Это Австрия, сынок! Бяшка в мужичьей шкуре. Часть

Саечка за испуг № 4.

Краткое содержание предыдущих «серий»:

      Во время похода за продуктами на рынок я случайно познакомилась с двумя мужчинами. Обстоятельства встречи и сами знакомцы оказались весьма яркими и запоминающимися. Что и породило нового для меня лирического героя. Об этом повествует часть 1. http://stihi.ru/2022/09/23/3772
      Затем наши посиделки были расцвечены появлением весьма колоритного персонажа – элегантной и бдительной одновременно дамой с собачкой. О том, что получилось в результате взаимодействия рассказывается в части 2.
 https: //stihi.ru/2022/10/27/5498
        Третья «саечка» повествует о том, что в городе  некоторые не только спят под одним одеялом, но и хоббиты к ним приходят одинаковые,  а в жизни всегда есть место стихоподвигу.               
http://stihi.ru/2023/02/15/6182

       Следующим утром, строго по договоренности – ровно в десять, я  въехала  во двор Сергея и попыталась подрулить к подъезду. Пунктуальность – один из моих пунктиков, многим женщинам совершенно чуждый.
       Тщетно  – дорогу к подъезду преградил синий минивэн, принимающий в нутро объёмистую разномастную поклажу.
       Я вышла оценить масштаб бедствия: двери нараспашку, за рулём никого, ключ в замке зажигания. Не иначе, в этом отдельно взятом дворе всё-таки наступил коммунизм. Грузы тяготеют к пикниковому варианту. Тут и мешки с древесным углём, и пакеты с провизией, шампурами, решётками, и баулы, похожие на палатки.  По количеству «проглоченного» синим монстриком содержимого погрузка должна бы близиться к концу, но нет предела хотения у нашего народонаселения.
       У меня, да и у домочадцев, на пятницу тоже намечены планы. После поездки с Сергеем  по делам его грядущего рождения нужно ехать за город в альма-матер. Которая теперь называется гордо – академией (эх, где мои семнадцать лет, чьёрт побьери?!). При академии продолжает существовать ветеринарная лечебница, где после операции на тазобедренном суставе в гостинице для животных содержится кандидат в нашу дружную кошачью семью – белый котик, названный Лукумом. Взят он со двора, как, когда и по чьей злой воле с ним приключилась беда, доподлинно неизвестно. Но оставлять котейку на верную погибель было невозможно, вот и…
       Заберу нового-кленового, отреставрированного умелыми чуткими руками знакомого ветеринара – обустроим в семействе. А там и о пикнике тоже подсуетиться не грех. Август, теплынь, пятница – сам Бог велел!
       На часах уже 10:10, сакральненько так, а Германа в виде Чечена нет, как нет. Размышляю, а не зафафакать ли во всю ивановскую? Сотрясала эфир, наверное, один лишь раз, строго по песенному - когда цвели сады. При осмотре покупаемого «пыжика». Надо же было голосок его прослушать. А больше и не доводилось – не люблю дудеть дело без дела.
       Задуманное выполнить не успеваю – из дверей подъезда, заботливо подпёртой  кирпичами, появляется Серёга вместе с немым музыкантом Олежосом. Волокут что-то тяжёлое в сумке. Просто сиамские грузоблизнецы. Не мир несущие мне, но меч – куды бечь!
       Я тут же «напяливаю» на лицо маску грозной фурии - бровки домиком,  губки затейливым ругательным бантиком. Стучу по стеклу часов на запястье, качая головой на манер болванчика мэйд ин Чайна.
        «Сиамы» дружно лыбятся, машут свободными верхними конечностями и невозмутимо продолжают логистическое действо.
       Затолкавши сумарь в минивэн, Серёга подбегает ко мне, вернувшейся за руль «полуенота», делает умоляющие глаза котика из «Шрека»:
       - Госпожа командорша, ещё одну ходку и Прованс, пли-и-и-ззз!
       А глаза у него прозрачные, серые с зеленцой, в обрамлении угольно-чёрных, совершенно девчачьих ресниц. Одно слово – Чечен. Эх, где мои семнадцать лет, уже дважды.
       Мой болванчик меняет траекторию, кивая головой в сторону подъезда – иди уже, горе соседовспомогательное!  Жест отнюдь не царственный, хотя в голову настойчиво лезет разухабистое, песенное: легко влюбиться императрице, когда…
       Наконец-то и опоздун водружает притомившиеся чресла в заждавшееся кресло «пыжа». Бодает меня головой в плечо дружеским приветствием. Ничего иного ему просто не остаётся – от ритуального поцелуйчика-клевка в щёку я  сердито устранилась. Держу марку – обиделась, аж жуть за пятьсот баксов, никак не меньше!
       - Поливай, госпожа командорша! – бодро разрешает Серёга, пристраивая поудобнее больную ногу.
        Видимо, так мне и пребывать весь остаток дня в командоршах. Ну, ничего, дело-то житейское! Сейчас, скорее всего, состоится попытка реабилитации.
       - Вышел бы я всего на минуту раньше, всё бы пучком пошло. Так нет, костыль забыл в прихожей. А тут Светка – Олежкина половина. Поможи, соседушко, не дай пропасть под гнётом нажитого непосильным трудом барахла!
        И в глаза мне заглядывает незамутнённым честным взором, наклоняя голову совершенно по-собачьи. И хлопает опахалами ресниц, артист-альтруист.
