Патриархальная осень

 Патриархальная осень. Истовый Белинский . Галдым капищ  .


    МИРАЖ   ЛИСТОПАДА

               ***

Осень  раздумий подруга,
Хмурая в чем-то всегда.
Ветер не дует с юга,
Стынет в туманах вода.

Полдень бывает ясным,
Солнце сияет легко…
Стану к тоске безучасным,--
Клин журавлей далеко.

Вновь в мираже листопада,
Юную вижу  тебя!
Встрече ты, искренне рада,
Время надежды любя.

Блещут холодные росы,
Всюду пылающий свет….
После на радость-вопросы,
Жизнь опечалит ответ.

Судьбам ответят  рассветы,
Гласом времен,не благим.
Крикну я  трепетно :Где ты?!
--   Милый, я где-то  с  другим—

Падают листья  без муки,
Дождь моросит впереди…
Осень! Тропинку разлуки.
С тенью любви  разведи.

       Марево

Осень гулкая вдали
И вблизи такая .
Пролетают журавли ,
Крикам потакая .
Листья тлеют на горе ,
Дым окутал розы ...
Словно ведьмы на костре ,
Стонут вновь березы .
У подножия стою
И смотрю на морок .
В зимнем ветреном краю ,
Будет много горок .
А вокруг белым бело
И березы в белом .
Пусть сгорает помело ,
В круге ошалелом .
На вершине у берез
Тайна не сурова --
В мареве весенних гроз ,
Воскресают снова .
   
       Роса   на   ветвях

Роса на ветвях не застывшая ,
Лучи отражает огней .
Душа моя ближних любившая ,
Сегодня росы холодней .

Все в жизни моей поменялось ,
Личины мелькают зело .
И время мечты рассмеялось ,
Как филин сложивший крыло .

Мельчает повсюду поэзия ,
Дичает народ от муры .
В фаворе везде геодезия
И нефть почернее дыры .

Духовные ныне глубины ,
Властям Пятигорский провал .
Блистают росинки рябины ,
Таланту чтоб не унывал .
   
                ***
Старый  дом , кривые  стены ,
Всюду  гниль гнездовья вьет .
У  карниза  вздулись вены
И чердак  разинул  рот .
Рот  беззубый  и не  страшный ,
Почерневший  от ветров .
День  погожий  был  вчерашний ,
Будет ветреным  -- Покров .
Осень  листья  разбросала
И  завалы  подожгла
Ржавым  пламенем  металла
И  лучинами  стекла .
Раньше  здесь  сияли  розы
И  пионы  на  заре ,
А  теперь  шумят  березы ,
Словно  ведьмы  на костре .
Запылал костер  у дома ,
Запылал костер  вокруг.
Будто  отблески Содома
Подожгли осенний луг .
Но горит листва напрасно
И напрасно стонет  дом --
Ведь  березы  ежечасно
воскресают над  костром .

 ***
На ловца и зверь бежал ,
И бежала осень .
И туман вдали дрожал ,
Между стройных сосен .
И ловец вонзил прицел
В истинного зверя ,
Зверь бежал , пока был цел,
Луг прыжками меря .
Выстрел звонкий оглушил
Сонную долину .
Зверь атаку завершил
И упал на спину .
И ловец не побежал
К рухнувшему зверю ...
Лишь туман вдали дрожал
И жалел потерю .
Эхо новость разнесло
Гулкою октавой :
Родилось людское зло
С пулею кровавой .

Осенняя  ночь

Тиха безлюдная дорога ,
В лугах затеряна .
Здесь тьма ночная недотрога ,
Как морда мерина .
Ее еще не привечали ,
Туманы осени .
В садах же сливы осерчали
И листья сбросили .
В них эхо с яростным надрывом ,
Бедой усиленным ,
Врываясь с ветреным порывом ,
Смеется филином .
Но листьев вздыбленную лаву
Не хлябью суша .
Остудит тихая по нраву
Река Криуша .
Остудит вестников тревоги
Водой ленивой ,
Где вьются тени недотроги
Под каждой ивой .

                ***
Об осени  писать  труднее ,
Не  сказка  жизненных  времен .
И бабье лето не   длиннее ,
Листвой украшенных    имен .

Все  проходящее  в  округе
И  грез   поэта   листопад .
Влеченья  к  золотой подруге ,
Нет  говорящей  невпопад .

