Библия. Царствъ 1-я. Глава 1

БИБЛИЯ. ВЕЧНЫЙЪ ЗАВЕТЪ.

АРИ НА РАДИО НОВА.

ЦАРСТВЪ 1-я.

ГЛАВА 1.

        Синодальныйъ переводъ:
1:1 Был один человек из Рамафаим-Цофима, с горы Ефремовой, имя ему Елкана, сын Иерохама, сына Илия, сына Тоху, сына Цуфа, – Ефрафянин;
1:2 у него были две жены: имя одной Анна, а имя другой Феннана; у Феннаны были дети, у Анны же не было детей.

        Церковнославянскийъ текстъ:
1:1 И бысть человекъ от Армафемъ Сифы, от горы Ефремли, и имя ему Елкана сынъ Иеремiиль, сына Иліина, сына Фокеля въ Насиве от Армафема от горы Ефремли:
1:2 и сему две жены [быша]: имя единей Анна и имя второй Феннана: и бяху Феннане дети, Анне же не бяше отрочате.

        Начиная изучать Книгу Царствъ 1-ю, мы, конечно же, должны внимательно читать церковнославянскийъ текстъ, ибо по нему мы съ вами, дорогие мои читатели, изучаемъ древнеславянскийъ языкъ. И какъ мы видимъ, уже даже первые строки этойъ Книги изобилуютъ непонятными, на первыйъ взглядъ, древнеславянскими словами, какие синодальныйъ переводъ, конечно же, изменилъ на свойъ ладъ.

        Слово «Армафемъ» съ учётомъ стоящейъ въ нёмъ буквы «фита» на слухъ звучитъ такъ: «армаох(ф)вемъ». И въ этомъ слове сразу слышится и видится образъ веющейъ и охватывающейъ пространство некоейъ имеющейся армии (армады): арма (армия, армада)-охв (охватываетъ) емъ (имеющееся, ихъ, имъ).

        Далее стоитъ слово «Сифы». Если вернуться въ первую книгу Библии «Бытие», то въ нейъ упоминается Сифъ – третийъ сынъ Адама и Евы.  Поэтому здесь это слово «Сифы» съ однойъ стороны указываетъ на землю Сифа. И въ одномъ понимании текста Книги мы тоже будемъ понимать это, какъ «земля Сифа», и сочетание словъ «от Армафемъ Сифы» будемъ читать такъ: «отъ армии (армады), охватывающейъ пространство имеющихся земель Сифа».

        Но этойъ же фразе есть и совсемъ иное, философское понимание, не привязанное къ прошедшему времени «земель Сифа», а какое можетъ соотноситься и къ нашему современному времени. Внимательно зримъ въ слово «Сифы». В этомъ слове ударение стоитъ на букве «ы» - СифЫ. Но если бы склонялось мужское имя Сифъ, то по правиламъ современного русского языка было бы написано Сифа, а здесь сказано «Сифы», поэтому это склонение слова указываетъ на женскийъ родъ, либо представляя образъ женщины, либо некоего предмета или объекта, или явления, названного словомъ, относящимся къ женскому роду. Поэтому мы ищемъ женщину съ такимъ именемъ и явление (предметъ) тоже съ такимъ именемъ, чтобы понять всю фразу. И такое женское имя известно истории Земли. Сифъ – это древнескандинавское женское имя, въ германо-скандинавскойъ мифологии такое имя имела богиня плодородия Сифъ – покровительница крестьянъ, что управляла ростомъ урожая и процессомъ возделывания земли. И теперь применительно къ первому пониманию слова «Сифы», какъ «земли того древнего Сифа, сына Адама», одновременно въ пространстве раскрывается образъ, что эти земли были очень плодородными, урожайными. А, соответственно, мгновенно приходитъ и сопутствующая тому информация о томъ, что и климатъ въ техъ земляхъ былъ способствующимъ плодородию земель – тёплымъ, мягкимъ и съ достаточнымъ количеством дождейъ, позволяющихъ собирать богатыйъ урожайъ. Вотъ такъ одно единственное слово изъ четырёхъ буквъ въ древнеславянскомъ понимании раскрываетъ столь огромныйъ массивъ информации.
 
