Кореша

Афганская баллада
————————————————-
Говорят, под солнцем юга
жизнь безбожно хороша...
Ожидали «с юга» друга
разбитные кореша...
Биография простая:
бабки, тряпки, прочий хлам –
к вечеру сбивались в стаю,
разбегались по утрам.
Блатовал он, но недолго,
не дошёл до грабежей,
ограничившись наколкой
«Не забуду корешей!»
Девки выли, парни пили
и отнюдь не молоко:
он пошёл служить России
от России далеко.
Долго мамка вслед глядела.
Мамка есть, да папки нет.
Пугачиха в спину пела,
как прекрасен белый свет…

Свету, вправду, было море,
солнце жарило и жгло.
Жгучее чужое горе
болью нА сердце легло.
Жизнь своя всего дороже,
а чужая – без цены.
Там на наших не похожи
в грязных тряпках пацаны.
Он таскал для них галеты,
отдавал порой обед,
ведь у них и дома нету –
папки нет, и мамки нет.
Автоматы да гранаты.
Хочешь жить, так первым бей...
Школу строили солдаты,
чтоб учились дети в ней.
Школа суры изучала.
А его подстерегла
у разбитого дувала
очередь из-за угла.
Автомат тяжёл был слишком,
а стрелок был слишком мал –
им прикормленный мальчишка
за дувалом убегал.
Чти минуту роковую –
пофартило, что живой,
раз уж мы в страну чужую
со своей пришли войной.
Научила жизнь не охать,
он терпел почти без сил...
Детки-детки, хорошо хоть
кто-то нашим сообщил...

«Строевым вперёд и с песней!» –
пел кабульский лазарет.
На протезах незаметней,
да пока протезов нет.
«Посошок» по кругу – фляжка,
спирт, разбавленный водой.
А душа сжималась тяжко
под медалью боевой.
Выжил – так считай за чудо,
хоть без ног, да с головой,
но зато уже отсюда –
по-прямой – домой, домой!
Радость этого момента
каждый дембель свято ждёт:
от Кабула до Ташкента
самый долгий перелёт.
Озаряло солнце дали.
Флаги рдели в вышине.
Костыли о плац стучали,
словно пули по броне...

Кореша про то не знали,
ждали встречи и при том
хату с девочками сняли
рядом с аэропортом.
Неказистые берёзки
напряглись настороже.
Кофе «по-аэрофлотски»
корешам не по душе.
Не его втихую пили
да глядели на народ.
Наконец-то объявили
про ташкентский самолёт.
Время утолить печали!
Только вдруг застыли все:
костыли навзрыд стучали
по бетонной полосе.
И опешили ребята,
но, превозмогая шок,
улыбнулись виновато:
«Мы прорвёмся, корешок!
Всё достанем, всё добудем,
что захочешь попросить.
Мы тебя, брательник, будем
на руках всю жизнь носить».
Он взглянул светло и строго
и вздохнул, как на бегу:
«Вы ведь сами после срока,
чем смогу, я помогу».
Дым войны глаза не выел,
не озлобилась душа...
И заплакали впервые
разбитные кореша.
Иногда мужские слёзы,
как мужская кровь, – всерьёз...
Стыли на ветру берёзы.
Листья падали с берёз.

              Была написана ещё в годы афганской войны,
              напечатана впервые  нынче