Однажды в Италии

Однажды моя жена, находясь на отдыхе в Италии, заболела и с сердечным приступом попала в реанимацию кардиологического отделения больницы в маленьком калабрийском городке  Бельведере,  с населением чуть больше восьми тысяч человек. Находясь в Москве, на работе, я узнал об этом только на третий день. Было начало июня, в Москве была обычная для первых дней лета погода: умеренно тепло, до двадцати градусов и временами небольшой дождь. В Италии же жара зашкаливала за тридцать в тени. Срочно купленный в тот же день билет в Италию оказался с пересадкой в Париже. Для докторов больницы было заготовлено несколько фабричных  баночек камчатской красной икры, а летел я только с ручной кладью. Посадочный талон в самолёт до Парижа выдали в Москве при посадке, а на следующий рейс Париж-Рим посадочный талон не дали. 

В Париже, на пересадке, при проверке ручной клади две грузные, дородные таможенницы африканского происхождения отложили железные баночки с икрой в сторону и сказали, что не положено. В ответ на мой вопрос, почему нельзя везти стограммовые баночки с икрой рыбы горбуши, одна из таможенниц, дама с огромной грудью и большими красными губами, покрутила баночку около уха и сказала, что рыбьи яйца должны звенеть. А тут в баночке всё тихо и не звенит. Я долго объяснял, что это фабричная упаковка, о чём написано на баночке, и что икра не может звенеть. Это не убедило. Тогда я обратился ко второй даме и объяснил, что лечу в больницу и икра предназначена докторам. Только этот довод помог мне не лишиться подарка для врачей.

Но на этом мои приключения только начинались. Времени между самолётами для пересадки было всего час сорок. На проверке ручной клади я потерял полчаса. Огромная очередь стояла на выход в терминал посадки в самолёты. Я обратился к полицейскому, показав ему билет и время вылета в Рим. Он сказал, что почти все в очереди стоят с таким же, или уже просроченным временем посадки. Я объяснил, что у меня особый случай, связанный с болезнью жены и полицейский провёл меня без очереди.

На мой рейс итальянской авиакомпании Алиталия Париж-Рим уже началась посадка. Я занял очередь и когда подошёл стойке, мне объяснили, что при наличии билета, но без посадочного талона я не могу пройти на посадку в самолёт. Надо идти в конец зала и там выписать посадочный талон, при этом меня обещали подождать. В конце зала стояла очередь к каждой из четырёх сотрудниц, решающих различные вопросы опаздывающих или уже опоздавших на рейсы пассажиров. Я внимательно посмотрел на сотрудниц, взгляд остановился на очень красивой, черноволосой и черноглазой девушке с приятной улыбкой, в маленькой синей форменной шапочке. Мне не пришлось ничего изображать на своём лице, оно и так выражало ужас от происходящего со мной. Я с трудом протиснулся сквозь очередь из разномастных иностранцев, злобно выставляющих локти и колени, чтобы не дать мне пройти. Когда сотрудница аэропорта  узнала, в чём состоял мой вопрос, она объяснила очереди, что у меня ещё есть шанс улететь, а у большинства других пассажиров самолёты уже улетели. Поэтому меня обслужат без очереди. Такое скопление людей было связано с тем, что это был 2016 год - год чемпионата мира по футболу в Париже.

Сотрудница аэропорта по имени Мария оказалась родом из Молдавии и хорошо владела русским языком, что облегчило мне общение. Она позвонила в Москву, получила подтверждение и выписала мне посадочный талон на самолёт до Рима. Когда я вернулся к терминалу, с которого совсем недавно люди шли на посадку, двери выхода на поле к самолёту оказались уже заперты и последние пассажиры поднимались по трапу в самолёт с итальянским флагом на хвосте. Я отчаянно махал посадочным талоном, пытаясь привлечь внимание сопровождающей пассажиров сотрудницы аэропорта, обещавшей меня подождать. Потом я предпринял бесплодную попытку открыть запертую дверь выхода на посадку. В этот момент мне заломили руки за спину, и надели на них наручники трое подошедших на мои движения полицейских. И тут фортуна мне улыбнулась. Сопровождающая пассажиров на лётном поле девушка увидела меня, быстро подбежала, открыла дверь и объяснила полицейским всю ситуацию. Таким чудесным образом я попал на свой рейс в Рим.