Султаном быть недальновидно
И  сказочный  иметь  гарем .
Для   одиноких   очевидно ,
Нет не  решенных   теорем .

В туманах всякое случится ,
Витают  всюду  тени  туч .
Любовь  земная   отлучится ,
Пока небес  бледнеет луч .

Миры  творца - обетованье :
Султанов , граций  ,  королей ...
И  все  же  осенью  желанье,
Летит  за  клином  журавлей  .

ИСТОВЫЙ   БЕЛИНСКИЙ  ВИССАРИОН

Зачахла критика от лени ,
Другие ныне времена .
Снуют по коридорам тени
И исчезают имена .

По коридорам интернета ,
Где лабиринты пустоты .
Где нету запаха ранета ,
В сети цифирной суеты .

Литература снова в лаже ,
Нет критиков высоких дум .
И  ветреных не видно даже ,
Когда в столице книжный бум .

Виссарион писал о страсти ,
В романах всяких величин ,
О греческих богах  напасти ,
В поэзии родных кручин .

От Ломоносова с запалом ,
До Пушкина с лихим пером ,
Писал Белинский не о малом ,
Метал и молнии  с  багром .

О Гоголе писал в журнале ,
О Венедиктове как мог .
О Боратынском не в финале
И о Кольцове свой итог .

Никто б не ведал философий ,
Петра   уехавшего   вдаль ...
Не пьющего  бодрящий кофе ,
Взгляд Чаадаева не жаль .

Глубокие статьи о доле ,
О бедах в творческой судьбе .
О  яростной    небесной   воле ,
В земной  немыслимой  борьбе .

О строфах тонких размышлений ,
Писал   статьи  Виссарион .
О мелком соре измышлений ,
Создавшем  бросовый  резон .

Есть имена поэтов века ,
Как критик вывел таковых .
Есть испытанья человека ,
В трудах Белинского живых.

Теперь иные представленья ,
О страсти вольного творца .
Не гложат никого сомненья ,
Где истина в трудах истца .


             ***
Для Полякова  Юрия ,
Гузель дурная  фурия .
Ворует  тексты Яхина ,
У  писаря  Размахина .
Жует  Гузель  литбублики ,
Чтоб высирать для публики .
Труба  восславил  шпанское ,
Ворует  вдрызг  афганское .
Ворует  вмасть  иконное ,
Казачье  все   исконное .
Трубы  судьбина  бравая  ,
В СП   десница  правая .
Трубе  татьба прощается ,
Грешит  не  запрещается .
Творцам  в  СП судилища ,
Дельцам  наград  удилища .
Каким  быть  председателю ,
Решать небес  создателю .
Но  если власть  нечистая ,
Всегда  во  лжи  речистая .
Кричите  Коле  олухи ,
Как  управленья  Молохи .
Вас   Иванов   послушает
И  штрудли вновь  откушает .
Изгнать  прикажет  классиков ,
Из  клуба   карабасиков .

               ***
За сошкой пахарь  необутый ,
Не просит  долюшку -- сноси .
Белинский , Кожинов  и  Лютый ,
Большие   критики  Руси .

Их  поле  дней   литература ,
Обильное  плодами   грез .
У  каждого  своя  натура ,
Мудреная   до  горьких  слез .

Виссарион с друзьями спорил
И  никого  не  унижал .
Вадим  с противниками  вздорил
И  мельтешить  не возражал .

В редакции Подъема рядом ,
Я с Лютым выпив  не дурел .
Блуждая равнодушным взглядом ,
Пророка  Слава не  узрел .

Белинский выпивал немного
И Кожинов  не был  ханжой .
Не стану ярлыкаться  строго ,
Но Лютый  классику  чужой .

