Подборка, которой не было

Уважаемая Редакция, предлагаю свою подборку на Конкурс, подходящее целой эпохе фото прилагаю, извиняюсь что не в Ворде, пишу с походного планшета.

с Уважением, Виктор Авин.

p.s. мне ответили что подборка сильная, признано всеми экспертами,  принята. Я ответил что это подборка стихов из моей книги, которую они издали, но продать не смогли. Не продать такую книгу, значит или не уметь продать или стоять под шлагбаумом, мне поставленным власть придержащими коммунистами. Естественно, в жизни реализуется второе, Успехов, всего доброго.


"Все сметая на пути"

ветер бесшумно скользит по планете
его провожают деревья столетий
встречают седые вершины гранитом
и ловят поэты сачками магнитов.
ветер сдирает с деревьев корону
в гранитную пыль превращает Мадонну
и только в железных объятьях поэтов
становится звуком. И после, на этой
последней странице кончается рифма.
и ветер спадает - рождается Нимфа.
у Бога в кармане есть новые ветры
они нас догонят - подхватят в поэты
и мы понесемся опавшей листвою
среди миллионов таких же изгоев
вдоль стылой дороги, безродного поля
кривых деревушек, и девушек, стоя
рядами у стойла которые вечно
коров упражняют резиновым пойлом
и в нас заклокочет убийственной болью
звенящая рифма посыпанной солью
на рану из только что порванных ритмов
и ураганные темпы молитв
очнутся и где-то взорвется поэма
столь бешеным,
праведным,
северным
ветром,
что небо согнется и рухнет планета.
и Бог упадет на безгрешную землю
и Нимфа родит малыша с новой целью
и ветер помчится за новою вестью
и мама подарит мне маленький крестик.

"Я желаю вам лёгкой жизни"

Я желаю нам легкой смерти
у свечи, в посторонней церкви,
на деньгах и на мокрой постели,
на стихах, или с криком "верю!",
с Моисеем, в ногах гирей
в той пустыне, на лысой горе,
или в зоне, с кайлом в руке,
а может рядом с пьяным погонщиком,
или в форме с новым погончиком...
Я желаю нам легкой смерти
ровно в полночь в своем кабинете
рядом с дьяволом на львиной охоте,
а может в Питере, на болоте...
Я желаю умереть на вздохе
у седьмой по счету пройдохи
в ее красной мягкой постели.
Я желаю нам легкой смерти
на чужой красивой планете,
на пороге желтого Дома
или в жуткой пьяной канаве,
а если повезет - в колонне
на пыльной прямой дороге ,
или в покошенном стоге
глядя в глаза молодой волчице
или от птицы желаю смерти
или от жара горчицы
или от сотни выпитых банок
аперитива "Бьянки",
от анекдотов "Анки",
я желаю нам легкой смерти
тостуя за жизнь, за гранки,
во время беседы у Бога
получая ножиком в сердце
я желаю нам легкой смерти
от недостачи в банке
от песен сибирской Янки
или от съеденной мертвечины
за стальной Кирпичной стеной.
Я желаю нам легкой смерти
от подарка своей дорогой
и ненаглядной теще,
от осенней коварной лужи
или от фразы "кому ты нужен?
и что есть причина смерти?"
а может ты просто - упал и умер?
или совсем уже полоумен?
или обманут собственным другом?
или другим поэтом контужен?
или звуком твой мозг нагружен?..."
в общем, ясно: в Бога не веря
покидая свою купель
я желаю нам легкой смерти
(в России вечная цель...).
впрочем, каюсь, солгать не могу
я желаю нам полной жизни,
когда кровь и слюна брызнет
от прочтения этой строчки
той последней своей ночью
а потом отойти желаю
от желанного мне края
и вкусить пару новых строчек,
и бежать от стихов, где прочерк
вместо боли в конце точек
и упасть на луга в пропасть
где мы кушать и спать просим
и в начале "НЕ Я" восклицаем
тянем жилы и жалим, ставим
знак вопроса нерукотворный
под словечком простым "покорным"...
вольно! Почесть дана. Каюсь
выхожу из себя, таю,
не рожден, но уже умираю
в глубине своих лучших лет
коченею, колюсь костью
мерзну, жду, открываю гостье,
реверансы, поклон, на пол,
хруст в спине, в животе, на кон,
ставим голые мысли в образ,
А затем пустота, голос. И отсчет:
-раз, два, три, готовы?! Взлетаем!
-но куда?
-а так, черкнуть слова.
и в словах умереть. Слегка...
впереди еще много слов....
да простит меня, Бог - верю!
Пока...

