Блаженный Вениамин Михайлович, 1921-1999

Вот женщина – она встревожена,

Что мужичонка захудалый

Не воздаёт ей как положено,

А ей нужны дворцы и залы,

И лесть и грубая и тонкая,

И даже царская корона,

Чтоб утверждать над мужичонкою

Свою гордыню непреклонно.

 

Вот женщина – она купается

И не таит своей отваги,

И всё ей, грешнице, прощается,

Она ведь тоже вся из влаги, –

Текуче лоно плодоносное,

Текучи груди – два потока,

И всё течёт, и всё уносится,

И всё прекрасно и жестоко...

 

Вот женщина – она доверчиво

Стоит, как вечности порука...

Вселенная ведь тоже женщина

И, стало быть, её подруга.

Она расчесывает волосы

И вся трепещет, как мембрана,

И вся, как вечность и как молодость,

Творит и гибнет неустанно.
-=-=-=-=-=


Где мать моя живёт?..

В какой теперь лачуге

За призрачным столом из трёх косых досок

Мелькают в тишине натруженные руки

И штопают сто лет для мальчика носок?

 

Что смерть ей, когда ждёт домашняя работа,

Когда не кончен труд извечный над носком?

«– О, Господи, опять я штопала в субботу,

Но мальчик во дворе играет босиком...»

 

...Умру и я, и Бог уснёт в небесной шири,

Созвездьям и мирам положен краткий срок,

Но вечно будет мать в бездомном нашем мире

Над чем-то хлопотать и штопать свой носок...   

7 апреля 1974
-=-=-=-=-=

Я мёртвых за разлуку не корю

И на кладбище не дрожу от страха, –

Но матери я тихо говорю,

Что снова в дырах нижняя рубаха.

 

И мать встаёт из гроба на часок,

Берёт с собой иголку и моток,

И забывает горестные даты,

И отрывает савана кусок

На старые домашние заплаты.

2 апреля 1979
-=-=-=--

Душа, проснувшись, не узнает дома,

Родимого земного шалаша,

И побредёт, своим путем влекома...

Зачем ей дом, когда она – душа?

 

И всё в пути бредя необратимом

Просторами небесной колеи,

Возьмёт душа моё земное имя

И горести безмерные мои.

 

Возьмёт не все их, но с собой в дорогу

Возьмёт душа неодолимый путь,

Где шаг за шагом я молился Богу

И шаг за шагом изнывал от пут.

 

Какой-то свет таинственный прольётся

На повороте времени крутом

Но цепь предвечная не разомкнётся

Ни на юдольном свете, ни на том.
-=-=-=-=

Жизнь

 

Отдаёшь свои волосы парикмахеру,

Отдаёшь глаза – постыдным зрелищам,

Нос – скверным запахам,

Рот – дрянной пище, –

Отдаёшь свое детство попечительству идиотов,

Лучшие часы отрочества – грязной казарме школы,

Отдаёшь юность – спорам с прорвой микроцефалов,

И любовь – благородную любовь – женщине, мечтающей... о следующем,

Отдаёшь свою зрелость службе – этому серому чудовищу

с тусклыми глазами и механически закрывающимся ртом –

И гаснут глаза твои,

Седеют волосы,

Изощрённый нос принимает форму дремлющего извозчика,

Грубеет рот,

И душу (печальницу-душу) погружаешь в омут будней –

Тьфу ты, черт, я, кажется, отдал всю свою жизнь?!

1944
-=-=-=-=

Когда я говорю «Цветаева», я плачу,

Как будто это я воскрес на третий день

Поведать о её блаженной неудаче,

О первенстве её и о её беде...

 

О нищенстве хочу поведать я особо:

Не многим привелось быть нищими в глуши.

Переступить порог некрашеного гроба,

А после раздавать сокровища души.

 

Не знаю почему, но мнится мне Марина

То в образе босой бродяжки на заре,

То спутницей Христа у стен Иерусалима,

А то хромающей собакой во дворе...