Прилетев в Рим и добравшись до центрального вокзала, мне предстояло преодолеть ещё около пятисот километров на поезде до городка  и больницы. Время было позднее, около 23 часов, поезда в моём направлении начинали ходить только с утра. Я снял маленький одноместный номер в виде пенала в гостинице напротив вокзала. В комнатке с трудом помещалась односпальная кровать, над кроватью были полки для одежды и стоящего там же телевизора. В душевую и туалет можно было протиснуться только боком. При приёме душа раковина и унитаз принимали душ вместе со мной, так как площадь помещения была не более одного квадратного метра. При этом цена этого великолепия составляла зачётные сто евро за ночь. Остальные номера во всех окружающих отелях были значительно выше.

Полный чувств от всего происходящего с моей женой и со мной, усталый и на взводе, я спустился вниз на первый этаж в бар, который не относился к моей гостинице. У молодого, красивого итальянца-бармена я попросил двойную порцию лучшего виски, какой есть в его баре. Время приближалось к полуночи, на улице и в помещении без кондиционера было под тридцать градусов липкой, обволакивающей римской летней жары. Бармен удивился, как в такую жару можно пить виски, да ещё двойную порцию. Я объяснил, как смог, что у моей супруги проблемы с сердцем и она в реанимации маленького итальянского городка в Калабрии, а я только на четвёртый день смогу её навестить. Ни слова не говоря, бармен Паскуале, с которым мы успели познакомиться, налил мне в двухсотграммовый стакан до краёв самого хорошего шотландского виски. Я спросил, сколько я должен, в ответ на это он не только не взял денег за виски, но достал из холодильника бутылку местного пива Пероне.  И сказал, что раз я из России и у меня такое горе приключилось в Италии, на его Родине, он просто разделяет мои чувства и не может поступить иначе. Ведь в России водка без пива – деньги на ветер. Этому его научили русские туристы.

На следующий день, после пяти часов езды на поезде, наконец-то оказался в искомом городке. При этом я не только не знал, где находится больница, но даже не знал её названия. Выйдя на привокзальную площадь, зашёл в первое попавшееся кафе и стал выяснять, где находится больница с кардиологическим отделением. Объяснив, зачем я туда направляюсь, очередной добрый итальянец угостил меня рюмкой граппы, корнето и чашечкой кофе вместо завтрака и объяснил, где может находиться больница. Я пошёл в указанном направлении. Чтобы уточнить, правильное ли направление я выбрал, я обратился к маленькой девчушке лет тринадцати-четырнадцати, которая прогуливала красивую чёрную собаку на поводке. Небольшой набор итальянских слов у меня в запасе был. Девочка, когда узнала куда я хочу попасть, сказала, что русская женщина уже не в реанимации, а лежит в палате номер шестьдесят девять. Войти в больничный корпус, повернуть направо и ещё раз направо. Я был потрясён. Вот что значит маленький городок, где все друг друга знают и многие состоят в родственных связях.

В больнице не было приёмных часов для посещения больных. Приходи к своим родным и близким в любое время дня. Никому нет дела, куда и к кому ты идёшь. Когда я пришёл в палату, жена встретила меня в новом красивом пеньюаре. Оказывается медсестра из реанимации, с которой она успела подружиться, подарила ей комплект красивого белья, узнав, что приезжает муж.

Пока я добирался до больницы, родные соседки моей жены по палате каждый день приносили ей те же продукты и фрукты, что своей родственнице, зная, что мою жену никто не навещает. Мастер, ремонтировавший телевизор в палате, спросил мою супругу, как она себя чувствует. Медсёстры и врачи оставляли ей на подоконнике фрукты.

Так как моя супруга попала в больницу по скорой помощи, ей все процедуры делали бесплатно. Мы этого не знали и сообщили в страховую компанию. Оттуда звонили ежедневно и в шесть утра, и поздно ночью, чтобы узнать, какую сумму им, «бедолагам», придётся выплачивать. В ответ на этот вопрос  главный врач отделения сказал: «Господь дал мне право спасать жизни людей бескорыстно, поэтому в данном случае ни о каких денежных компенсациях разговор не идёт».

Вот такие они, итальянцы.

 

 
--
Alexander Vaynerman
Отправлено из Почты Mail