Снисхождение... лёгкой жизни

(маленький нежный рассказ)


Первым, под лёгкий шелест листвы, снизошло утро. И надо заметить, что так удачно, как нельзя лучше! Прямо возле у того подъезда одного дома, где всё в дальнейшем будет происходить.
Солнечные лучи высветлили пространство, порывы ветра его высушили, атмосферное давление в нём нормализовалось … Одним словом все стихии пришли в гармонию, и произошло это всё прямо на том самом крыльце.
Оно, конечно, могло быть не только на этом, может и у того или вон у тех, но, что там, у остальных, мы не проверяли.

Под мелодичный писк домофона входная дверь отворилась и … Из неё выскочила живое существо – «Аха». Существо было на четырёх тонких ногах, росших из «бочкообразного» тела (явный признак пребывания его в сытости). Спереди тела была голова с ушами и глазами (как и положено ей быть), а сзади «бочонка» – вилял в разные стороны тоненький хвостик.
Существо было не только представителем, но и по крови, из славного рода-племени чихуахуа. О биологическом поле славного представителя можно сказать так – это был точно не кобелёк.
Звали собачку не кобелька – Чипи, а отзывалась она на призыв к ней – «Аха» … Но такой зов позволялся ею только для входящих в разряд – «свои».

Чипи бодро отмахала тоненькими ножками по ступенькам вниз. Ей надо было совершить очередной утренний ритуальный осмотр её места выгула и везде все границы освежить своими метками. Первым под её осмотр попал контейнер для твёрдых бытовых отходов. Чипи удостоверилась, что он там же! Вот тебе контейнер – раз.
Вторым местом для инспекции была лавочка, со следами голубиных жизненных страстей – лавочка никуда не делась. Вот и тебе – два.
Рядом с лавочкой была стоянка для автомашин. И ей было уделено особое внимание. Глядя со стороны, на это самое «особое помечивание» на стоянке, невольно возникало ощущение, что Чипи знала наизусть строчку из стихотворения Н.А. Некрасова («Отрывок из «Мороз красный нос») – «И нет ли где трещины, щели, И нет ли где голой земли?».
Состояние асфальтового полотна, как между, так и под стоящими автомашинами, у Чипи не вызвало треволнения – никакого дефекта из перечисленного не было.
Она вздохнула удовлетворённо и … За границей стоянки сделала всё то, зачем её вывели на улицу.
Конечной точкой круговерти у Чипи была стоящая лавочка у подъезда. У неё она и присела в ожидании снисхождения с крыльца своего хозяина.

Вроде бы описанный перечень дел, сделанных Ахой, должен был занять много времени. Но это не так. Её хозяин – дедушка Слава, в течение всего удовлетворения любопытства Чипи, ещё не успел даже вторую ногу через порог перенести.
Выйдя целиком своим телом на белый свет крыльца, дедушка, не спеша, при помощи третий ноги – опорной палки, снизошёл на землю.

Сизари, скрытно ждавшие в листве его снисхождения, увидели то, что им надо. Они, от увиденного выхода, знали, что вместе с дедушкой, помимо неинтересной им Ахи, вышел хлеб!
А за хлеб они были готовы «родное яйцо продать»! … Правда, покупателей на него не было …

Аха вся замерла – «Что будет делать дедушка? Пойдёт ли он по её следам? Сохранятся ли её свежие метки?». Однако дедушка подошёл к лавочке, с сидящей рядом Чипи, по самому короткому пути – напрямую, и важно сел.
Чипи при этом выдохнула глубоко и облегчённо – «Хорошо, что дедушка не стал проверять и перемечивать под себя все её места выгула … Ни контейнер, и вон ту лавочку, и стоянку … Ах, как же хорошо, что и то заветное место за стоянкой, он тоже не переметил! Что значит иметь культурного хозяина, который метит только у себя в квартире, а не на улице!».

Казалось, что им двоим хорошо в сложившемся утреннем снисхождении. Но это только казалось!
На Чипину территорию, помеченную породистыми метками, сложившимися ещё там, в IX веке в среде древних ацтеков, стали слетаться беспородные голуби – простые сизари.
Они ждали дедушку и увидели его сразу же, как только он первую ногу за порог стал выносить.