 

Когда я говорю «Цветаева», мне больно,

Как будто это я отнял последний грош

У той, что всю себя раздала добровольно,

Раздала всю себя от сердца до подошв...

 

Когда я говорю «Цветаева», полмира

Бредёт за мной толпой и нищих, и собак –

Как горько мне дышать душой твоей, Марина,

Как будто мать и гроб на плачущих губах.

29 июня 1980
-=-=-=-=

Какое мне дело - я мальчик, и только...

Дм.Петровский

 

Какое мне дело – живой или мертвый

Со мною поёт в этом дружном дуэте,

Уже разложил я волшебные ноты,

А Моцарт играет в саду на кларнете.

 

Играет в саду ли, играет в аду ли,

Играет в раю ли – какое мне дело,

Когда, словно пух тополиный в июле,

Куда-то в зенит поднимается тело.

 

Когда становлюсь я летающим пухом,

Прошитым иголками знойного света,

И слушаю, слушаю трепетным ухом

Мелодию непреходящего лета.

 

И Моцарта слушают даже пичуги,

И робко посвистывают в отдаленье,

И вдруг замолкают в сладчайшем испуге,

В сладчайшем испуге, в сладчайшем томленье...
-=-=-=-=

Пускай моя душа с сумой бредёт по свету,

Пускай она в пути шалеет от тоски:

– Подайте, мужики крещеные, поэту,

Беру я серебро, беру и медяки.

 

Беру я куличи, беру и оплеухи,

Беру у зверя шерсть, помёт беру у птах...

Подайте, мужики, свихнувшемуся в Духе,

Зане меня в пути одолевает страх.

 

Но нет, не мужики пойдут за мною следом,

Крещён он или нет, мужик – мужик и есть,

Я трижды поклонюсь своим всесветным бедам,

Мне, смерду, одному такая в мире честь.

 

Один, один лишь я стоял под грозным небом,

Устав от суеты и горестных погонь,

И то, что в слепоте вы называли хлебом,

В худых моих руках клубилось, как огонь...
-=-=-=-=

                Родословная

 

Отец мой – Михл Айзенштадт – был всех глупей в местечке.

Он утверждал, что есть душа у волка и овечки.

 

Он утверждал, что есть душа у комара и мухи.

И не спеша он надевал потрепанные брюки.

 

Когда еврею в поле жаль подбитого галчонка,

Ему лавчонка не нужна, зачем ему лавчонка?..

 

И мой отец не торговал – не путал счёта в сдаче...

Он чёрный хлеб свой добывал трудом рабочей клячи.

 

– О, эта чёрная страда бесценных хлебных крошек!..

...Отец стоит в углу двора и робко кормит кошек.

 

И незаметно он ногой выделывает танец.

И на него взирает гой, веселый оборванец.

 

– Ах, Мишка –«Михеледер нар» – какой же ты убогий!

Отец имел особый дар быть избранным у Бога.

 

Отец имел во всех делах одну примету – совесть.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

...Вот так она и родилась, моя святая повесть.
-=-=-=-=

Разыщите меня, как иголку пропавшую в сене,

Разыщите меня – колосок на осенней стерне, –

Разыщите меня – и я вам обещаю спасенье:

Будет Богом спасён тот, кто руки протянет ко мне!..

 

Разыщите меня потому, что я вещее слово,

Потому, что я вечности рвущаяся строка,

И ещё потому, что стезя меня мучит Христова,

Разыщите меня – нищеброда, слепца, старика...

 

Я не так уж и слеп, чтобы вас не увидеть, когда вы

Забредёте в шалаш, где прикрыта дерюгою боль

И где спрячу от вас я сияние раны кровавой:

Я боюсь, я боюсь, что в руках ваших ласковых – соль...

29 августа 1981
-=-=-=-=

https://yandex.ru/search/?text=++&lr=21504&src=suggest_Tail