Председатель 31-36

Глава тридцать первая

Я так же Музой увлекаюсь,
как Муза мной увлечена.
Иду паркетом, спотыкаюсь,
не спотыкается она.

То мне заглядывает в Душу,
то я ей в очи посмотрю.
Покой её я не нарушу,
ни в чём её я не виню.

Бывает, строчку мне подскажет,
торопит, тут же запиши.
Она всегда стоит на страже
и говорит: “Ровней дыши

и соблюдай размеры строго”.
Не отвлекаясь от стиха,
напомнит, что живём под Богом,
выходит, всё ж не без греха.

Задумчиво жена спокойно
направит нежно мысль мою
и в русло нужное пристойно
поправит стих, я пропою.

Нас жёны вдохновляют, точно!
Тебя, чтоб написал стихи
да чтобы были беспорочны…
…меня – на чистоту Души,

решенья принимал без спешки,
а взвешивал всё: против, за.
С людьми общенье не потешки –
высказывай не за глаза

и даже что-то неприятно
ты должен высказать в лицо.
И нам становится понятно,
в Душе от слов таких светло.


Глава тридцать вторая

Лежит тот портрет на храненье,
его не спешат выставлять.
Невидимо странное тренье
опять начинаю терять.

Срывается голос. Фальцетом
звучат невезеньем слова –
простые, как выкрик с акцентом.
Картина, увы не нова,

Поэты и здесь не в почёте.
“Награды не той крутизны.
Медали вы, что ли, печёте?
Общественны, не из казны,

мы их не берём на храненье!”
Ответ, безусловно, крутой,
во мне вызывает сомненье
не скрытый в словах пустотой.

Простой отговоркой чиновной
со ссылкой на ветхий ремонт,
а Игоря голос сановный
напомнил союзный бомонд –

запретов, разносов творений,
что вырвались дико вперёд.
Отказ обусловлен без прений
за то, что их любит народ.

Так было и в царское время.
Некрасов о том же писал:
– Будило в чиновнике зверя,
и он аргументы искал,

оправдывать чтобы удобно
невежество власти царей.
Советы решали всё дробью –
прикончить старались скорей

с новаторством в злобной эпохе.
Настанут ли светлые дни?
Воспрянут когда без подвоха
всё то, что давно впереди

всей подлости красной, разврата
в развитии творческих сил.
Морали шагает утрата
среди безвозвратных кутил.

– Сочувствую вам я, Поэты,
стараюсь я в ногу идти
с грядущим, мои эполеты
и вам всем помогут в пути

успехов, удач в авангарде.
Быть признанным даже при жизни
сей цели означенной ради
служу я во благо Отчизне, –

душевно сказал всё Владимир,
свободно и с лёгкостью слов,
воочию будто он видел
полёт безусловных стихов.


Глава тридцать третья

– Твой памятник будет над прудом
стоять! Обещаю тебе.
– В такое поверить мне трудно,
доверюсь, Владимир, судьбе,

в которой ты добрый участник –
немало в ней дел совершил –
в Душе засверкало вмиг счастье,
что верно, отчаянно жил.

Вот встретил я вдруг пониманье
проблем несгибаемых лет.
– Не зря увенчались старанья
твои, наш земляк, ты Поэт,

я вижу отменно, от Бога
и правильно, верно идёшь
в бессмертие – точно дорога
ведёт… с Ним беседы ведёшь…

С людьми говоришь откровенно
и в трудные даже года
в словах выражаешь мгновенья,
открыт ты со всеми всегда.

– Приятно услышать такое
при жизни, с тобой соглашусь,
быть тяжко в Отчизне изгоем,
иному всегда я дивлюсь.

И Юрий помог не однажды,
и вновь помогает он мне.
Воздать по заслугам не каждый
способен в огромной стране.

Во всём Михаил помогает,
с читающей публикой нас
сведёт. Над полями летает
пришпоренный словом Пегас.

Глава тридцать четвёртая

............................
............................

Глава тридцать пятая

............................
............................

Глава тридцать шестая

Вчерашним днём осенне-вешним
на Пионерской в доме пять
в музее побывали здешнем.
Могу, друзья, одно сказать:

– Гостеприимные здесь люди.
Все экспозиции блестят,
а в залах чисто и уютно.
Минуты встречные летят…

…и час проходит моментально,
с писателем в беседе – миг.
Сиротин Александр – детально
обзор представил нам он книг:

“Как трудно стало издаваться,
ударились все в бизнес, но
пока не думаю сдаваться,
хоть на Душе давно темно…”

Успели мы в библиотеку,
где тоже ожидали нас.
Так много книг в ней, свету.
Да! настоящий тут Парнас.

По лестнице шли на вершину,
нас вдохновляла крутизна,
шагали, не сгибая спину,
нас восхищала тишина –

царила в древнем помещенье,
где, вероятно, всем векам
сосредоточено смещенье
угла непониманья к нам –

желающим подняться выше
с проникновеньем в глубь веков.
Нам тихо говорят: “Но вы же
давно уж выше облаков”.

Мы с Николаем в удивленье
всей теплоте прошедших встреч.
Не может быть другого мненья,
поставлена у всех тут речь.

Определились с ходу с датой –
назначена была она.
Вас будет ждать читатель
в начале где-то ноября.

Мы позвоним по телефону,
заранее предупредим,
чтоб к нашему успели дому,
как только дату утвердим.