Дедушка достал из кармана куртки полбатона и стал крошить его недалече от себя и так, чтобы крошки падая, не попали на Чипи.
«Ах, какие голуби жадные до всего … А особенно до дедушкиного дармового хлеба … Да всё никак им впрок не идёт … Вон как ту лавочку «обстрессили»» – Чипи для этой характеристики использовала услышанное красивое слово – стресс …
«Благодарю своих предков – хорошо, что они не приучились, есть дармовой хлеб … И я примерно следую их генетическим заветам – тоже его не ем! … Хотя, конечно, можно было бы и попробовать его … Что греха таить … Вон как голуби жадно и до драки клюют крошки … А какие они с этого хлеба разъевшиеся! … Как думаешь дедушка Слава? … Можно ли мне или …» – жалобно глядя прямо в глаза дедушке, так ему промыслила Аха.
– Что ты так жалобно смотришь на меня? Не дам тебе хлеба … У тебя дома харчей, сколько хочешь … Да ты капризничаешь, сегодня … Не дам! … И так уже телом на собаку перестала быть похожа … Даже не знаю, из какой возможной породы … И не знаю с кем сравнить тебя можно … А всё это от твоей лёгкой жизни! – такими словами отреагировал дедушка на просящий взгляд Чипи.

Бессловесные голуби, клевавшие хлеб, вдруг своим коллективным разумом подразнили Аху, показав ей свой единый птичий язык. На иное их коллективный разум именно для Чипи ничего придумать не мог. Но и этого было достаточно.
Чипи в сторону голубей выпалила да с визгом громкое (как ей показалось)– «Гаааав!». Голуби даже не вздрогнули и не испугались, а вот дедушка вздрогнул и замер с вытянутой с крошками рукой.
– Эх ты! Сразу видно, что защитница! – похвалил Чипи дедушка.
Истинную причину пролаянного Ахой он не понял … А если бы увидел дразнящийся голубиный общий язык, то не стал бы кормить этих ненасытных голубей дармовой едой. В прочем иной (не дармовой) у него не было, а голуби бы иную и не приняли.

Разрядку в возникшее невидимое напряжение между Ахой и стаей, наливающейся хлебными крошками, внесли недоевшие чего-то такого на помойке вороны.
– Эй, кумушки, тут пир горой … Ситным обносят! … Кар!!! – прокаркала разведчица.
Кумушкам того и надо было. Бросив общую антисанитарию, они с разных сторон снизошли на автостоянку и … Опешили от пустого ...

Чипи почуяла неладное, и от того встала в стойку. Голуби разлетелись врассыпную по веткам-насестам. И только дедушка-кормилец не двинулся с лавочкиного места ни на сантиметр.
Такие реверансы перед воронами ему делать было совсем ни к нему.

Воронья тревога на автостоянке оказалась ложной … Хлеба больше не было … Ни у кого.
– Ну что же беспородные … Придёт время … В ногах будете валяться … Просить прощения у нас … Да не будет вам его … До тех пор, пока не будете перед нами первыми дедушкин хлеб дармовой клевать … И даже не вторыми и не третьими! – послали вороны вглубь веток, а в самом конце – Карр!!! Весь такой был сказ голубям.

Засим, пришлось вранковым вернуться в привычную для них антисанитарию, пока она ещё что-то внутри хранила … – «Не ровен час и то вычистят из неё жкхашники, с них станется … А снисхождения от них не жди!».

Дедушка, насладившись свежим воздухом, встал и сказал Чипи – Пойдём ка дружочек в магазин!
Чипи и голуби поняли, что дедушка сказал так от того, что увидел отсутствие у голубей дармового угощения. А ещё они догадались о том, что дедушка не против совершения целевой сделки – «меняю родное яйцо на дармовой хлеб» между голубями и дедушкой … Именно для неё кормилец решил сходить за ним.

Необходимо заметить, что дедушка в этой сделке, как говориться, был не компетентен и без знания её. А при переводе с дедушкиного на арабский название такого незнания будет звучать примерно так – «ни ухом ни рылом».
Как же хорошо, что дедушка Слава, Чипи и голуби сейчас были не в арабии, а потому планируемая голубями сделка на местном звучала более благородно.

Аха не любила ходить в магазин. Во-первых – надо идти так далеко (в её измерении), что все нажитые соки растрясешь. Во-вторых – нечего ей там делать. Вкусной еды там, конечно, очень много есть, но оно так высоко лежит от её головы, что не взять ... Достать лакомство может только дедушка своими желанием и возможностями.
Исходя из этих перечисленных «во-» Чипи нехотя, имитируя усталость от увиденного пиршества, поднялась к входной двери на крыльцо ... Как бы ей пора домой.
Дедушке Славе от этого поступка Ахи, иное делать уже было невозможно … Он увёл её вместе с собой в их жилище. Чипи при входе в пространство дома, на прощание подразнила голубей своим вращающимся хвостом – «Это вам за ваш коллективный птичий язык!».

