МЫ ЖИЛИ В 90-х. Вместо предисловия

Маска, я тебя знаю!
https://proza.ru/avtor/lin35 Здесь продолжение

В конце 2010 года мне в руки попало 15 дискет – хрупких и уже тогда выходивших из употребления электронных носителей. Сотрудник нашей редакции попросил упорядочить текст и обещал гонорар от заказчика. Легко ему было сказать "упорядочить", то есть сделать корректуру и полностью подготовить к печати. Текст записали кое-как, с многочисленными  повторами, вставками, безжалостно  сокращали  слова и делали отсылки к записанным ранее черновым вариантам. Помню, что начиналось с главы второй, в которую вклинилась глава первая с отсылкой "См. окончание далее". Часть написанного была выделена цветным шрифтом, тёмно-красным, и помечена: "Не забыть исправить". Не сразу  стало ясно, что автор пытался сохранить в электронном варианте свои дневниковые записи. Вместо главы третьей  шли обычные для дневника заметки под проставленными датами. Впрочем, эти заметки не были такими уж обычными, они представляли собою развёрнутое, подробное  повествование от лица неудачника, который  вызывал то невольную симпатию, то   смутное несогласие. Это был сырой, необработанный, но удивительно искренний рассказ о реальных событиях, и  в том, что эти события происходили в действительности, уже задолго до конца чтения не вызывало никаких сомнений. Странное чувство  прикосновения к чужой жизни в роли непрошеного свидетеля  или  виртуального собеседника превратило записки в подобие чужой тайны, которую только слегка приоткрыли и которую хотелось разгадать до конца.
          Мне врезалось в память, как вечером я набирала номер посредника, передавшего дискеты, члена нашей секты дилетантов литературного творчества. Я отважилась узнать, кто автор текста, хочет ли он издать свои записки и что собирается с ними делать. Здесь я поясню, что выяснять что-либо о заказчиках "халтуры" у нас было не принято. Возможность заработка предполагала честную очерёдность, соблюдение коммерческой тайны и полную конфиденциальность. Дело было поставлено на поток, доверительность Николая Николаича Страхова, когда-то беседовавшего с начинающими гениями русской литературы о принципах народности и типичности в кругу единомышленников, осталась на страницах учебников и в литературоведческих трудах. Правда, этот мой последний заказ выглядел скорее просьбой о дружеской услуге, чем халтурой. Сотрудник, писавший фельетоны под псевдонимчиком Филин-на-суку (окказиональная форма  "псевдонимчик" принадлежит этому самому сотруднику), любил выглядеть человеком осведомлённым и на мой невинный вопрос отвечал односложными обещаниями верного заработка, пока не признался, что заказчик ему тоже не известен, а дискеты переданы через третьи руки.
         Готовый текст спустя месяц был перекинут на диск с моего ПК, диск бережно упакован и уложен в ящик письменного стола,  оставалось только ждать гонорара. Прошёл ещё месяц, потом другой. Наш Филин старательно меня избегал, обещанные деньги висели в виртуальном пространстве, как приманка над крысой, попавшей в крысоловку, и через полгода стало ясно, что собственником повести является редакция. Было решено заработать на публикации текста в нашем журнале, и меня отправили к самому Иван Иванычу, выпускающему редактору и финансовой опоре предприятия.
        Выпускающий  редактор Ван Ваныч не только был финансовой опорой, но и осуществлял связь между нашим любительским издательством и городскими редакциями. От его слова зависела судьба любого опуса, любого публичного мнения и каждого из нас – самонадеянных любителей литературной славы и заработка. В скобках надо сказать, что  того  и другого было не густо.
         Выправленный диск, уложенный в картонную коробочку и аккуратно надписанный, наш Ваныч вернул мне через два дня. И не просто вернул, а брезгливо бросил на край стола. Прозрачные голубые глаза на пергаментном лице изучали меня сквозь очки, и только через полминуты он уронил: "Заберите". "А как же, – начала было я, – с журналом. В какой номер пустить? Типография ждать больше не может…"  Тут его седые кустистые брови даже встали над очками дыбом. Он подался вперёд, навалился на край редакторского стола и почти шёпотом хрипло отчеканил: "ЭТО печатать невозможно!"
         Ваныч вскоре написал статью о пагубных тенденциях современности, которую я и публикую в качестве предисловия нашего старого вояки. Правду сказать, воевал Ваныч почти всю жизнь в кабинетах военного ведомства, но страстная любовь к форме, знакам отличия и  самой специфике военной службы была сутью и смыслом его существования. На пенсии он любил вспоминать время срочной службы, выпуск из военного училища и под настроение травил байки про солдатское житьё-бытьё. Статья Иван Иваныча первоначально была речью, произнесённой  на собрании производственного коллектива.
       Диск с текстом лежал у меня на работе в самом низу коробки с ненужными вещами, которые не выбрасывают "на всякий случай". Рассказ о  чей-то незадавшейся жизни  не был переработан, даже не был полно- стью исправлен, лишь стал удобочитаемым и последовательным. В таком виде я его и публикую. Автор не предъявил на него права,  не появился у нас в редакции. Филин раздобыл всё-таки его телефонный номер, старомодный  номер городского стационарного телефона. Но все попытки дозвониться позволяли лишь бесконечно слушать длинные гудки, пока их не сменил голос автоответчика: "Номер не существует". Что стало с человеком, записавшим когда-то  свою историю? Иногда в городской толпе я ловлю себя на мысли, что этот человек где-то рядом, что мы с ним ездим в одной  маршрутке, покупаем продукты в одном магазине, что это он мой случайный собеседник на транспортной остановке. Но отвечая на чужой взгляд или слово, не скажешь ведь наугад: " Автор, я тебя знаю".
            
