йорствовать  грешно…
Но Тимофей спустился на колени.
- Я не шучу, Наташа, я люблю.
Давно люблю безропотно и тихо,
Но я боялся, что в твоём кругу
Мне просто могут указать на выход.
Сейчас я в состоянии просить
Твоей руки. На будущей неделе
Приеду свататься. И миловать-казнить -
Решать тебе, а я твой раб отселе.

Наталья Коншина - купеческая дочь,
За словом никогда в карман не лезла
И кавалеры удалялись прочь,
Не получив красавицу уезда.
Глаза, как вишни, черный взлёт бровей
И носик вздёрнутый, и губы, словно роза,
А щечки, будто только что с мороза,
И косы с пряным запахом ночей.
- Наталья Павловна, вы слышите меня?
Я вас люблю, хочу быть мужем, другом,
Хочу к вам в дом семнадцатого дня
Заслать сватов… ну не смотри с испугом…
Я сам боюсь. Ты будешь мне женой?
Наташа, милая, не уходи, постой!
Головкой девушка кивнула, испугалась,
Как маков цвет зарделась и умчалась.

И снова праздником наполнен город Льгов,
Кареты ждут на улице Дворянской
И дом у Коншиных совсем уже готов,
И повар мечется по кухне итальянский.
Столы ломятся от заморских явств,
Французских вин и чисто русской снеди,
Чтобы  от зависти попадали соседи!
Такое уж коварство из коварств!
Зал полон свеч и ждет поклонов, вздохов,
Ждёт новых сплетен, страсти и любви…
И вот слышны шаги и чей-то хохот,
И заключаются любовные пари.

12.
Прием открыт в честь новой  льговской башни,
Князей Барятинских и зодчего Ильи.
Грудинкину теперь уже не страшно,
Он от любви как будто в забытьи.
Глазами ищет Лизу и находит -
Она сидит в компании Гази,
А сын имама глаз с неё не сводит,
Во всём ей угождает, лебезит…

- В этой жизни законы не писаны,
В ней жестокость от корня зиждется
И поверьте мне, милая Лизонька -
Кто споткнулся, уже не поднимется.
Если ты не охотник, а праведник,
Однозначно: ты будешь жертвою…
Жизнь - такой постоянный маятник,
Он качается между смертями.
Не бывает чего-то среднего,
Полу низкого, полу высокого,
Полу белого, полу черного,
Жизнь, она всегда однобокая.
Для кого-то - богатство и почести,
А другим - нищета и страдания,
Кто-то мучится перед пропастью ,
Кто-то мыслит о мироздании…

Гази-Мохамед так красноречиво
О смысле жизни с Лизой рассуждал,
То вспыхивал, то снова затухал
И слушал девушку покорно и учтиво.
И как же получиться так могло,
Что лёд и камень нежность растопила,
Что чувство змейкой в сердце заползло
И всё  вокруг собой заполонило.
Противиться пытался, но не стал,
Плыл, как корабль, завидев с моря сушу,
Мечтал о Лизе и он точно знал,
Что  в ней нашёл свою родную душу.

А Лиза с детства всё хотела знать
И чужестранец был ей интересен,
Она пыталась больше узнавать
О том, как мир огромен и чудесен.
Она пыталась рассказать Гази,
Как важно оставаться человеком,
Как важно не испачкаться в грязи…
Не зря имам Шамиль стремится в Мекку.
Гази её внимательно послушав,
Меж тем, спокойно дальше продолжал.
Он был готов отдать ей жизнь и душу,
Вот только время подходящее он ждал.