"И дверь открылась"

На белом, бледном полотне стояло блюдо.
На нем – два яблока, лимон; и край салфетки
Едва заметный плавный реверанс соседке -
Бутылке тонкой, налитой до края, -
Исполнил кружевами. Пламя,
Едва ли видное чьему-то глазу,
Слегка кольнуло по хрустальной вазе
С цветами. Они своими тонкими шипами
Готовы были указать обидчице на место,
Но кресло, своим пустующим и одиноком
Видом удерживало время, и обиду
Яблока, готового скатиться на пол.
Его придерживал графин - на бледной,
Матовой от камерного холода
Хрустальной стенке замерла слеза. Пчела
Пыталась окунуть свое коротенькое жало
В бокал из старого каленого стекла,
Присыпанного пудрой по овалу.
Но тщетно – глубина событий не давала
Пчеле достать до дна, окутанного пылью.
И замерла она. Под абажуром.
Иголки света, растопыренною горсткой,
Сквозь дырочки материи из шелка
Держали потолок под заданным углом.
Втроем они стояли у окна. И ждали вечность.
А кресло ждало одного. Его.
И дверь открылась...

"Франция, вечер, в порту де Кале"

Питер, под вечер, в порту по колено
В ожидании груза на свежей волне
качается флагман святого Петра.
На вахте двое - я и Левин
Николай Иваныч
с картой мира на волосатой спине.
Да еще на стекле за приборной доской
дрожит босой рыжеволосый мальчик
(это наш рулевой).
Он все время спешит за столярным клеем
в мастерскую отца. Юнца
держит за пальчик милая дама
и читает стихи.
Изящными при этом являются:
линия ее бедра,
пульт режиссера,
и светло-зеленые большие глаза
Эллеоноры Штейнцаг
(сорокалетней уборщицы),
которая в такт
падающему на пол рулону ковра
медленно шепчет вместе со мной:

вершится казнь, палящий зной,
со страхом, страстью и мольбой
простерлась степь перед грозой
раздались неба створки губ
в преддверье мук
чуть вздрогнула зеленая листва
и полон мир до дна
и вся в слезах трава
навзрыд кричит струна
и влажные, огромные глаза
звезды
что истекает трепетно росой
вбирая чуть дыша
движение прохладного дождя ...

Кончив, Эллеонора тихо улыбается.
А на вопрос - что это было во сне?
Я отвечаю - да так, просто,
некоторые слова
и открываю окно ...

... Ах, что за граница - эта красная линия Ватерлоо!
Ах, что за границей творится!
Там ветер гуляет по крышам
там падают листья и люди
по принципу "домино" - вдруг выдает из эфира
божественно алый "Бьюик".
Он совершенно внезапно возник
и включает иллюминацию.
А, впрочем, зря. Поскольку становится видно,
что все это лишь декорация
в прохладной нише театра "Гранд-Опера",
где на дощатой сцене
небольшая резиновая актриса
поет сопрано : "Я вызываю ноль пять, я вызываю ноль пять!"
веером раздвигая смысловую нагрузку
до неописуемых границ.
При этом она делает сальто вперед
и выпадает в уже открытое мною окно. Но
залетает обратно.
И так все время - туда-сюда, туда-сюда ...

Сцена последняя - где рождается Бес.
Взрыв, пожар, катастрофа, хаос.
Всюду витает запах нефти, электричества
и завершенной любви.
Звучит тихая органная музыка.
И ангелы в белых сутанах
плавно стекают с небес - у них столбняк.
Внизу шелестит как будто прибой,
это в позе "Миг-29" взлетает
Эллеонора Штейнцаг
и зажимает бесстыдно ногами
божественно-алый "Бьюик"
( им оказался наш танкер "Стальной").
Она - эффектней орла, звезды и серпа
и красно-белых полос
а навстречу ей летят матросы
и с диким "УРРА!" поднимают
наш гордый Андреевский флаг ...

"Про пальмы"

вдоль дороги олени, олени
не спеша идут группами, семьями
а на спинах их гоблины, гоблины
зайцы снежные бликами фар
светом в темени
чуть видны в отражении солнечном
утром северным.

а я тоже участник движения
выключаю им ночь и колесами
помогаю толкать нашу ось земли
рядом женщина спит под гитару
и тревожнее лишь лицо Сары

и обратно идут наши ели
вынув лапы из снежных шинелей
возвращаясь из финского плена
где так правильно, главное - сухо
на дороге, и жижей старуху
не облить, даже блудь не обрызгать
и в предчувствии родины мызганной
из колонны сбиваются в толпы
наши ели, не доски, не бревна
и минуя кустами таможню
убегают к березкам и кленам.

потому что я в север влюбленный
в спины острых карельских гранитов
тех солдат что лежат с неолита
защитивших от ига льда пальмы
выставляю на "холодно" таймер
в отделеньи былых убеждений
но олени, а может быть гоблины
создавая помехи и волнами
языки заплетая, горячие
от елей
отражаясь уже еле-еле
переключают мои убеждения
на метку "медленно"
на "очень медленное приключение".