         Но, всё-таки, мы должны помнить, что два слова «Армаохвемъ» и «Сифы» объединены въ одну связку словъ, передъ какойъ стоитъ предлогъ «от», какойъ въ церкосновлавянскомъ тексте всехъ книгъ Библии писался безъ твёрдого знака на конце, поскольку такое написание «от», претерпело свое преобразование въ церковнославянскомъ языке ещё до основныхъ трансформацийъ языка, связанныхъ съ Октябрьскимъ переворотомъ въ России 1917 года, съ пришествиемъ тёмныхъ большевиковъ и задолго до утверждения синодального перевода Библии. И потому, что этотъ предлогъ «отъ» давно писался въ текстахъ безъ твердого знака, то есть, въ текстахъ не было твёрдойъ сцепки словъ, однозначно указывающихъ только на прошедшее время, это (даже кроме древнеславянскихъ глаголовъ всехъ времёнъ) поспособствовало тому, что слова расплылись во времени и доплыли въ реке энергии света до нашихъ днейъ. Поэтому то, что понимается въ первомъ смысле начала повествования Книги въ словахъ: «И былъ человекъ отъ армии, охватывающейъ пространство имеющихся плодородныхъ земель Сифа съ хорошимъ климатомъ, управляемыхъ покровительницейъ плодородия и земледелия…», относится и къ современному пониманию этихъ же земель. То есть, всё это происходило и происходитъ сейчасъ въ плодородныхъ земляхъ съ благоприятнымъ климатомъ. И всеми этими землями управляетъ богиня. И въ этихъ земляхъ есть большая армия людейъ, охватывающихъ всё это пространство. 

        Но далее стоитъ уже известное словосочетание словъ «от горы Ефремля», что читается, какъ «отъ горы существующего времени (Е-фремля, есть-время)». Такимъ образомъ, первая часть первого стиха звучитъ такъ: «И былъ человекъ отъ армии, охватывающейъ пространство имеющихся плодородныхъ земель Сифа, съ благоприятнымъ климатомъ, управляемыхъ покровительницейъ плодородия и земледелия, отъ горы существующего времени» - то есть, того времени, какое существовало въ тотъ моментъ рассказа, открывающего Книгу Царствъ 1-я, и въ томъ числе и въ нашемъ современномъ времени, где есть свои герои современного повествования.

        Такъ вотъ, въ томъ давно прошедшемъ времени былъ свойъ геройъ повествования. И имя ему Елкана, сынъ Иеремiиль, сына Иліина (и льющего иное), сына Ф(хв)океля въ Насиве. И завершается первыйъ стихъ вновь словами «от Армафема от горы Ефремли:». Я вновь должна повторить, что церковнославянскийъ текстъ Библии имеетъ двойное прочтение и двойнойъ смыслъ, раскрывающийся, какъ въ далёком ветхозаветномъ прошломъ времени, такъ и въ нашемъ настоящемъ времени. Поэтому въ нашемъ настоящемъ времени эти слова съ учётомъ буквы «фита», стоящейъ въ слове «Армафема», читаются и понимаются такъ: «отъ армии, охватывающейъ имеющееся отъ горы существующего времени». Хотя въ прошедшемъ времени это слово «Армафемъ», въ томъ числе (кроме этого), ещё и указывало на название города.

        И теперь читаемъ по-новому весь стихъ 1:1: «И былъ человекъ отъ армии, охватывающейъ пространство имеющихся плодородныхъ земель Сифа съ благоприятнымъ климатомъ, управляемыхъ покровительницейъ плодородия и земледелия, отъ горы существующего времени въ городе Армафемъ, и имя ему Елкана, сынъ Иеремiиль, сына Иліина (и льющего иное), сына Ф(хв)океля въ Насиве отъ армии, охватывающейъ имеющееся отъ горы существующего времени».
        А второйъ стихъ звучитъ такъ: и этому две жены было: имя однойъ Анна и имя второйъ Феннана: и были у Феннани дети, а Анна же не имела детейъ.