- Поверьте! Ведь совсем, совсем не важно
Какой на самом деле человек,
Ты можешь быть свободным и отважным
И помыслы твои белей, чем снег,
Ты можешь благородным быть и честным,
Отзывчивым, как ангел во плоти,
А можешь убивать в порыве мести
И в гневе всё разрушить и снести.
Ты можешь наглым быть, трусливым, подлым
И не подать упавшему руки…
Таким, каким считать тебя удобно
Тем людям, что дают нам ярлыки.
Совсем не важно, кто ты в самом деле,
Плохой, хороший или никакой,
Таким ты будешь, чем тебя наделят,
Те кто твоею ведает судьбой,
Кто обладает вездесущим правом
Вершить чужие судьбы и решать
Ты будешь виноватым или правым,
Казнить тебя иль стоит подождать.
Я знаю, что одни и те же вещи,
По-разному всегда оценены,
Ты можешь стать и добрым и зловещим…
От выгоды зависит и цены.
Я знаю, что слова, дела, поступки
Не значат ровным счетом ничего!
Всё нивелируется, словно в мясорубке…
Здесь главное понять - не важно всё!
А важно быть готовым сделать что-то,
Что необычно, дерзко, чтоб дало
Тебе свободу, крылья для полёта
И чтоб взлететь,  как птица,  всем назло.
Чтобы не думать, как тебя оценят,
Не опускаться, не смотреть назад,
А неуклонно добиваться цели,
Любой ценой, не ведая преград.

13.
-Здоров, Сударик! Что ты одиноко
Стоишь среди гуляющей толпы?
Смотрю, ты занят тем, с какого бока,
К воспитаннице князя подойти?
А я Наталье Павловне намедни
Поведал о своей большой любви
И мне сдаётся, что мой плод заветный
Уже попал в объятия мои.
Пойдем, друг, к Лизе. Кажется глазами
Она уже давно тебя нашла.
Не буду спрашивать, что было между вами,
Но девушка, как роза расцвела.

Из льда расставлены заморские причуды,
Стекается к столу людской ручей,
Звон Мейсенской фарфоровой посуды
Сливался с шумным говором гостей.
Шутили громко, весело смеялись,
Ломился стол, вино лилось рекой,
В остротах, анекдотах состязались…
И в танцевальный зал пошли толпой.
Гази-Мохамед направлялся к Лизе,
Но Тимофей его опередил,
Поведал ей с Натальей о сюрпризе
И на террасу перепроводил .

Там ждал Грудинкин и прекрасным дамам
Вручили по прекрасной розе алой.
Гази от злости скрежетал зубами,
За Лизой из-за двери наблюдал,
Был сам не свой и злился, и страдал,
Но поступаться не желал мечтами.
И в голове созрел коварный план,
Гази забыл совсем святой Коран.

Окончен бал и улица пустеет,
Кареты разъезжаются домой,
Прощается Грудинкин с Тимофеем
И дождь над Льговом капает грибной.
Илья идет по улице Мещанской,
В полутумане светят фонари
И будто растворяются в пространстве,
Совсем недолго ждать уже зори.
Подходит к дому. Вдруг из подворотни
Гази выходит
- Долго же ты шёл!
Пришла пора свести с тобой нам счёты,
Ты зря дорогу мне сегодня перешёл…
Кинжал блеснул, Илья от изумленья
Не смог нежданного удара избежать…
Вся жизнь перед глазами легкой тенью
Промчалась… и хотелось просто спать…
В промозглой луже, под столбом фонарным,
В крови и грязи тихо умирал
И мысль была одна - каким бездарным
Вдруг оказался жизненный финал…

14.
Не спится Лизе. Дождь стучит по крыше,
А мысли рядом с милым на балу
И кажется, что чей-то голос слышит,
А в окнах слёзы льются по стеклу.
В висках стучит. Она к окну подходит
И видит перед домом в мгле ночной
Русалки хороводы с ведьмой водят
И закрываются дождём, как пеленой.
И слышит Лиза голос старой ведьмы:
«Пойдем скорее к озеру, спеши,
Чтобы избежать беды за нами следуй,
Любовь свою на деле докажи».