не волнуйся, любимая, с челочкой
не успеет твой солнечный зайчик
больно жгущий и мягко ласкающий
разлюбить твои ясные глазки
пока пилятся ели на доски
пока эта природа неброская
позволяет грешить чтоб согреться.

под нарисованной пальмой из детства
под ковром на стене, где олени
нас вели за бетонные скалы
мы уснули, раз лучники - парой
мы пропали, пропали, пропали мы
мы пропали - нас торкнуло карою -
вдоль дороги тянуться семьею
в черно-белых пятнистых надеждах
вдоль дороги - и крылья распахивает
хулиганистый зюйд - дуя с пашни
мы пойдем вдоль дороги по каше
туда где пальмы
мороз
а главное - ягель
столь пурпурного, вечного цвета!
и на брусничном листе спеет жемчуг!
на оленёнках кораллы растут!
и бокалы звенят, моря полные!
папучасы бегут, с горем венчаные!
а мы солнцем к шизлонгам привинчены...

нет делений на мне половинчатых -
просто медленно стрелки идут
чтобы встретиться с нею мне, с нею...

"На Невском"

На Невском полдень, океан, прохладно, лето,
Плывут бортами расходясь все яхты, где-то
Вдали рогатый пароход маячит, чайки
Стоят на пристани и ждут когда прибудет.
В холодной дымке, опустившейся на берег,
Плывут потоки лошадей, барашки, пена,
Чуть подымаются от волн - как-будто лица,
И разбиваются о стены-скалы. “Пицца”,
“Одежда”, “Обувь” - гроты волны поглощают,
В подземку сдвинут переход с плитой надгробной,
У входа двое, поперек волны, течения,
Стоят и слишком старомодно обнимаются.
А, впрочем, нет – они друг друга просто держат!
Их лица в вечности, вне времени, в морщинах -
Соленый пот и слезы, брызги волн, обиды,
Налет блокадный – отражают просветление.
Он поднимает воротник ей, тронув губы.
Она в ответ едва заметными движеньями
На шее шарф его потертый поправляет…

"Я вспомнил!"

Я вспомнил запах скошенной травы!
Она волною только что играла,
и профиль ее выгнутой спины
ладонью щекотал июньский ветер,
и "Иван-чая" маленький букетик
ворона прятала под крышу, плача,
когда я вспомнил запах скошенной травы,
листы каталога одежды от "Версачи"
перебирая воином "аппачи"
в ногах у глянцевой натурщицы бутика.

Когда ты медленно прошла, горячим телом
едва задев мои бурлящие флюиды,
я надкусил плоды у будущей победы!
И я вспо’мнил запах скошенной травы!
Когда вот только что, на срезах капли сока,
и в душном мареве испарина земли,
и звон бруска о лезвие косы,
обратный ход,
движения в такт,
и хохоток
идущих баб
за косарями,
по колкой выбритой земле, с граблями,
и птиц, сводящих мужиков с ума
своим стремленьем увести их от гнезда.

И длинноногий контактёр - кузнечик,
сидящий под одеждами, на плечиках,
бросающий свой треск в хоры, на ветер,
должно быть, тоже в это время вспомнил
и звонкий смех девиц в коротких платьях,
с напевом, целый день снопы творящих,
избы иссохшие за годы жизни бревна,
чернеющие, в трещинах; оконные
некрашенные, в грязных стеклах рамы,
красивое лицо бабули Тани,
колдунии, известной всей округе...

Я вспомнил запах скошенной травы!
Я вспомнил дерево шершавое на козлах
и зубы той извилистой пилы,
когда расписывался мой злаченый паркер
за узелок с одеждой, у колонки,
в которой перекачивают звонкие
монеты.
Я вспомнил себя маленьким мальчонкой,
хватающим шлифованные ручки, лемех,
и в плуге,
уткнувшемся в фундамент, столько силы -
я вспомнил!
К венцу приставленные силосные вилы,
высокое крыльцо, и гаммы,
овеществленные в крестьянском снаряжении.
Я вспомнил сени
и запах дуба в теле толстых бочек,
и конской черной гривы клочья,
и седел кожу, хомутов,
поленья дров,
и половиц качели
ведро с холодной ключевой водой
у самой двери. Я вспомнил - гений
Строителя-крестьянина поставил
в стыкованном космическом причале
загон для телки и быка, свиней, курей,
два места козам.

И смесь парного молока с парным навозом
я вспомнил, убиваемый "Клема" -
такими нежными, и древними духами.
Должно быть, Музы их потрогали руками
пред тем как ты осмелилась войти.

...Я вспомнил запах скошенной травы!

"Отчизны светлые черты..."