        И всё-таки, въ первомъ стихе речь ДВАЖДЫ идётъ объ АРМИИ, ибо это слово входитъ въ слово «Армафемъ», написанное въ стихе дважды: въ начале и въ конце. Это показываетъ, что въ этихъ земляхъ была армия, а любая армия существуетъ, чтобы защищаться отъ врага или нападать на врага. Отсюда выводъ – эти земли не были мирными, въ нихъ присутствовалъ некийъ видимыйъ или невидимыйъ врагъ, из-за какого сушествовала армия. И на то, что эти земли никогда не были мирными – ни въ прошедшемъ времени, ни въ нашемъ современномъ понимании – указываетъ слово «Сифы», стоящее передъ первымъ словомъ «Армафемъ», стоящимъ въ начале всейъ фразы. То есть, вотъ это «Сифы» - было самымъ первымъ въ томъ далёкомъ ветхозаветномъ времени, что, кроме, какъ плодородные земли,  указывало одновременно на врага въ этихъ земляхъ, какъ общее присутствующее явление. Что же это за врагъ, что онъ присутствуетъ въ этихъ земляхъ во все времена? А ответъ на этотъ вопросъ даётъ понимание всё того же слова «Сифы», если его прочесть по-древнеславянски:
 
«Си» - это, эти,
«ф» - веетъ въ воздухе, какъ выдувается звукъ «ф-ф-ф» изъ устъ человека, а
«ы» это – множество.

        Причёмъ, если прочесть это же слово въ именительномъ падеже русского языка – Сифа – то, становится ясно, что это множество (ы) получается отъ каждого «а»- «азъ». Такимъ образомъ, въ пространстве раскрывается и образъ врага, какого мы съ вами хотели понять. Этот врагъ ВЕЕТЪ ВЪ ВОЗДУХЕ ОТЪ КАЖДОГО, СОСТАВЛЯЮЩЕГО МНОЖЕСТВО. То есть, это – некийъ врагъ, что есть въ каждомъ человеке, ибо видно, что этотъ врагъ веетъ отъ каждого въ воздухе. Это – словно, фонитъ въ воздухе, вея чемъ-то враждебнымъ отъ каждого человека, безъ исключения, ибо «азъ» превращается въ «ы» - множество. И прочтя уже много предыдущихъ Книгъ Библии, проницательныйъ читатель, конечно же, поймётъ, что этотъ врагъ – тёмная энергия, какая фонитъ и веетъ въ воздухе и находится въ каждомъ безъ исключения человеке такъ, что человекъ самъ себе и окружающимъ становится врагомъ, и его злоба выплёскивается въ общество такъ, что этому обществу приходится содержать армию, дабы защищаться отъ этого злобного врага въ людяхъ. И все такие люди, пропитанные тёмнойъ энергиейъ внутри сознания, тоже становятся, своего рода, целойъ армиейъ людейъ, противостоящейъ даже армии, призваннойъ защищать общество отъ внешнего и внутреннего врага.