ВОРОНЕЖСКИЙ ЗОИЛ И ТАМБОВСКИЙ ГОМЕР

        Конкурсанты

Абсурдно в круге раскоряк ,
Двурожкина за комиссара ,
А Юрский роковой Щеряк
За бездуховного корсара .
Хвалешин мечется с газетой ,
Печатает семейный тренд ,
Труба с невиданной конфетой
И голосит:-- Уральский бренд !--
Мария молится на Валю ,
Как на богиню кривизны .
И Александра машет сталью ,
С музейной биркой новизны .
Елена ждет годами часа ,
Когда нагрянут чудеса .
И лишь Рашанский Карабаса
Играя , чешет телеса .
Приедет вскорости Марина ,
Посланницей Москвы ЧК
И всем раскроется картина,
С задорной пляской гопака .
Поможет Лютый Исидорий ,
Воронежский журнальный франт ,
Откроет правильный лекторий :
Как вдохновляется вагант .
Попляшут члены ПисСоюза ,
Марина пыльный флаг встряхнет
И улыбнется в небе муза ,
Когда талант строфой блеснет.

              Лихость

И что мне Лютый или Щелоков ?
Они в Воронеже крупье .
Мещерякова ката волоком ,
Втянули в игрища в тряпье .

Он нищий духом и озлобленный ,
Поэта лучшего изжил .
Перед Дорожкиной сподобленный ,
Кому тщеславием служил .

Он воевал когда то праведно ,
В Афганистане у черты .
Теперь Мещерякову завидно ,
Что не поэт он красоты .

Таланта нет взлетать порывами ,
До ярких звезд и миражей .
И видеть времена счастливыми ,
Между пылающих межей .

И группа крови неизменная ,
Его судьбину не спасла .
Дорожкина мегера бренная ,
Ему несчастье принесла .

А Лютый к сути приспособился ,
Тамбовских лживых воротил .
И смело лихости сподобился ,
Когда духовность извратил .

             Лютый

Лютому проще с лютыми ,
Критики он вожак .
Вновь дорожит минутами ,
Что бы точить резак .

Режет шедевры классика
И оскопляет иных .
Слава подобием ластика ,
Напрочь стирает шальных .

Критик всея Расеюшки ,
Лютый как царь грозы .
Очень не любит затеюшки ,
С блеяньем серой козы .

И отрицает он нежности ,
В текстах телячьих причин .
Ценит в буранной снежности ,
Искренних без личин .

Часто гордыня лютая ,
Душу его бередит .
Помыслы разные путая ,
Добрым порывам вредит .

Лютому тоже неможится ,
Если бурлит мутотень .
Пенное плохо итожится
И не вплести в плетень .

Лютый    и    Марфин

В регионе каждом ,
Тени есть и свет .
И душа в отважном ,
Как небес Завет .

И душонка в трусе ,
Как поганый хлам .
Ныне есть Тарусе:
Паразит и хам .

Вот Воронеж ясный ,
С Марфиным всегда .
С Лютым он ужасный ,
Как в завалах льда .

Днем Владимир лирик
И в ночи такой .
Слава днем не клирик
И ночами злой .

Вместе в мир Подъема ,
Открывали дверь ...
Марфин добрый дома ,
Лютый всюду зверь .

Марфин ценит строчки ,
С выдохом души ...
Лютый ценит точки ,
С выстрелом в глуши .

                ***
Изменился Лютый озверел ,
Извращенных возлюбил досуже .
И в Подъеме славном забурел ,
Падшего Искариота хуже .

Предает талантов Вячеслав ,
Превозносит фриков оголтелых.
Не найти на Лютого управ ,
Властвует во зло осатанелых .

Представитель времени дурных ,
Что в России рыночной лютуют .
Пишут о талантах не шальных
И с шальными всюду негодуют .

Лицемер до мозжечка костей ,
Не дает шедеврам моим ходу .
Лютый ради прибыльных вестей ,
Бесноватый нечисти в угоду .

В зеркалах двоится существом
И душой чадящей воспаряет ...
Под луной с рогатым божеством ,
Лютый всходы плевел проверяет .

О доходах мыслит критикан ,
О всемирной славе вожделеет .
Но стоит на Лютого капкан ,
Где Господь лукавых не жалеет .

Лютый и Алешин близнецы ,
Волчьим роковым менталитетом .
На добро духовное скопцы
И жестоки с истинным поэтом .

Пушкин ненавидел подлецов ,
Лермонов злословил презирая .
И Есенин видел стервецов ,
Как поносных скотского сарая .

Юрий Кузнецов их не любил ,
За оскалы хищников в тумане.
Ангел светозарный вострубил :
Лживые единые в шалмане .

Шкурники по сути роковой ,
С масками из упаковки белой .
Не терплю я образ таковой ,
Херувимов с данностью дебелой .