        Старательно держу паузу по заветам старины Сомерсета Моэма, но не выдерживаю – прыскаю смешком. До чего уморительно выходит корчить рожицы у этого записного лицедея! Нарочито строго бурчу: «Проехали». Серёга картинно выдыхает – давно бы так!
        С интонацией, намекающей на пассаж из допотопного анекдота*, Чечен любопытничает:
       - Ты куда меня везёшь, платьице в горошину?
       - В тёмный лес тебя везу, завезу и брошу я! – вторю ему по канону жанра.
       Хохочет, подлиза, так весело и заразительно, точно я ему невозможную штуку юмору отвесила.
       Тем временем, мы у цели – супермаркет «Мега Гринн», призывно сверкающий стеклом и металлом, на месте. Доехали  быстро, на светофорах особо не простаивая – утренний поток страждущих работы заметно обнулился до полудня.   
       Преодолев кружение по серпантину местного паркинга ( не жалую я это автоскалолазанье, а куда деваться, на улице возле магазина парковочные места заняты давно и прочно),  мы проходим через рамки металлоискателя – горькой реальности современности. Спутник мой прихрамывает, видно, что переусердствовал на погрузке.
       - Напомогался ты, Серый, – бросаю, обернувшись, у эскалатора, - Сам погибай, а товарища выручай, знакомо, проходили!
       - Да ладно, пошопимся душевно, нога и разработается, - похлопывает ладонью по колену Сергей, бережно ступая на бегущую вниз ленту.
        Съезжаем на цокольный этаж в магазин для хобби и творчества «Леонардо». Я интересуюсь, любопытно всё-таки, куда же его соседи навострились:
       - Соседи твои сегодня решили всех обитателей дома пикником побаловать?   
       - Да ну, на фиг! Они, конечно, люди обеспеченные, купеческого сословия, но ни разу не олигархи, - отвечает Серёга, - Сын из солнечного Магадана в отпуск приехал, военный. Они его видят пару-тройку раз в году.
       -  Вы там припасов и барахла на дюжину уик-эндов натаскали!
       - Так их ячейка общества когти рвёт в Сочи, и сама понимаешь, через Корочу, - поясняет со смешком Чечен, оглядывая орлиным взором закрома, ломящиеся от творческой начинки заведения, - Ничего себе, Сезам открылся! Хорошо, что я – не велик хоббеист, а то бы до закрытия тут топтался!  Переключаясь на недосказ, выдаёт:
        - Олежососветиков сын ещё и невесту с северов притаранил – тут и смотрины, и честным пирком за свадебку по возвращении, одновремЁнно – краснознамённо,  --  не прерывая рассказ, он делает охотничью стойку у стеллажа с разнокалиберными гипсовыми головами, - Ир, слышь, Нифертитю и Цицерошу надо бы на сдачу прихватить!
         В ответ я тычу пальцем в свесившийся ценник – читайте, завидуйте до изумления, господа покупатели. Меня эти головы тоже давно привлекают, но цены кусаются, хозяева их безбожно задрали.
       - Однако! –  совершенно по-кисоворобьяниновски крякает Серёга.
       Уберегая его от дальнейших соблазнов, тащу ближе к цели покупки – к витринам с инструментарием. И ставлю перед фактом, умудрённая единой с Серёжкиной матерью страстью, - берём набор доморощенного бижутерииста. Или бижушника  - дальше-то, может, как пойдёт процесс, ого-гошеньки! Небольшие кусачки, тонкогубцы-круглогубцы, малюсенькие тисочки Чечену явно глянутся – что-то общее с извечной мужской мастеровитой составляющей. 
       - Из чего же, из чего же, из чего же, - примурлыкивает он школярскую полузабытую песенку, - сделаны наши девчонки?
       - Из того же, из того же, из того же, - вторю я, - позабыл, что больше века уже в равноправии пребываем!
         И, не дав певуну расслабиться посреди этакого инструментального разнообразия, волоку его к стеллажам со специальной хоббиистической литературой. Есть там одна книженция, себе приглядела, правда, тоже кусачая до невозможности. Но классная  - на мелованной бумаге, с массой иллюстраций, подробными и понятными рекомендациями. Подарочное издание – самое оно для отпрыска, любящего маму и её увлечение.
         Пока заботливый сынок прикидывает открывшиеся для кошелька перспективы, на этот раз всё-таки без клича предводителя дворянства, тишину и покой будничного «Леонардо» нарушает иной клич. Женский высокий голосок напористо и энергично звенит нецензурщиной. По нынешним временам, сама только кивала на вековечное феминистское завоевание, дело вполне обыденное. За что боролись, короче.
         Равноправная выдаёт виртуозные, местами даже новаторские обороты, аж Серёга прекратил досмотр – ушки на макушке.
         Приглушённый высокий же мальчишеский голос пытается урезонить любительницу крепких оборотов. 
        - Ирка, айда поглядим, под раздачу попадём, запас словарный пополним, – тянет меня к выходу Серый, - во, девки оборзели, последнее у мужиков отбирают!
         Так или иначе, но к кассе выдвигаться уже пора - раскрутился сыночек на год вперёд, гони монету! Как бы не жаловала я ни соглядатайства, ни любопытства, ни истеричного женского соло. Всё ещё коробит, хотя сама, каюсь, при случае могу отоварить особо зарвавшегося хама.