        И этотъ врагъ былъ во все времена Земли. И это древнеславянское понимание «Армафемы Сифы» мы можемъ видеть и въ наше современное время, и очень распространёнъ его образъ былъ не такъ ужъ давно – во времена Советского Союза. Да-да, именно въ Советскомъ Союзе среди советскихъ школьниковъ была широко распространена игра, въ какойъ присутствовала вотъ эта самая «сифа» или «сифъ», хотя тогда никто не понималъ истинного образа этого слова, ибо это осталось только въ генетическойъ памяти русского (тогда советского) народа. Многие русские люди помнятъ эту игру изъ своего советского детства. Въ то время не было ни мобильныхъ телефоновъ, въ какие сейчасъ «залипаютъ» на школьныхъ переменкахъ современные школьники, ни компьютерныхъ игръ не было, и поэтому советские школьники играли въ очень подвижные игры изъ любыхъ подручныхъ, попавшихся подъ руку, материаловъ. Игра состояла въ томъ, что бралась грязная тряпка, какойъ съ школьнойъ доски вытирали написанное меломъ, и кидалось кому-нибудь. Тотъ долженъ былъ увернуться отъ летящейъ тряпки и быстро перекинуть эту тряпку кому-нибудь другому. У кого тряпка – тотъ и «сифа». И после такойъ игры у всехъ школьниковъ школьная форма была грязнойъ от мела. И такойъ «сифойъ» могъ быть любойъ попавшийся предметъ – старыйъ башмакъ, валяющийся на улице, даже пакетъ мусора часто былъ такойъ «сифойъ». И часто того, кто поймалъ такую «сифу», называли «сифилитикомъ» или «сифилитичкойъ», хотя и не понимали при чёмъ тутъ известное венерическое заболевание съ названиемъ «сифилисъ». А смыслъ былъ въ томъ, что грязь передаютъ, какъ заразу, заражающую грязью того, кто это поймалъ, и отъ летящейъ въ тебя «сифы», будь то тряпка или любойъ инойъ предметъ, нужно было увернуться и постараться не поймать её себе, а если она случайно попадала въ тебя, то нужно было срочно откинуть её отъ себя.

        Советские школьники играли въ игру жизни, ибо они подсознательно изъ глубинъ своейъ генетическойъ памяти взяли это слово «сифа» и, сами того не понимая, играли въ игру, правила игры какойъ долженъ знать каждыйъ человекъ на Земле. И жить, владея нужными знаниями. Только это – не весёлая, съ точки зрения беззаботныхъ школьниковъ, игра, а очень жестокая и смертельная, ибо тёмная энергия присутствуетъ везде, и задача человека – увернуться отъ её попадания въ тебя, а если и зацепило – то принять срочные меры, дабы откинуть это отъ себя, а иначе она завладеетъ тобойъ, вплоть до приведения къ скоройъ смерти.

        А сейчасъ слово «сифа» стало обиходнымъ въ тюремномъ жаргоне. И у русскихъ появилось слово «сифонитъ» - такъ говорятъ, когда хотятъ сказать, что что-то фонитъ не въ хорошемъ смысле слова. Вотъ почему и часть трубы подъ мойкойъ называется «сифономъ» - ибо тамъ всегда скапливается всяческая грязь, поступающая съ водойъ, и поэтому сифонъ часто забивается этойъ грязью, что его надо периодически прочищать.

        У русскихъ есть ещё одинъ вариантъ игры, подобно сифе, и называется онъ – салочки (въ разныхъ вариацияхъ), но главныйъ принципъ игры – игроки пытаются осалить (опятнать) другъ друга касаниемъ руки. А слово «салочки» отъ слова «сало», а именно сало, какъ внутреннийъ жиръ любого живого существа, задерживаетъ въ себе проникшую въ организмъ тёмную энергию. Такимъ образомъ само сало становится главнымъ источникомъ тёмнойъ энергии въ себе самомъ. То есть, сало задерживаетъ въ себе, въ биоматерии изъ какойъ состоитъ, ту самую «сифу», о какойъ мы говоримъ. И поэтому много сала въ самомъ человеке или любомъ иномъ живомъ существе сейчасъ, въ разгаръ охвата тёмнойъ энергии на планете – это даже очень хорошо, ибо сало въ человеке задерживаетъ проникновение тёмнойъ энергии во внутренние органы и въ мозгъ человека со стороны организма, а не сознания. А вотъ вкушать сало, как это привыкли многие народы мира, наоборотъ, ни въ коемъ случае, нельзя, ибо съ поступлениемъ сала внутрь въ качестве пищи, въ организмъ поступаетъ и тёмная энергия, находящаяся въ этомъ сале.

