Одиннадцатая

Та самая фотография: мамин брат Анатолий в 1938 г.

Дойти-то они, дошли, и быстро, да только на месте дома свекровина даже трубы не осталось, а была большая яма-воронка, наполненная водой по самые края. И по поверхности воды что-то плавало: какие-то обломки простецкой деревенской мебелишки, рваные подушки да половики обуглившиеся…  И тут бабуля закричала – коротко и страшно! Мама посмотрела в ту сторону, где бабуля ЭТО заметила, и тоже обмерла: прямо у края залитой водой ямы-воронки тихо качалась на мелкой волне совсем целая, только немного подмокшая фотография ее погибшего брата Анатолия…Снимался он в районном городе Зубцове, в 14 лет, в 1938-м году, да и подарил всем, кто его любил – а любила его вся родня. Эта фотография сохранилось, она  сейчас у меня, только очень сильно поистрепалась, и пришлось ее оцифровать. Он там такой забавный:  в валенках, в кепке, но в пиджачке…
Ну, вроде и не к кому больше идти – только в Москву к младшим брату и сестре бабули, но туда сейчас не добраться… Что ж делать? Вырыли и обустроили землянку, и только тогда открыли Толин вещмешок (по дороге ели только лесные ягоды да орехи из беличьих запасов), а там две буханки солдатского хлеба, три банки консервов с американской тушенкой, мыла кусок, Толино солдатское белье, миска, кружка, ложка, да два куска пиленого сахара – гостинец маме нес… ( а кружка эта алюминиевая, со слегка помятой ручкой и сейчас, небось, где-то на даче пребывает – я в детстве почему-то очень любил из нее чай и молоко пить). Пожили в ней, поплакали-погоревали, да всем этим и питались недели две…  Что ж теперь? Своего дома уж нет, у родни – пепелище… Как-то вернулись опять на Смоленщину, где всю оккупацию пробыли. Добрались до Сычевки, пошли к местной власти, те послали их к коменданту: там их пару часов допрашивали, смотрели-пересматривали все метрики, справки и еще какие-то бумажки от того бравого дядьки (то ли партийца, то ли чекиста),  которые вызвали у них большое доверие и уважение. Определили бабулю и маму в общежитие – комнатку метров на пятнадцать, где они и стали девятой и десятой. Потом взяли солдатскую книжку Анатолия, оформили справку о геройской смерти, сходили с бабулей в военкомат, те через неделю пришли в общежитие и принесли медаль «За отвагу» для Толи и книжечку о посмертном награждении. Как-то все было по-людски тогда… Где-то теперь эта медалька и книжечка? Потом отправили их в милицию – там бабуля и мама впервые в своей жизни увидели, как выглядят советские паспорта – деревенским их тогда выдавали только, если они из деревни навсегда или, например, в город на учебу, уезжали …