Построение Вселенной

Владимир Солнце пировал, меньшую дочь, Людмилу к сердцу прижимая, грусть вне поволоки таинства, но нет судеб, Вселенная растет и суд продолжится над кем смеется не последний арлекин и слезы утирая вне солнечного диска пробуждается еще одно Созвездие и таинство рождения его не скрыто маской арлекино. Людмила продолжает путешествие свое, вне человеческого знания еще есть измерения которые колодой судеб так, но не рискует более лишь тот, кто в стороне событий питается изысканно объедками, и боль земного человечества вне таинства сознания Планеты голубой останется всего иллюзией, игрой теней, полутонов, аллат струится уплывая, но куда уходит плоть, где есть еще обитель струн второго, первого и нет средь мыслей муравья, он паутину тоже подберет, она его украсит, сменит ритм, и хвойный домик пирамидою построен, вне санитаров кто еще акулу может осудить, и блюдо из нее не столь пикантно, устрицы вне панциря еще, еще подводный мир раскроет таинство шестой струною можно ли покрыть не достающее звено и партия не в домино, и зазеркалье столь успешно делает уже и яд змеи, да снова подрастет цена успеха на бобы, гороховое поле не сражается без тыквы, и такая путаница в изложении не сказочных былин, и каждая несет историю Планеты голубой. Но где Руслан и белый конь его притих, и старец окропив всего лишь мертвою водою, плоть еще, еще вне сумерек вибрирует всего на третьей, но питается, змея уподобляясь не жирафу, и плетется нить искусно, белошвейки тоже тонут не в изяществе манер, и плут бывает мал, содеянное зло собрать, и снова в хаос мыслеформы из огня, какое пепелище, но не судеб и окраина по прежнему у каждого своя, и земледелие своей, но нет судьбы Творца и манвантара продолжается, и вдох, и выдох не столетия, и полая земля, и яблоко ее, и снова сон слона, и черепаха по волнам, и нет Меркурия вне мудрости, но не глупеющего и Плутон по прежнему столь ядовит, и вороной, да на дыбы, и пегий в стремени уже не всадника несется сам, и белый собирает ужасы не сам. И снова о развитии Вселенной, и ритм ее подобен взмаху, но куда еще открытие Созвездий малого Ковша, и вне его развития еще, еще рождается струна восьмая, как перешагнуть четвертую не сделав первый, но не шаг к Сатурну, вне его колец сжимается и бег часов, и внутреннее Солнце раскаляется и круглою Земля не будет, и скафандр у человека столь изношен, и шестое измерение не вне Христа, учение его всего лишь боль земного человечества объяло, кто же продолжает распинать материю вне духа, как разделить добро и зло, коль есть еще и свет, и тьма, вне князя мира не найти. И снова скоморохи, бубен, гусельки, проснется ли Людмила, ведь сказание Планеты голубой еще продолжится, конец всегда счастливый в сказке, и конец Кощеевой иглы какое измерение несет, где крест еще оставить, где останется лишь росчерком пера о ритме тех Светил которые вне памяти, вне Млечного пути рождаются и умирают отдавая импульс жизни даже для строительства Земли. Какое путешествие вне сказочной орбиты, вне Луны и одеяние меняется, и очертания становятся расплывчивей, иллюзии рождаются не сами по себе, но кто же так горюет укрывая саваном историю рождения Вселенной и Планеты голубой, какое ожерелие из бусин дополнит Млечный путь, какой магнит еще, еще вне маяка и вне былин, и вне троянского коня, какая пирамида выросла на голове, но не царя и где еще подводный мир теней откроет, но не сказочную быль. Вне шапки дядьки Черномора тридцать витязей еще не раз такую не волну, да снова остров не Буян, и бурей заслоняет мост, не подмастерие шлифует и огранку придает, и сила мысли вне магнитов ускользает, но опутанная ложью снова хаос создает. Какое надобно терпение Творцу не разделяя тень и лень, добро плетет интриги не само, и каждое столетие свое добро в чулан, да снова клином из него, и вне шмеля осиное гнездо еще, еще, и талия Земли, Ее наклон, Ее глубокий сон продолжится, Руслана ждет, и он вернется, но какое вне столетия еще не ремесло, и снова вещуны, гадание при полной ли Луне и вдребезги все зеркала, в них тьма рисует очертания, но где же прячется душа, и где с нее покров сорвать, раздеть и оплевать, Ее, голубушку Людмилою, да вне сознания Ее, всю боль земную сжечь, спасти кита, спасти часы, корабль еще дрейфует и весы отмерят, но у рака не отшельника вне домика, вне грусти падает один близнец и на второго наступили не в конце сражения Кощеевой иглы, и вне тельца задумки хороши, и снова связь времен и кольца у Сатурна  ритм Вселенной так сожмет, соединит ли тех кто вне лучей Венеры продолжает мирно атом создавать, и клетки, и нейроны памяти глубиной, и вне электрона тонет, но уже не Атлантида. Есть ли вне сказания о Беловодье жизненная пуповина Матери – Земли. И снова старец окропив водой живою память возвратит Планете голубой, и снова сказочная быль, да не быль и Луна теряет очертания уже холодных снов, камин и кот баюн, и где то белка в тереме своем, и царь Салтан еще горюет все о том же о земном, да, Лукоморье мудростью владея распускает сказочный клубок бежит, бежит еще одно столетие не на утек, уток основу создает, материя Планеты столь изранена, и Храм Ее, и колокольный звон, и пряжа у ткачихи пауком, и крепкий сон Людмилы прерывается, строение, Ее наряд во сне и наяву несет и новый грим и новую струну.