...Отчизны светлые черты
на лицах женских, на трамвае
спешащих утром от сарая
отъехать в розовую мглу
тумана, морось в капиллярах
на рельсах лужица воды
и осень молча все лады
Души моей перебирает.
Отчизны светлые черты
на дряблых скулах у мужей
они стоят у фонарей
на остановке, запуская
тепло пузатого трамвая
в открытый ворот у бушлата
и с папироскою в зубах
глядят на листья под ногами
что пахнут домом прелым, щами
мозоль-подшипники в ладонях
катая, дергают словами-
клещами гвозди на заборе
между тюрьмой вселенской волей
из заводской трубы с гармонью
цветной петрушка в небеса:

НЕ ПЛАЧЬ, НЕ ПЛАЧЬ МОЯ ДУША

Отчизны светлые черты
на лике брошенного пса
он вверх глядит, слеза стекает
бежит на станцию "Ланская"
через дорогу, к электричке
возница мой, не по привычке
а поклонясь, на тормоза
нажми - собаку ждет "лиса"
что у хозяина в сторожке
скулит, давно уж на цепи...

Отчизны светлые черты -
тоскливо бегают глазища
рябит "Осиновая Роща" (*)
по пролетающим вагонам
назад несется пес к Мадонне
чтоб замереть младенцем в доме...

ОТЧИЗНЫ СИЛА ТОЛЬКО В ЛОМЕ!
о дух захватывает - тайна -
на горизонте стынет чайник
огромный, в яблоках моченых
деревни-пни возле корчевни
в бока холмов леса от лени
уперлись ляписто, огниво
так жгет: Так криво, криво, КРИВО!!!
На пленке окоющих окон
чуть городское бьется током
ТЫ НЕ СХОДИ С УМА - С ТРАМВАЯ!
Ты не сходи - там люди лают!
Сиди в плацкарте электрички
темно, уютно, бьют колеса
не зажигай пред ликом спички
сосед твой слеп - одни глазницы
а в голове терновым - спицы -
клещами тащит доктор "Лицын".

Не заходи в последний тамбур -
в окошко дверцы пес глядит
на задних лапах - умер стоя
Отчизна воя до темна
гудком на небо провожает
в сторожке юная "лиса"
лакает из чугунной миски
плеская жизнь через края...

(*) «Осиновая Роща» - предместье Петербурга, по пути из Выборга, одна из ступеней спуска с высокой карельской, древнейшей гранитной платформы глубоко вниз, на плоское как стол, космическое плато Города – заасфальтированное болото, дно котла, который наполнен монументальной, тяжелой космической энергией...

"Расскажи мне, снежинка"

Расскажи мне снежинка, что ты видела, падая вниз?
Как моя шляпа из фетра ложилась точно в твою мишень?
В перекрестье ловила меня и поэтому такой кристалл?
По нему изучаю я свой будущий в лето на карте путь.

В завершенье которого забуду я шляпу надеть привстав
И она останется на скамье «окрашено», накрыв июль
И девочка с мамой сейчас идет и ей говорит:
Это не просто сугроб, это просто потом мужчина упал.

Расскажи мне снежинка, что ты видела, падая вниз?
Как летели вдогонку каменья и ангелы наперерез?
А ты все кружилась, чертя и метя в мои следы
Но села на шляпу, которой на мне пока еще нет.

Нет и меня уже здесь, за пазухой я еще!
Карманы не вывернуты и не вершатся события, вниз
Ступает женщина по лестнице в лета (карниз на карниз)
И девочкой смотрит наверх – сугробов пока еще нет..

"Возьми с собой"

Стихов я больше не пишу
Как наказал поэт Бездонный
Люблю сейчас играть с Жужу
В мат королю нерукотворному!
То здесь, то там создать ей ям
Она бугров мне во пространстве
Спешит поставить точку там
Где я раздуть ей шар на чванстве.
А если вдруг ни я ни Полгар
Не возвеличат короля на тра-ля-ля
Тогда на шекель ставь! Не доллар
Сыграет, не юань, не три рубля
Возьмёт с собой инпланетяйнен!

На их планете деньги есть, но тайно (*)
Деньги
Чтоб делать ставки в шахматах
По-взрослому, не щелбаны,  не "Ах"
Не трогательно-дарственный
Девичий ставя государственный.
-----------
(*) При любой форме жизни Планетой правят не коммунисты, а нужды и потребности, а значит правит Противоречие между безграничными потребностями и ограниченными ресурсами, поскольку материя бесконечна, но конечна каждая ее материальная форма, а значит на любой Планете есть жизнь, Деньги и шахматы!  (с) Авин.
---------------

Ответ редакции:


Виктор, добрый день!

Сильная подборка. Кроме меня отметили все, кто вычитывал. Работы рекомендованы к публикации сборника Эпоха Слова . По объему 17 стр.

С Уважением,
Ольга .