Воронежский   Зоил

Кургузов тип не Кургинян ,
В романе суть иная .
Когда обиженный буян ,
Подруга тварь земная .

В романе Тимофеев зол ,
Как автор Пробужденья .
Кургузов не носил камзол ,
В порывах суть движенья .

Какая зиждется среда ,
Такие краски сути .
У духа времени следа ,
Всегда оттенки мути .

Вот у меня герой Труба ,
Онегин он и Ленский .
В мечтах столичная татьба ,
Хоть Толя деревенский .

В стихах записана канва
И тема с поволокой .
Пройдоха не пойдет е два ,
И суть в мошне глубокой .

С героем прототип АТ ,
Един в сюжетном виде .
Влечет Елены декольте
И Коля не в обиде .

Взъярился Лютый критикан ,
Нашел ошибки в смыслах .
Нашел отъявленных капкан ,
В партийных тайных числах .

Газета Правда в унисон ,
В огульный встряла диспут .
И Тимофеев видел сон ,
Как злых терзает приступ .

И Славу Казинцев назвал,
Воронежским Зоилом .
Неверить общество призвал ,
Дельцам с базарным тылом .

Все пробудились и Труба ,
Роман АТ не кинул .
У каждого творца судьба
И век ее не минул .

Разница     восприятия

Для Куняева Лютый предатель ,
Как Иудушка новых времен .
А для Юрия Слава издатель
И Дедал для бескрылых имен .

Группу крови уже напечатал
И еще обещает любить ...
Штоф зубами шутя распечатал ,
Чтоб на конкурсе не грубить .

Для меня вот Алешин Иуда ,
Предал юность и журавля .
Но сладка у Олега причуда ,
На фуршете и кренделя .

И ведет он веселые встречи ,
Приглашая на них Лисняков .
Даже Щелоков яркие речи ,
Произносит о знаках веков .

Даже Лютый играет словами ,
О заметных творцах говорит .
Но предатель Алешин годами ,
Лишь к тщеславию благоволит .

Довелось на фуршете Максиму ,
Говорить о препонах творцу .
Не радушную Замшев картину .
Подарил за столом подлецу .

Окрылили стяжателей гости ,
Перепонками гордых причин.
Разбросали бесчестные кости ,
Псам иллюзии и личин .

Роковое двуличье повсюду ,
Где лукавые дело ведут :
Оправдают любого Иуду
И поэта легко предадут.

        Эхо     имен

Бирюков , Волчихин , Лютый
Все созвучны зверю волк.
Каждый истиной разутый ,
Когда ищет мудрый толк .

Каждый чадо перед небом ,
Даже в возрасте большом .
Не единым живы хлебом ,
Когда души нагишом .

Люди - волки не лютуют ,
У фамилий нет клыков .
Иногда они понтуют ,
Среди серых мужиков .

Хоть в звучании сокрыты ,
Тайны пламенных времен ,
Души предков не убиты ,
Смыслом знаковых имен .

       Казнь   Лютого

Приснился Лютому кошмар ,
Его судили за статьи .
За критика небесный дар ,
Уничижали без кутьи .

Уволен из Подъема он ,
В Союзе ближними гоним .
Предатель друг -- хамелеон ,
Другой не ручкается с ним .

На месте храма и креста ,
Убитых памятной войной ,
Его варнаки как Христа ,
Распяли злобной клеветой .

Все обвиняли огулом :
Черчесов , Щелоков , Лисняк ...
Кричали : -- Дурню поделом !
Нес жуткой критики сыпняк ! --

И Казинцев встревал везде :
-- Воронежский Зоил иссяк !
Мы пригвоздим его к звезде
И четвертуем за косяк ! --

Глумились долго и зело ,
Над Вячеславом как в бреду .
У каждого в дыму чело
И тень хвостатая к стыду .

-- Он недостоин членом быть ! --
Кричала баба без души .
--- И должен вникуда убыть ,
Считать забвенья камыши --

Проснулся Лютый от огня ,
Его в кошмаре жгли враги
И прошептал рассвету дня :
-- Спастись Всевышний помоги ! --

                ***
Воронеж любит Гендель Коц ,
Здесь Лютый пишет о Пархоц
И корифей Макаров пишет ,
Как город обожает Вишет .

Тамбов не любит тамада ,
Он на фуршете без стыда ,
О саде говорит камней ,
Что изваяний всех умней .

