Поздняя осень

Меж ракитовых кусточков заблудились две, не спутницы, не сестры, две земные линии, они по прежнему равняются лишь только на экватор, дважды не согнуть, колени у кого вне огненных рапсодий, ветер озорной поземкой разгоняет сонных, и совсем не белой мухою покроется еще, еще одно лишь полушарие, его кора земных угодий не в поклоне стелется сама, и тундрою озябшей вне оленей есть еще постылая пора, и осень разбежалась так, и колосятся нивой не поля, и вне лукошка брошенного, но не новое столетие украсит пир, неведомых зверушек столько расплодилось, семена летят и жадное ветрило в ус себе не поддувая, маются олени вне моста монеты где то опоздали, и оленею тропою ягель отыскать и накормить, брусничным соком, спелой клюквы не бывает, с утреца озябешее еще, еще порошею да снегом наполненных идей, и мысль мохнатого не змея запустили в облака, и снова Арктика латает рукава не засучив, упряжка далее и льдину пополам не разломив еще, еще Медведица дрейфует не сама, и снова Ум, да если Умка без ума, да шапкой – невидимкою Медведицы без малого Ковша Плеядой звезд, какое ожерелие собрать из бусин и повесить коромыслом радужных идей. И снова траур, не прощание еще, еще попутный ветер не разгонит тучу мрачных мыслей, но уже не ворона и степи распахнутся удалью восторг, а сопки, горы вверх между болот, да тянет жухлою и травушка еще желтеет, но не небушко вне голодной, поземкой скатерти блеснет еще один лишь узелок на память, брошенный не вызовом, кому еще вне лиха подобрать, добро и зло сражаются не сами по себе, да если совесть спит в чужом, не райском уголке, какое надобно приданое вне ели голубой, и голубь мира снова вверх, да снова ль дружною семьей обнять весь этот хрупкий, не хрустальный Шар земной.