Свиридов - Рубцов пятая заметка

Свиридов - Рубцов
(по книге Георгия Свиридова "Музыка как судьба" - продолжение)
 
  "Николай Рубцов - тихий голос великого народа, потаённый, глубокий, скрытый".
  Обратимся к последней части высказывания Свиридова: голос – «потаённый, глубокий, скрытый».
  Размышляя о глубоком и поверхностном, простом и сложном, композитор снова обращается к любимым именам: Блоку и Мусоргскому, Рахманинову и Пушкину, Есенину и Рубцову.
  Наверное, квинтэссенцией высказываний на эту тему можно признать вот это размышление: «Глубина, если она действительно есть в произведении, никогда не бывает пустой, на то она и глубина, то есть тайное, скрытое зерно, если угодно, истина, которая всегда ценна. Между тем «сложное», само по себе, не есть ценное.
  Есть много «сложного», но совершенно пустого, есть и «простота – хуже воровства».
  Простота же ценна тогда, когда она появляется как следствие озарения, откровения, наития, вдохновения, не разумного, а духовного, Божественного начала.
  «Простая поэзия», «простые слова», например, «На земле живут лишь раз», способны вызвать в человеке целую гамму чувств, бесконечное количество ассоциаций, углубление в свой мир, в своё прошлое, в жизнь и т.д. «Поэзия должна быть немного глуповата», т.е. не перегружена сознательно, легка, воздушна, пронзительна».
  Отметим, что глубина в контексте книги «Музыка как судьба» мыслится только у художников, творцов, прикасающихся к духу русского народа, поэтов с обострённым чувством Родины, каким был и Николай Рубцов. Остальным отказывается в глубине, потому что без «русского духа» глубина перестаёт быть таковой, а превращается в «позу, претенциозность, фиглярство, самолюбование».
  Мы видим и по характеристике поэзии Рубцова, и по приведённой цитате, что глубина равносильна тайне, «скрытому зерну», способному вызвать у читателя «бесконечное количество ассоциаций», при этом несущему истину, её зерно!
  Обращаясь к дорогим именам, Свиридов раз за разом варьирует свои заветные мысли:
  – Глубина Пушкина редко кому доступна, она слишком глубока.
  – Стихи Блока – истинной глубины. Глубины сердечного чувства, глубины мысли, глубины души.
  – Рахманинов в эпоху крайней переусложнённости, увлечения всякой экзотикой, имел смелость быть простым, в том смысле, в каком было простым творчество Пушкина, Глинки, Л. Толстого, П. Чайковского, А. Чехова.
Простота – изначальное свойство русского искусства, коренящаяся в духовном строе нации, в её идеалах.
  – У Есенина в зрелом периоде творчества – «святая простота», всё глубоко, из души, выстрадано каждое слово. Всё – простота, всё правда, нет ни малейшей тени какой-либо позы, претенциозности, фиглярства, самолюбования. Так его сердце было отдано людям, и поэтому. Его сердце наполнено бесконечной любовью ко всему сущему в мире. Он не умрёт до тех пор, пока будет жив хоть один русский человек.
  – «Божественная» простота – это не первая попавшаяся, а заветная, извлечённая из глубины души, изысканная там, т.е. возникшая в результате поисков, отшлифованная разумом и талантом художника.

  Мы ясно видим, что подобные размышления композитора тесно переплетаются с его мыслями о мыслимой музыке к поэзии Рубцова, которая, по его словам, требует «примитива». В обрамлении их «примитив» воспринимается нами в дневниках Свиридова как – живое, глубокое, настоящее, неизмышленное, нерациональное, прекрасное, соразмерное, мелодичное искусство. Искусство прочувствованное, выстраданное, вылившееся из души – божественное откровение.