Винчестеры в россии. пермь и змей горыныч. 1. 2

Дин и Сэм, охотники, уставшие, но неистовые, стояли в заброшенном доме, окруженные паутиной и пылью. Сэм, как обычно, смахивал пыль с потемневшей деревянной шкатулки, изящной, но с резьбой, словно выцарапанной когтями. На крышке шкатулки, вырезанной из черного, почти сапфирового камня, красовалась надпись, выведенная древними рунами. Дин, всегда более практичный, с интересом рассматривал артефакт.

"Ничего себе, Сэм," сказал он, потирая подбородок. "Что это за штуковина? Похоже, не просто древний хлам."

В тот момент, как Сэм коснулся крышки шкатулки, по его коже пробежали мурашки. Он вздрогнул, ощущая, словно его рука прикоснулась к холодному мрамору, несмотря на то, что шкатулка была деревянной. Дин чувствовал ледяной воздух, исходящий от артефакта. Внезапно, на лице Сэма отразилось глубокое понимание.

"Это проклятие, Дин. И оно оживляет легенды. Все эти старые сказки..." Он с трудом выдохнул. "Они больше не просто сказки."

Дин, уже знавший о проклятиях не понаслышке, был настороже. "Что ты имеешь в виду?"

Земля задрожала. Трещина, пробежавшая по полу, была предупреждением, громогласным и осязаемым. С неба донесся рев, такой же грозный, как рык льва, только в сто раз громче. В небе появилось чудовище, огонь в его глазах сверкал, как горящие угли. Змей Горыныч, древний дракон из русских сказок, появился в реальности.

Его три пасти, отверстия, полные зубов, дышали огнем, который в миг зажёг лес, окружавший дом. Город, зажатый между лесом и горами, оказался в ловушке. Люди кричали, бежали, в панике прячась от пламени и огненного дыхания монстра.

"Ну, брат, теперь начинается веселье," сказал Дин, схватив винтовку. "Кажется, у нас не хватает опыта в борьбе с летающими драконами."

Дин был практичен, но не глуп. Он знал, что они с Сэмом имеют дело с нечто таким мощным, что не позволит им быть спокойными. Этот артефакт, эта шкатулка, она была не просто древней безделушкой. Она была ключом к таинству, к тайнам, которые они только начинали понимать.

2.Дин, щурясь от тумана, который окутывал город, словно  мокрое одеяло,  вытащил из кармана  пачку  сигарет.  "Хочешь,  Сэм?  Не  то,  чтобы  помогало,  но  хоть  как-то  успокаивает",  -  сказал  он,  зажигая  спичку.  Сэм  отмахнулся,  его  глаза  были  прикованы  к  туману,  который  казался  живым,  волнующимся  в  невидимом  ветре.  "Может,  это  не  туман,  Дин?  Может,  это  он?",  -  прошептал  Сэм,  кивая  на  клубы  пара.  "Змей?  Чушь.  Просто  туман.  Да,  может  и  густой,  но  не  уж  так  страшный",  -  отмахнулся  Дин,  затягиваясь  сигаретой.

Impala,  черный  силуэт  на  фоне  туманного  города,  стояла  одиноко,  словно  сторожевой  пёс.  Сэм  сделал  глубокий  вдох,  заставляя  себя  отогнать  беспокойные  мысли.  "Что  говорили  местные?",  -  спросил  он,  пытаясь  сфокусировать  внимание  на  задаче.  "Обычное дело",  -  ответил  Дин,  бросая  окурок  на  мокрый  асфальт.  "Змея,  говорят,  просыпается  в  каждом  страхе,  питается  им.  Правда,  не  ясно,  почему  он  проснулся  именно  сейчас.  Странно все это". 

Братья  осмотрелись  вокруг.  Город,  окутанный  туманом,  казался  угрюмым,  как  будто  сам  погружен  в  сон.  Сэм  вспомнил  рассказы  о  Змее,  о  его  мощи,  о  том,  что  он  может  взращивать  страх  в  сердцах  людей,  делая  их  покорными  его  воле.  "Надо  бы  поговорить  с  кем-нибудь,  кто  знает  больше",  -  произнес  Сэм,  и  Дин  кивнул.  "Значит,  вперед,  Сэм.  Идем  разыскивать  местных  мудрецов,  чтобы  понять,  как  справиться  с  этим  Змеем",  -  сказал  он,  открывая  дверь  Impala.  "И  надеюсь,  они  не  будут  говорить  о  нём  шепотом,  как  все  остальные". 

Сэм  вздохнул,  чувствуя  холодный  туман,  проникающий  под  куртку.  "Надежда  умирает  последней,  Дин.  Но  ты  прав,  шепот  меня  начинает  пугать".  Братья  прошли  в  туман,  оставляя  Impala  у  края  города,  и  погрузились  в  темные,  холодные  улицы  Перми.  Их  путь  лежал  к  старому  дому,  где,  по  словам  местных,  жила  старая  ведьма,  еще  помнившая  легенды  о  Змее.  Но  вокруг  все  казалось  не  просто  холодным,  а  пронизанным  некой  невидимой  дрожью,  как  будто  сам  город  дрожал  от  страха.