        А на кассе – и смех, и грех. Два юных птенчика. Худенькая девчоночка-малолетка, глядя на которую, и подумать не сможешь, что это она только что выражалась похлеще канонического сапожника. Паренёк постарше, смущён до краски на щеках – домашний такой, растерянный. Вот уж парочка, так парочка – гусь да гагарочка! 
        Паренёк дёргает юную матерщинницу за руку, пытаясь хоть как-то урезонить.  Вызывая этим только новый поток словоизвержений.
        Мы на пару с кассиршей, вот дела, в ступоре. А Сергей бдит – он и тут в своей тарелке, если не в миске. Подхватывает девицу под белый локоток, ведёт от кассы в сторонку, от греха подальше. Сладчайшим тоном записного змия-искусителя цыганской национальности увещевает:
       - Ай, златоусточка ты моя брильянтовая, хочу урок у тебя взять, дорого ли возьмёшь?
       Девчонка дёргает плечиком, освобождая локоток, выплёвывает в хохмача-затеваку ударную плюху ненорматива. Кассирша хохочет, ей вторю я. Воспрянувший духом спутник малолетки тоже не в силах скрыть улыбку, пожимает альтруисту руку, рысцой догоняет оскорблённую предложением виртуозку.
       - Всего-то и дела было, - поясняет кассирша, пробивая нам кусачие богатства, - парень спросил, почему камеры хранения не работают, а я ответила – читайте объявление на входе, там всё написано. Язык, чай, не казённый, целый день одно и то же молоть! Он – а, понятно, она же – сами слышали. Начала с террористов, закончила всеобщей матерью!
       - Любим, любим мы, мужики, стервозинок да с перчиком! – за весь мужской род итожит Серёга, загружая покупки в приобретённый на кассе пакет.
       - Ты как, ещё платежеспособен? – вопрошаю я знатока стерв и стервочек, - давай на второй этаж поднимемся, там есть классный отдел для рукоделия, мне заказ забрать нужно. Да и тебе не помешает знать, где можно облегчить кошелёк ради творческого увлечения твоей родительницы.
        Знаток неопределённо пожимает плечами – стало быть, растратился подчистую, но соглашается. Приезжаем на первый этаж, делаем остановку у банкоматов. Я снимаю нал для оплаты за ветеринарку, на всякий пожарный, вдруг из-за опасности обстрела терминал не будет фурычить.
         И вот оно – дежавю! В фирменном исполнении, на сей раз то ли из ближайшего ювелирного отдела, то ли из магазина «Сваровски», спешно закрывающегося из-за санкций.
         В переводе на мало-мальски удобоваримый русский вопль звучит так:
         - Тебе чё, трах-тибидох-тох-тох, такой-сякой жОних недоделанный, не только Сваровски подарить в падлу, но даже засра… аметистов для меня жалко?!!!   
          Малолетняя ведьма вылетает из ювелирки -  без метлы, но с объёмистым пакетом наперевес. Это его, наверное, парочка хотела пристроить в хранилище у «Леонардо». Девица врезается в охранника, подвернувшегося на траектории движения, одаривая и его «букетом» крепких выражений. И бежит к выходу так, что кожаные шортики – раку по …рифму, всё-таки пытаются запаруситься.
          Паренёк во второй раз догонять не кинулся – стоит в отделе и объясняется с охранником. А может быть, и не захотел больше бегать за хабалистой химеркой. Вот и Серёга в унисон констатирует:
       - Прошла лубоффь, увяли помидоры!
        Пока топаем к лифту в автопаркинг, даже в «Бусинку» подняться забыли после повторной встречи с «прекрасным», на ходу делимся впечатлениями:
       - Не первый раз, конечно, такое вижу и слышу, но тут – огонь! – посмеиваюсь я.
       - Вырастет в выставочную стервозину, - крутит головой Чечен, - зуб даю, все задатки налицо!
       - Кто говорит, знаток и этого пласта суровой мужской жизни?! – то ли вопрошаю, то ли утверждаю я.
       - А то! Мы ж, мужики, развиваемся по синусоиде – то стервовзлёты, то паинькопадения.
       - Ну, ты точно выставочный экземпляр юмориста, ловко так сформулировал!
       - На том стоим, госпожа командорша! Вот моя первая бывшая была розочка-стервозочка, вторая – девочка-пай, а третья, пока последняя, но нет предела совершенству, тоже стрервозулька своего рода.
       - И в чём её отличие от первой?
     - Да тоже, как и мальчонка, обязательная, совестливая, из семейства интелей, но, бывалыча, стервозность прорывалась.
      - С тобой и наикрепчайший брезент прорваться может, Чеченище!
      По пути в вет-альма-матер и оттуда, отягощённая думами и белым котейкой, забранным из «ремонта», я не чаяла, когда же доберусь домой и запишу заготовки для очередной «серии» в заветный блокнот. С памятью моей что-то пока ещё не стало, Бог миловал, но заготовки, из которых потом сложится «бяшка», лучше зафиксировать сразу. Вот только  реальная героиня истории почему-то трансформировалась в хамоватого и нагловатого реального пацана - лир. героя. Скорее всего, из-за извечной нашей женской солидарности. Пусть и дальше мужики отдуваются в рамках вековечного равноправия!    

