Мадонна

Глубокой ночью, чуть печальной
на отмели морской песчаной,
на камне, сидя близ причала,
ундина-мать дитя качала.
Залюбовался месяц ясный
с небес хвостатою мадонной.
Ведь стан русалочки прекрасной
над водной пропастью бездонной
над голубым морским сияньем
казался дивным изваяньем.
В потоке призраоного света,
презрев все нормы этикета,
Нептун вчера недобрым словом
корил единственную дочку.
Закон подводный был суровым!
Пришлось с позором в злую ночку
из-за недобрых разговоров
прогнать принцессу из чертогов.

Её сынок, на днях рождённый
от связи небом запрещённой
сразил родню своим дефектом
и неожиданным эффектом.
Ребёнок - надо ж! - был двуногим,
на их взгляд мальчиком убогим.
Не ждал царь водный "криминала"
от оступившейся царевны.
Искал достойного русала,
но результат, увы, плачевный!
Нежданно скромница влюбилась
в шального рыбака лихого,
красавца, видно, рокового.
Но их любовь недолго длилась.
На спящем взморье, тёплом, пенном
была цветочком однодневным.
А после ноченьки бредовой
сбежал возлюбленный бедовый.

Теперь одна, с разбитым сердцем
зеленоглазая с младенцем.
Изгнали из родного края,
как Еву падшую из рая!
Но слышит нежные напевы
из уст чудной гонимой девы
влюблённый месяц. В колыбельной -
слова печали беспредельной.
Зовёт любимого дружочка,
чтоб поглядел на их сыночка.
Вот только он её не слышит,
в ответ лишь море сонно дышит,
да месяц удивлён чудачкой,
желавшей, видно, стать рыбачкой.
Не мог дышать и жить с любимой
в воде и сын Земли бурливой.
сама природа разлучила,
хотя на сутки обручила.

Но уносилось в Лету время.
В воде росло земное семя.
Внук царский даже и не тужит
по суше и с дельфином дружит
В его растущей детской шее
есть жабры: им моря милее!
Владыка уж остыл от гнева
и дома полурыба-дева.
но рана на душе осталась.
А море в старину считалось
Русалочьим, а после Русским.
А не Турецким и не  Прусским.
Потом его назвали Чёрным.
Оно же в ожерелье горном
другими красками сияет:
то вдруг лазурью засверкает,
а то, как камень изумрудный,
как омут глаз русалки чудной!