Ряд бюстов лысого дельца ,
С ухмылкой хищной стервеца .
Идет вдоль них оригинал ,
Своей гордыни маргинал .

И тамада с фальшивой лирой ,
О майне воспевает с вирой .
Но тени с воем прозвучат ,
Как стаи нечисти волчат .

Воронеж в творчестве иной ,
За дней просветной пеленой .
Нестругин , Щелоков , Пархоц ,
Шедевры пишут и для Коц .

    Страдания    беглянки

Татьяне Маликовой в слове ,
Создали каверзы в Тамбове
И перекрыли кислород :
Труба , неряха и урод .

Как мазаная скипидаром ,
Металась жалкая за яром ,
Потом в Воронеж подалась
И светлым мыслям предалась .

И возлюбил беглянку Сонеже ,
В лучистом , ласковом Воронеже !
Но Лютый выл душой клыкастой ,
У бездны пакостей ротастой .

И голубков в небесном раже ,
Хулил ужасный критик в саже .
Татьяна снова так страдала ,
Как в жутком логове вандала .

Куда бежать с прекрасным Сонеже ,
Когда родился друг в Воронеже ?
Пусть воет зверь до исступленья ,
Любовь двоих -- стезя спасенья .

    Соломенная    обитель

В соломенной шляпе Мария сидит ,
Вокруг всех солома ржаная .
И Лютый в копне золотой эрудит ,
И рядом с охапкой Даная .

Соломенный критик жует колосок ,
Мечтает о связи без тени .
Отец и сынок принесли туесок ,
С зерном и пригнули колени .

Вяжите снопы и вяжите слова ,
Чтоб хлебом единым не жили .
И каждая баба в соломе права ,
Когда ей в страстях удружили .

Главнее всего у Вороны скирды ,
С соломой и падать не страшно .
Пшеничной покрыты базара ряды ,
А рядом поэты и брашно .

                ***
Есть в Воронеже критик Лютый ,
С малолетства не грезит валютой .
Пишет честно статьи о трудах ,
О талантах и падших судах .
Он дотошный к художникам слова ,
От Москвы до родного Тамбова .
Нить распутает творческих тем ,
Свяжет смыслов картины затем .
Лютый дока в оценочном деле ,
Год назад и на прошлой неделе .
Ел в редакции с ним каравай ,
Лютый юность не предавай .
Как Алешин подмены суля ,
Не предай высоты журавля .
Вот Белинский не предал себя ,
Всех творения правил любя .
Пусть Алешин грехом вдохновлен ,
Для поэтов Олег обнулен .
Лютый в критике светел умом ,
Пишет правду о мире самом .
               
                ***
Лутый в прибыли грязи ,
Окаянным стал в связи .
Тимофеев по колени ,
В испражнениях от лени .
Янусы Андрей и Слава,
Критики Руси без права .
Двойственны и потому ,
Пишут тексты никому .
Хвалит бездарей Андрей,
Вячеслав таких бодрей .
Классика меня не хвалят ,
Фавориток медом салят .
Стихоплетки не чисты ,
Как Знобищева пусты .

                ***
В Орле тургеневские барышни ,
Внимали русскому фольклору .
Перебирали в грезах камушки ,
Внимая доке не позеру .

В Ульяновске поэты ясные ,
На семинаре не блажили .
И речи слушали прекрасные ,
Как классики трудами жили .

В Петрозаводске воздух севера ,
Свежее нету для мечтателей .
И не внимали цифрам сервера ,
Поэты с выдохом старателей .

В Воронеже витают образы ,
С картинами историй бытности .
Творцы для откровений собраны ,
Чтоб развенчать черты элитности .

В Тамбове лажа беспросветная ,
И мельтешат творцы судилища .
Зачахла правда беззаветная ,
В загашниках книгохранилища .

Дорожкина глаголит лживая
И хвалит подлого Алешина .
И муза светлому служивая ,
Листвою серой запорошена .

Дорога к мудрому Державину ,
Заплевана гурьбой тщеславия .
Любава воздает Любавину ,
Щеряк безвременью бесславия .