Затишье возле крыльца было не долгим. Совсем неожиданно для всех сидящих в кронах деревьев, в светлое утро снизошла Поликарповна – соседка дедушки Славы.
Недолго думая, она пошла налево … В лучшем смысле этого слова!
Она всё потому такой ход сделала, что налево от крыльца ею было накопано энное количество грядок и … Опять же ею чего-то там насажено … Но, несъедобного, что для голубей, что для ворон.
«Всё назло она нам и это и так!» – подумали что те, что не те.

Придя «в налево», она стала работать-копаться в земле-грядках. От всей Поликарповны остался, виден только один верхний кусок пёстрядинного подола, который торчал выпуклой формой над живой оградой – кустами.
Правда, что голубям, что воронам, остаток от Поликарповны был не интересен. Но всё же пернатые с настороженностью смотрели за его передвижениями в пределах ограды … На всякий случай – мало ли что в жизни бывает.
Впрочем, смотреть здесь им больше было не на что.

В течение дневного времени из подъезда выходили и входили в него же жильцы, а также обслуживающие жкховцы. Дом жил своей, только ему известной жизнью.
И всем ходящим туда-сюда до сидящих птиц, равно и на их лёгкую жизнь, было по большому счёту наплевать.

День клонился к вечеру, впрочем, как и всё живое вокруг пространства крыльца. Голуби подумали, что быть им сегодня без дармового ужина.
Когда никогда, к вечеру стала клониться и Поликарповна. В связи с этим временем суток она выпрямилась на всю длину.
«Гляньте ка люди добрые, она совсем не изменилась от лёгкой жизни!» – так откликнулись голуби на полноразмерную от пояса фигуру огородницы, возвышающуюся над кустами.

Нарочно, а может по случаю, или по большой нужде, но может и по призыву, шедшему от голубей, из двери крыльца вышел дедушка Слава. Как ни странно, но он был один, а в руках им держалась сумка для будущей разной еды.
«Сизари готовьте родное яйцо на обмен!» – пронеслось среди голубей – «Дедушка в магаз намылился!».
Выйдя полностью из двери, дедушка от крыльца пошёл налево (опять же в лучшем смысле этого слова). Вы, наверное, догадались, что именно в то место, где возвышалась монументом Поликарповна.

– Я в магаз … Что надо тебе огородница? – сказал было дедушка, покамест ещё не ушедший далеко от Поликарповны.
– Спасибо, всё есть … Хотя погоди … Соли нет!
– Тебе какой … Каменной, поваренной, красной, адыгейской или …?
– Да такой, чтоб посолить можно …
– Жди, занесу!
– А где же Чипи?
– Поела она после трудного дня, спит … Собака же!
– Вот тебе забота … То на выпас её, то домой … То не ешь, а это не попей … Ногти постричь, шерсть вычесать … Да поди, лекарства всякие, чтоб не бегала попусту … Хорошо, что стирать да гладить за ней не надо … А ещё и доить … Гы, гы, гы … Удружила тебе Наташка на старости лет (дочка, значит, дедушкина) …
– Так я сам уже маюсь … Иной раз не хочу … А надо … Всё же тварь Божия … Да так жалобно иной раз посмотрит своими лупоглазыми … Да руку лизнёт или ещё что … Тут же таю, душа у меня шоколадная, Поликарповна …

Обратно дедушка шёл с полной сумкой. Голуби зашуршали – «Ужину быть!».
Дедушка понёс сумку домой. А через некоторое время дверь под тот же писк домофона раскрылась. Утренняя картина с выходом Ахи, а за ней дедушки Славы повторилась.

«Метки мои выдохлись … Надо точь в точь на ночь пометить … Вот контейнеру, вот лавочке … Ну наконец-то донесла нужное до родной площадки!» – так обходила Чипи свои владенья.
Голуби между тем уже усиленно клевали свежайший хлеб … Да так быстро, чтобы вороны не успели отнять его у них …
Но ворон не было … Прошёл между ними слух, что у «Магнита» хорошо выкинули …
И ладно!

Вечер застал всех на своем, не на чужом, месте.
А потом все заснули с чувством выполненного долга в лёгкой жизни, а некоторые во сне даже улыбались и дёргали всеми ногами, даже задними … Угадайте кто это такой подергунчик?
Вот и неправильно – это не дедушка!


А.Коро, октябрь, 2024 г.