Стих IV

Цветы, трава, березы, небо –
Все закружилось! Сандр сам
Кружится будто в небе где-то;
И негой сладкой встельку пьян.
Во сне ли это, наяву ли?
Вдвоём – одно; про всех забыли!
Горят в объятиях, дрожат;
Как в барабан сердца стучат.
И лес затих, смущаясь страсти
Столь жаркой – жарче солнц встократ!
Глаза и губы в мир кричат
Без слов, – они не знают власти…
Так это вдруг произошло –
Как пламя порох обожгло.

На слёзы жизни где намеки,
Когда весь мир – сплетенье тел?
И не вместить миг в эти строки.
Как смята травушка-постель…
Вточь дыньки сочно-молодые
Танцуют «шарики земные» –
У Согды груди! Два крыла
Лебяжьи – два ее бедра.
А Сандр затвердел весь дубом
От нежной мягкости ее…
Для Согды Сандр – ее всё!
Он – в ней… ах, сказкой, солнцем, чудом!
О, брызжат страстью две души!
Страстнее – ты и не ищи.

На сцене, в книгах, на экране
Навряд ли можно передать
Всё это «действо» на поляне –
На «ложе»… Тут бы помолчать
Чуть автору – «юнцу» седому,
Забывшему дорогу к дому
(К погосту, да куда ж ещё?).
Но до чего же хорошо
Ему огонь почуять в теле –
Что молнией бьёт в душу ток;
Что сердце рвётся в высь-полёт;
Что он вновь – в юности, на «воле».
(Был юн – вольней был и ветров!
Теперь ж – у дум в плену, долгов…).

Теперь ему осталось только
Марать, вздыхая, белый лист
Частушками – да и всего-то!
Жизнь пролетела – ветра свист…
А ведь и он мог жить, как люди, –
Плестись без мысли, боли, грусти
Со всеми в ряд, куда ведут
«Поводыри», в руках чьих «кнут»
И «пряник». И зовётся это
Людскою жизнью на земле;
Пригодная, видать, вполне
Для человеческого быта.
Поэту ж – дай другое-что!
(Да сам не ведает, – чего…).

(Продолжение следует)
***