        Вотъ такимъ интереснымъ про «Армафему Сифы» предстаётъ передъ нами первыйъ стихъ Книги «Царств 1-я» во всехъ временахъ, рассказывающийъ о царстве тёмнойъ энергии въ целойъ армии людейъ, что это охватываетъ всё пространство. Вотъ въ такомъ царстве жили ветхозаветные герои этойъ Книги, и въ такомъ царстве живёмъ сейчасъ и все мы, ибо концентрация тёмнойъ энергии сейчасъ велика въ каждомъ человеке. И вотъ въ такомъ состоянии пространства этого царства мы начинаемъ чтение новойъ Книги Библии.
 
        И ещё обратите внимание, что во второмъ стихе сказано о двухъ женахъ у человека съ именемъ «Елкана», но не сказано одновременно ли были эти две жены или они были у этого человека въ разные периоды его жизни: то есть, сначала была одна жена, а потомъ – другая, хотя человекъ могъ общаться и поддерживать и одну жену, и вторую, если даже какая-то изъ жёнъ была, какъ это сейчасъ говорятъ – бывшейъ. Какъ часто люди, читающие книги, невнимательны и не вдумчивы, и поэтому делаютъ неправильные выводы. А понять, что какая-то изъ жёнъ была бывшейъ легко и просто: на это указываетъ слово «[быша]», стоящее после словъ «две жены» и поставленное въ квадратные скобки. Это только въ синодальномъ переводе въ тексте Ветхого Завета въ квадратные скобки заключены слова, взятые авторами синодального перевода изъ Септуагинты – греческойъ Библии. Но здесь, въ синодальномъ переводе, напротивъ, нетъ словъ въ квадратныхъ скобкахъ, но есть такое слово въ церковнославянскомъ тексте.  Именно это слово  «[быша]», стоящее рядомъ со словом «жены», указываетъ, что одна изъ нихъ «[быша]», то есть, была бывшейъ, и жизнь съ этойъ женойъ заключена въ квадратные скобки, потому, что этимъ отношениям поставленъ препонъ, заслонъ – те самые ограничивающие квадратные скобки, за пределы какихъ эти отношения уже не выходятъ.

        А у синодального перевода, какъ бы, всё понятно, но при этомъ нетъ ни скобокъ, ни слова «Сифы», ни слова «Армафема», ибо все слова переделаны на еврейскийъ ладъ. А обманъ и ложь – это и есть одни изъ главныхъ качественныхъ характеристикъ такого тёмного царства, какое описывается здесь, и въ какомъ жили, и живутъ сейчасъ люди. И очень тяжела жизнь въ такомъ царстве.
        Читаемъ далее.

        Синодальныйъ переводъ:
1:3 И ходил этот человек из города своего в положенные дни поклоняться и приносить жертву Господу Саваофу в Силом; там были [Илий и] два сына его, Офни и Финеес, священниками Господа.

        Церковнославянскийъ текстъ:
1:3 И восхождаше человекъ от дне до дне изъ града своего Армафема покланятися и жрети Господу Богу Саваофу въ Силомъ. И тамо бы Илій и два сына его Офни и Финеесъ, жерцы Господни.

        И восходилъ человекъ отъ дня до дня изъ града своего армиейъ, охватывающейъ имеющееся, поклоняться и внимать Господу Богу Саваофу въ Силоме. Здесь мы остановимся, дабы увидеть очень важное слово «Саваофъ». Многими богословами и исследователями Библии считается, что это – имя Бога, вернее, одно изъ имёнъ Бога. Но что оно означаетъ – достоверно не знаетъ никто. А ведь истина лежитъ на поверхности и заключена она въ языкахъ, на какие распался древнеславянскийъ языкъ. Во-первыхъ, въ этомъ слове «Саваофъ» стоитъ веющая буква «фита», а не твёрдая «ф», поэтому съ учётомъ звучания буквы, слово произносится такъ: «Саваохв(ф)ъ». А теперь съ учётомъ звучания этойъ буквы мы увидимъ, что же во-вторыхъ. А во-вторыхъ, появившееся въ слове звукосочетание «охв» показываетъ пракорень и указываетъ на глаголъ «охватывать».