                ***
Вам оклеветанных не жаль
И исключенных из Союза ?
Напрасно закалялась сталь ,
Коль милосердие обуза .

Свои блаженны навсегда ,
Чужие в истине виновны .
Руссии вечная беда ,
Немилые - закланья овны .

Реформы гнусная стезя ,
Грозит у финиша Провалом .
И билетеры злом грозя ,
В Союзе с огненным Ваалом .

Все суета и маята ,
Что не от праведного Бога .
На Слове грешника пята ,
Во храме Господа убога .

Вы издевались над творцом ,
Безжалостно лукавя скопом .
И торт поели с подлецом ,
С мамоны адским изотопом .

Вы окрыленные бедой ,
Исполнены гордыней катов .
Хулитель в помыслах худой ,
Тщеславный пребывает хватом .

Вояки проклятых личин ,
Поборники бездушных мнений .
Найдете тысячи причин
И виноват невинный гений .

- Мы с индульгенцией пальнем ! - ,
Грешит палач напропалую .
Напишут демоны огнем ,
Судьбину фарисея злую .

                ***
Нестругин душу построгай ,
Рубанком веры в Бога .
Хваленый Щелоков бугай
И цель его убога .

Уперся в изгородь судьбы
И силу множит злобой ...
Стекает с тремерной губы ,
Слюна густой худобой .

Мои шедевры не признал ,
О казаках не диких .
И лирики моей финал ,
В корзине не великих .

Поэта классика меня ,
Отверг Иван досуже .
Мещерякова бред ценя ,
Возносит ныне дюже .

Эссее о доках написал ,
Иван Воронеж знавших .
И приговор вмиг подписал ,
Для Слова не пропавших .

Иван жестокий горделив ,
В Подъеме тридцать третий .
Нестругин восхвалил мотив ,
Чинов , бездушных бестий .

Поэтов - светочей к нулю ,
У яра рядом с Доном .
Всем поклоняться королю ,
СП с дурным уклоном .

Эссе Ивана не спасет ,
Без совести и чести .
Расплаты ветер принесет ,
Шальные грозы мести .

                ***
Правильный ты Нестругин ,
Строфы твои просты ...
Не выплывают струги ,
За рубежей мосты .

Не изменяют в деле ,
Жизни твои друзъя .
Родинки есть на теле ,
Были в роду князъя .

Есть у Воронежа право ,
Славить малиновый звон .
Саша Нестругин - Браво !
Слова ты не фармазон .

Лютый товарищ строгий ,
Щелоков Ваня вдвойне .
Склон у реки пологий ,
Дед говорил на войне .

Стругиным будь Нестругин ,
Если поэтов бранят .
Тихо сыграет Ралдугин ,
Если творцов обвинят .

В храме меня судили ,
За доброту и блажь .
Злыдни Христа забыли ,
Всласть возлюбя эпатаж .

Снова Алешин Иуда ,
Предал небес журавля .
Снова Щеряк паскуда ,
Злился свободу хуля .

Плешью лоснился Аршанский ,
Лгал безобразно Труба .
Бес их смутил Россошанский ,
Цель палачей татьба .

Дружба не век святая ,
Пепел - бессилье огня .
В грезах Нестругин витая ,
Будь милосердней меня .

                ***
Евтушенко Знобищевой кукиш ,
Показал и Луканкиной сукиш .
Дорошенко и пан Козубенко ,
Показали нули Евтушенко .
Но Знобищевой кукиш Маруси ,
Наплели перелетные гуси .

                ***
В Тамбовском Союзе писателей ,
Засилие злобных личин .
То зуд оголтелых предателей ,
То судная кривда причин .

Нет совести у недалеких ,
Объятых гордыни огнем .
В грядущих просторах широких ,
Бесславие ходит конем .

Предложено в шкурное ряженым ,
Наград бакалейный черед .
На заднее место посаженным ,
Желается лезть наперед .

Щеряк солдафон за правителя ,
У падших в высокой цене .
Во храме Мессии Спасителя ,
Устроил судилище мне .

Своих протащил графоманов ,
В игольное ушко СП .
И хвалит исчадий изъянов ,
За горькую снедь канапе .

Тоскливо от гиблого дела ,
Провала в Союзе словес .
Душа о прекрасном радела ,
Но кануло время чудес .