Статья Ван Ваныча, помещённая на стенде нашей редакции рядом с графиком дежурств
и пластиковым карманчиком "Сегодня у нас именинники"

     Первый вопрос, который хочется задать по поводу попытки публикации на страницах нашего журнала повести "Мы жили в 90-х": Что поучительного могут дать такие произведения нашей молодежи?
    Что поучительного могут дать такие произведения нашей молодежи? Ничего, кроме вреда.   Творчество такого рода – дело далекого прошлого; оно чуждо современной действительности и не может быть терпимо на страницах наших журналов.
     Самый позорный, бесперспективный, не совпадающий с современностью тип человека – это инфантильный маменькин сынок. Прекрасное слово – со-временность. Со временем, в ногу с ним, не боясь времени, а приобретая иммунитет ко всем его вызовам и требованиям – только так живёт уважающий себя подлинный герой наших дней. Но можно ли назвать героем некого персонажа, плаксивого, как викторианская барышня? Можно ли понять его отвращение к труду, отлынивание от обязанностей, то элементарное разгильдяйство, которое граничит с неспособностью к жизни? Кто воспитал, кто избаловал, кто одобрил это жалкое создание с его эгоцентризмом, стремлением жить за чужой счёт и прятаться за чужие спины? Кто, наконец, пытается выдать его за представителя нашей молодёжи, всего молодого поколения? На все эти вопросы есть ясный ответ, настолько ясный, что не имеет смысла его приводить. Что общего между такими литературными "героями", интересами нашего народа и государства? Ровным счетом ничего. Чуждая нам европейская литература неоднократно создавала образы инфантильных нытиков. К лицу ли нам роль преклонения перед буржуазной культурой или роль учеников?! Вопрос этот также  риторический и не требует ответа.
          И нельзя не отметить: главным итогом наших дней будет окончательное освобождение от вредной породы нетрудовых бесполезных захребетников, так любящих мечтать, сидя на чужой шее. Он, видите ли,  не может (правильнее сказать, не хочет) найти работу, он видит смысл своей жизни в "чувствованиях", забывая о долге. Зачем и кому нужны эти жалкие ужимки недоспециалиста, не применившего своих сил на производстве или  в семье, не заработавшего на кусок хлеба  ни себе, ни детям? Наконец, вряд ли можно ли назвать мужчиной того, кто не умеет быть сильным и, при необходимости, жестоким и решительным.
       И вот именно такие захребетники позволяют себе критиканские высказывания, нездоровый юмор, извращающий  действительное положение вещей. Необходимо избавить нашу молодёжь от подобных влияний, воспитать её бодрой, верящей в свои силы, не боящейся никаких трудностей.