Служу Советскому Союзу! Беги, солдатик, беги

Служу Советскому Союзу!
Беги, солдатик, беги

– Алик, слушай, вот тебе десятка, сбегай купи две бутылки.
– Хорошо, товарищ капитан. Давайте увольнительную.
– Сейчас, где это они у меня.
Капитан Цицаров – начальник клуба. Статный красавец, что тебе рояль, что скрипка, тенор поставленный, рисует, стихи пишет, а алкоголик конченый. Ещё до сорока, а водкой лицо помято и затемнено. Жена жалуется, помощи просит. Другого бы давно уж, а полковник ему благоволит, как инспекция, так он его на гауптвахту сажает – прячет, понимаешь.
– Слушай, нет у меня увольнительной. Вышли все. Мне сейчас в строевую нельзя так идти. А у тебя чего нет? Ты же при штабе.
– Я, товарищ капитан, все ребятам отдал.
– Вот незадача. Слушай, а ты так. Через забор.
– Можно, товарищ капитан. Вы мне только сумку какую. Две бутылки всё же.
– Сумку, сумку. Нет у меня никакой сумки. Так иди.

Иду из магазина, прохожие удивляются, оборачиваются: идёт солдат по улице с двумя бутылками водки в руках в открытую. Вдруг замечаю неспокойной подозрительностью через телефонную будку на тротуаре – вроде как патруль мне навстречу. Смотрю, и они чего-то заприметили. Я остановился, а они шагу прибавили. Как уверился я, что патруль, так и пятки намазал, а они, слышу топот – нагоняют. А ещё слышу, те, которые видят такое дело встречные, орут: беги, солдатик, беги.
На издохе вижу дверь отворенную на улицу, вваливаюсь, там коридор вдаль и направо лестница узкая деревянная, да и дом весь двухэтажный деревянный, непривычный дом какой-то. Я на второй, передо мной коридор длинный и вдоль всё хозяйки с кухонными заботами. Какая-то длиннющая коммунальная кухня, наверное. Я по этой длине бегу, куда уткнусь, не знаю, а слышу, женщины, что рядом,  кричат: беги, солдатик, а те, что сзади, патруль остановили и войти ему не позволили.
Самое неловкое было на забор части взобраться и бутылки не упустить. На той стороне уж часовой пособил. Бутылки из рук взял, пока я в себя пришёл.
Служу Советскому Союзу ответил я капитану Цицарову на спасибо. Он подозрительно нахмурился, руки у него от вожделения дрожали.

В очередной раз я принёс капитану Цицарову бутылку.
– Товарищ капитан, где Вы, у меня тут, – позвал я громко в пустом зале.
– Неси сюда, мы в мастерской.
За захламленном объедками и двумя пустыми бутылками сидели капитан и художник Панков.
– Ставь сюда, – Панков рукавом в краске очистил место на столе. Я достал из кармана бутылку.
– Спасибо, – сказал пьяно капитан.
– Открывать? – спросил художник.
– А, может, на сегодня хватит, Володя?
– Не знаю. А давайте монетку кинем. Перёд – на сейчас, а зад – завтра.
– Идея, – согласился капитан Цицаров. – Бросай, Володя.
Пьяная его рука монету не поймала, и она закатилась под стол.
– Алик, будь добр, достань её. Только как лежит, не верти её.
Я кивнул и положил монетку на стол. Вверху был зад – завтра. Собутыльники посмотрели друг на друга.
– А давай ещё раз, – предложил капитан Цицаров.

***