Таланты изгои в Тамбове ,
Пройдохи за цацки горой .
История блефа не в нове ,
Обманщик и ныне герой .


               ПОЭМА
         
    КАПИЩА   СТРАСТЕЙ

                1
  Бездушное     урочище

Вокруг леса Тамбовской стари
И гнусь несчетная гудит …
Бездушный Куст и запах гари
Узрел , унюхал эрудит .

Он изучает тайны места ,
Дубравы шум и тени рыл .
Здесь похоронена невеста ,
Сам Кудеяр ее зарыл .

Любовь шального атамана ,
Не затянулась на года .
Красавица , мечта Марьяна
Ушла от счастья навсегда .

Болезнь ее не пощадила ,
Походы не в росинках лен .
Дубраве девка угодила
И обрела здесь вечный сон .

Недалеко от грез моляны ,
Где обитал мордвы туман ,
Зарыл печали у поляны
И золото сам атаман .

Смотрели идолы на горе
И леденила тень цветы .
Искра не взмыла в разговоре ,
Затихла буря суеты .

Прошли века и Пугачевцы ,
Пришли к Бездушному гурьбой .
И оглупели словно овцы ,
Напивщись браги за разбой .

Сон охватил ватагу вольных ,
Крестьяне били их в Кусту .
Довольных злом и недовольных
Отправили в крови к Христу .

Зачем крестьянам бедолаги
И казакам лихой Яким .
Побили всех у бочек браги ,
И Куст Бездушным стал таким .

Лихое , жуткое здесь место ,
Видений игры под луной …
То в белом пролетит невеста ,
То женихи идут стеной .

То вдруг антоновцы крадутся ,
То красные стреляют вновь .
В Кусту Бездушном все найдутся,
Кто потерял души любовь .

Тревога треплет эрудита
И страхом полнятся глаза .
Здесь ваза с грезами разбита ,
А свет - росинка как слеза .

                2
           Капище      иллюзий
               
Не развеялся туман , без обмана ,
Где невиданный бурьян , где моляна .
В притамбовье лес густой , у Галдыма ,
Здесь витает не простой запах дыма .

В круге капища мордвы , духов боги ,
Все тропинки до воду , все дороги .
Вот богини красоты , в платьях разных ,
Вот богини маяты в безобразных .

Есть Вирава у лесов , есть Вармава ,
Эхо всяких голосов , вся забава .
Но Ведява не проста в космах длинных ,
Красит тиною уста , дев невинных .

Ах , Модава хороша , мир не страшен ,
Над землей парит душа , девы пашен !
И Ковава не к беде , светит кругом ,
Будет мягче борозде , лечь под плугом .

Не шути с Толавой вновь , знойной синью ,
Дарит с пламенем любовь и с полынью .
Образ ведьмы на метле , взят из были ,
Там , где птицы на ветле , сны забыли .

Образ чучела молян , взят из капищ ,
У крещеных поселян , храм без лапищ .
Только видно без огня , хищных злобу ,
Словно духи у коня , рвут утробу .

                3
                Зов      любви

Едет в тарантасе , дали обозримы ,
Не хватает Васи , не хватает Димы .
И орловским правит , мерином свободно ,
Брюки вновь заправит по жокейски модно .

Сапоги из кожи , дорогой заморской ,
Пусть взирают рожи из глубинки ворской .
Тот похож на волка , этот неприметный ,
У нее двустволка и заряд дуплетный .

Едет в лес Галдыма , к капищу моляны ,
Вновь напустит дыма на чудес поляны .
Растревожит древность и богинь былого ,
Пусть покажут внешность , милого родного .

Конь заржал у края и взбрыкнул у места ,
Но она играя , без фаты невеста .
Сбудутся поверья для желаний смелых ,
Разлетелись перья журавлей не белых .

Расстилают перья белые богини :
-- Сбудутся поверья -- щепчут берегини .
Тарантас летучий , конь крылатый снова
И жених могучий мчится из Тамбова .

                4
   На    капищах    Галдыма

Забыто многое о прежнем ,
В краю мордовской красоты .
И называют люди стержнем ,
Базар безбрежной суеты .

Торгуют в розницу товаром
И оптом мелочь продают .
И забывая вдрызг о старом ,
Ничто для грез не создают .