Просто так и не потискай –
Вынь-положь ей аметисты!
Радует, что не алмазы –
Пустит без штанов, зараза!

Блажь и заумь – аметисты,
Входят в санкционный список?
Чуть сердчишко отпустило –
Нет запрета вражьей силы!

Я пошел по ювелиркам,
Жаль – не светит им Бутырка,
Чуть в портки не напудорил
От отчаянья и горя.

Стоило лохматить бабку –
Камни Сеньке не под шапку:
Пятизвёздный чудо-ценник
Работяг мочить нацелен.

Богатеям лишь вольготно,
Чей кошель затарен плотно,
Простаку рыжьё не светит
Без ружья на этом свете.

Тут ко мне шурует** мымра –
Недовольна, но на цирлах,
И шарманку вмиг заводит:
«Чем же выбор неугоден?

На каменья не хватило?
Есть у нас альтернатива –
Ювелирная бижуха
Вылечит тоску-непруху!»

Лапкой тычет на витрину,
А живот бурчит, скотина,
Россыпь радужных стекляшек
Блещет, манит – искры пляшут!

Офигеть! Её пытаю:
«Мэйд ин где, откуда стая?»
Мымра мне кидает строго:
«Это Австрия, Сваровски.»

«Ты глаза разуй-ка, киска,
Стоит больше аметистов
Забугорная бижуха!»
Мымре я жужжу на ухо.

Может быть, чуток навертил*** –
Мозг сверлили злые черти,
Выдал ей чего покрепче –
Ишь, брехнёй трудягу лечит!

Ну, положим, и полапал,
Ну, загнул отборным матом…
Сразу – штраф, погнали в шею
И бабосов не имею.

До получки допыхтел я,
Перекрыла доступ к телу
Меркантильная подруга,
Магазинами зашуган,
У цыганки на базаре
Прикупил кольцо- на зависть,
С нефуфлыжным**** аметистом,
Зуб давала – пробы чистой!

@@@@@@@
*  «Ты куда меня везёшь, шапка каракУлева?»;
** глагол – производный от слова, которое любят писать на заборах, но слово это до сих пор так ничем и не обеспечено;
*** аналогично, но в виде вставки после приставки;
**** здесь в виде прилагательного.
Занимательные трансформации великого и могучего русского матерного: слово всего одно, а «сколько нам открытий чудный готовит просвещенья дух!»)))