Не зря в груди  стучало сердце гулко,
Не зря тревожно было на душе…
Ну вот и озеро уже за переулком…
На берегу в крови на камыше
Илья лежит, вокруг него русалки,
Взор затуманен, кровь бежит ручьем…
И Лиза поняла насколько жалки
Все её мысли если под дождем
Ильи не станет.
- Что мне нужно сделать?
Куда идти, чтоб был он жив-здоров?
А ведьма в это время, чтобы челядь
Их не увидела, сняла с себя покров.
Платком взмахнула и туман спустился,
- Послушай, Лиза! Там, под гладью вод,
Откуда звон волшебный доносился,
Живут рахманы - солнечный народ.
Но вызвать их почти что невозможно,
Но ты сумеешь дверь к ним отворить
И если ты попросишь осторожно,
Они Илью сумеют исцелить.
Сегодня двадцать первое июня ,
Сегодня солнце в озере горит,
А этой ночью будет праздник лунный,
Поторопись, пока твой милый спит.

В тумане предрассветном на коленях
Просила Лиза помощи рахман.
Вдруг свет поднялся над озерной пеной
И вышли люди в белом
- Дева, встань!
Давно когда-то мы тебя спасали,
Теперь любовь твою у Смерти заберём,
Сегодня все колокола звучали
И скорбь твоя к нам пролилась с дождём.
Не гоже, чтобы в праздник слёзы лились.
И подошли к лежащему Илье,
К нему притронулись и словно растворились,
Как будто их и не было нигде.

15.
Илья вскочил на ноги,
- Право, чудо!
 Ещё недавно думал, что умру.
Я кровью истекал, так было худо,
Что не надеялся, что оживу к утру.
Гази-Мохамед должен мне ответить…
- Илья, прошу, оставь его, прошу,
Пожалуйста, не надо мне перечить,
Позволь письмо ему я напишу.
Ты больше никогда его не встретишь,
Он не обдумав нам принес беду,
Уедет он, ты даже не заметишь,
Он вдалеке найдёт свою судьбу.
Илья, сегодня у русалок праздник,
А у тебя совсем не лучший вид,
Давай пойдём, пока тут не завязли,
Пока туман и город крепко спит.

Князь Александр на краю кровати
Любуется, как Лиза сладко спит,
По-детски губки бантиком поджаты,
Румянец лёгкий на щеках горит.
Проснулась, руки к князю протянула,
Прильнула белокурой головой,
Такой любимой и такой родной,
Что Александра нежность захлестнула.
- Ах, батюшка, хотела я сказать…
Князь обнял Лизу, хитро улыбнулся.
- Не знаю, право, лучше, как начать…
- Похоже, Лиза, я не обманулся.
Похоже, Лиза, скоро ждать сватов?
Иль я не прав? Жених - Илья Грудинкин?
Да не дрожи, как по весне осинка,
Коль скажешь, я с ним встретиться готов.

Илья, земли не чуя под ногами,
Просил у князя Лизыной руки,
А сердце било в горло и виски
И улетало в облака с мечтами.
- Ну что ж, Илья, любовь всего важней,
Чем больше будешь ты жену лелеять,
Тем больше будешь для неё милей
И легче будет вместе зло развеять.
Живите в радости, в достатке и любви,
Пусть детский лепет в доме раздаётся,
Пусть счастье вечно с вами остается,
А горе всё пусть будет позади!
И разошёлся слух по всей округе,
По всем окрестным сёлам, городам,
Что князь Барятинский в угоду небесам
Дочь отдаёт Грудинкину в супруги.

16.
Спустился вечер над старинным Льговом,
На глади озера плывут в огнях венки
И ароматом разливаются медовым
Костров горящих искры-языки.
Здесь нет ни крепостных, ни слуг, ни знати,
Здесь балом правит радость и любовь,
В обрядах ищут счастья, благодати
И каждый год сюда приходят вновь.
Загадывают разные желанья,
С русалками играют до утра
И вдруг находят за волшебной гранью,
Что невозможно было бы вчера.
И знают все, что здесь и в этот вечер
Желания сбываются всегда,
Лишь стоит отпустить венки и свечи -
Исполнит всё русалочья вода.
                ***
С тех пор промчались годы . Но в тумане,
Когда спокойно засыпает льговсий люд,
Русалки в озере о многом вспоминают,
А люди озеро Русалочьим зовут.