Занимается день. У порога хлопочет лес...

Занимается день. У порога хлопочет лес,
Примеряя одёжки, угодные октябрю.
Сумасшедшая Марта опять прикопала шест,
Бельевой, неказистый. И ходит как к алтарю.

Вяжет ленточки разные. То от людских хвороб,
То чтоб в зиму от лютых морозов спасти зверьё.
Духи леса тенями сползаются на порог,
Чтоб, как встарь, тихим шорохом листьев хранить её.

Заговаривать страх, помогать сохранять покой.
В это время тревожное каждый защите рад.
Все соседи махнули на Марту давно рукой
И при встрече от старой чудачки отводят взгляд.

Укрывают сновидцев от ветра ладони крыш.
Ворох листьев хранит от остуды тепло норы.
И приходит волшебник октябрь, конопат и рыж.
Дождалась, значит, Марта осенней своей поры.

Залетевший случайно, уснул в водостоке лист.
Легче пёрышка птичьего Марты летит душа.
Начинает свой путь заплутавший осенний лис
По сияющим звёздам Большого, как есть, Ковша.

Жмётся тельцем продрогшим к опалой сырой листве.
То от лютых морозов его индевеет шерсть.
Слышишь, Марта, весной я опять доберусь к тебе.
Зацветет, как и прежде, твой старый дурацкий шест.

И когда по весне из тяжёлых смурных кулис
Выйдет солнце, трава — там где было одно жнивьё,
На порог старой Марты приляжет усталый лис,
Чтоб услышать, как юная Марта его поёт.