Но были капища - моляны ,
В лесу Галдыма и вблизи .
И журавлей влекли поляны ,
С камланьем пламенным в связи .

Когда мечта мордовки злая
Любовь заблудшего звала ,
То черная взлетала стая ,
Как тень подземного крыла .

Когда мечта сияла тканью ,
С лучами чистых слез лица ,
То журавли взлетали ранью ,
Как сны влюбленной в молодца.

Летала стая белой былью
И криком милого звала ...
И рассыпалась небыль пылью
У солнца женского чела .

Все было в капищах Галдыма ,
Что не пригоже нашим дням .
Но искры трепетного дыма ,
Летели к разным журавлям .

                5
       Тень       Синильги

Буйный ветер пронесся по кругу,
Тут же духи взъярились в кругу.
Грянул день и рассвета кольчугу,
Водрузил над землей на бегу.

Ночи рухнула хрупкая ваза,
Тьма застыла в осколках теней…
И под кронами дуба и вяза,
Можно слушать беседы корней.

Рядом капище - трогать не надо,
Пусть скрывает уснувших богов.
Пусть притихшее эхо обрядов,
Вьется вечно у кромки лугов.

Здесь Синильга ударила в бубен
И витала в мечтах у костра…
И полет был с любимым нетруден,
Только боль была взлета остра.

Счастье звонкой росой серебрилось,
И в объятьях пылали тела…
Где-то горе с другими случилось,
Не беда – раз судьба весела.

Боги славили радость соитий,
И война им была не видна.
Рухнул мир и на пепле событий,
Тень Синильги камлает одна.

Что же ищет она одиноко
И о ком так печально поет?!
Под луной ее трепетный локон,
Диким травам волной воздает.

Эх, Синильга ! Крылатая дева,
Ты воскреснуть мечту не зови.
Перестань быть прислужницей гнева,
Ты была королевой любви!

Снова ветер пронесся по лугу,
Снова духи взъярились в кругу.
День померк, но былого кольчугу,
Сбросил в бездну времен на бегу.

                6
Синильга   журавлиного   Галдыма

У тына Тен стояла снова
И озирала лес мордвы .
Она умчалась из Тамбова ,
До боли грустного увы .

Шумели трепетно вершины ,
Деревьев местности чудес .
И тайна запаха крушины
Манила душу в волчий лес .

Не ради крови неуместной ,
Но ради призрачной мечты .
Хотелось быть Синильгой местной
И ждать любимого цветы .

Пусть хризантемы или розы ,
Подарит вновь когда придет .
По золотой листве березы ,
По кругу счастья проведет .

Крик журавлиный в поднебесье ,
Призывно грянет для двоих ...
С моляной звучное полесье ,
Откликнет радостных своих .

Преобразится в лунном свете,
Стать лучшей женщиной страны .
И с милым крикнуть на рассвете :
-- Мы вновь любовью спасены ! --

                7
   Прекрасная      ночь

Луна была в ночи красна ,
Как в чреве пламени сосна .
Елена с избранным честна ,
И на закате , и со сна .

И в свете огненной луны ,
В любви взаимной нет вины .
Нет чувствам искренним цены ,
Когда грехи все прощены .

Что  было -- пепел и зола !
Она  в  его  руках  мила .
И  он  в  ее  объятьях  мил ,
Весь полыхал , камин дымил .

               8
          Киркора

Зов  любви  Киркоры Иры ,
Капище  усилит  здесь .
На  Галдыме  не транжиры ,
Чувств   определяют  взвесь .

Слет  психологов  России ,
В  дни отлета  журавлей -
Кто - то с крестиком Мессии ,
Кто - то с брендом  дю Солей .

На Донбассе людям страшно ,
От  войны  родных  славян .
Юных  не  прельщает  брашно
И  игрой   любой    баян .

Время  души   не  излечит ,
Чувства  скромно   исцелит .
Прокричит в Галдыме  кречет
И  все  тело   не  болит .

На  моляне  дыма   косам ,
Берегини   вьют   лозу ...
Крикнула  Киркора  росам :
- Сладко  с  милым   на  возу ! -

Вмиг  к  крылатому   виденью  ,
Журавли   взлетели   ввысь ...
Женщины  в  любви  раденью ,
Двое  вняли   и  спаслись .