        А теперь вспоминаемъ, что первое слово «савъ», составляющее слово «Саваохвъ», мы съ вами уже изучали по ходу чтения предыдущихъ Книгъ Библии. Это слово после распада древнеславянского языка на иные языки славянскойъ группы закрепилось въ сербскомъ языке, и означаетъ оно «весь, всё». И, таким образомъ, слово «Саваохвъ» означаетъ фразу: «Весь и всё охватываетъ». То есть, это действительно одна изъ характеристикъ определенийъ (имёнъ) Бога, какую часто произноситъ въ молитвахъ русскийъ человекъ, говоря «Вездесущийъ» - «Везде существующийъ» и поэтому «Весь охватывающийъ всё пространство жизни». Вотъ такойъ образъ имеетъ слово «Саваоф(хв)ъ».

        И слово «Силомъ» мы тоже уже встречали въ отдельныхъ местахъ церковнославянского текста. Это слово въ ветхозаветномъ времени считалось всеми, какъ тоже название города. Однако, въ русскомъ языке слово «силомъ», какъ и слово «силкомъ», означаетъ «силойъ, насильно», а также, если читать это слово по-древнеславянски по буквамъ, то это предстаётъ, какъ «силойъ мысли» (сило-мъ). И если это слово «Силомъ» предстаётъ передъ нами въ тексте, написаннымъ съ большойъ буквы, то, кроме указания на название города въ давно прошедшемъ времени, это ещё и показываетъ на нечто действительно возвышенное, большое и связанное съ силойъ и мыслью. А ничто не имеетъ большейъ силы въ этомъ мире, чемъ СИЛА МЫСЛИ.

        А теперь, вспоминая и понимая значения этихъ изученныхъ словъ, читаемъ первое предложение стиха 1:3, относящееся ко всемъ временамъ, только совсемъ въ инойъ интерпретации: «И восходилъ человекъ отъ дня до дня изъ града своего армиейъ, охватывающейъ имеющееся, поклоняться и внимать Господу Богу Везде охватывающему всё (Саваохву) въ Силе Мысли». Вотъ такое глубокое по смыслу предложение предстаётъ передъ нами при скрытомъ прочтении текста. То есть, в томъ имеющемся царстве, где жили люди, пропитанные тёмнойъ энергиейъ, что ажъ образовывали целую армию такихъ людейъ, всё-таки эти люди шли поклоняться Вездесущному Богу, охватывающему всё пространство силойъ мысли.

        Следующее же предложение этого стиха относится къ прошедшему времени, ибо повествуетъ, что тамъ были Илийъ и два сына его Орфни и Финеесъ, жерцы Господни.
        Читаемъ далее.

        Синодальныйъ переводъ:
1:4 В тот день, когда Елкана приносил жертву, давал Феннане, жене своей, и всем сыновьям ее и дочерям ее части;
1:5 Анне же давал часть особую, [так как у нее не было детей], ибо любил Анну [более, нежели Феннану], хотя Господь заключил чрево ее.
1:6 Соперница ее сильно огорчала ее, побуждая ее к ропоту на то, что Господь заключил чрево ее.

        Церковнославянскийъ текстъ:
1:4 И бысть день, и пожре Елкана и даде Феннане жене своей и сыномъ ея и дщеремъ ея части:
1:5 Анне же даде часть едину, яко не бысть ей чада, обаче Анну любляше Елкана паче Феннаны. И Господь затвори ложесна ея:
1:6 занеже не даде ей Господь чада по скорби ея и по сетованiю оскорбленiя ея, и сетоваше сего ради, яко затвори Господь утробу ея не дати ей чада.

        Я уже разъясняла слово «пожре», но вижу, что необходимо повторить для большего закрепления, ибо «повторение – Мать учения». Синодальныйъ переводъ написалъ «приносилъ жертву». Это устоялось отъ того, что производное отъ слова «пожре» слово «жрецъ» всегда ассоциировалось съ образомъ жреца, приносящего жертву. И въ воображении современного, ничего не понимающего, человека сразу рисуется некийъ человекъ, какойъ ведётъ за собойъ другихъ людейъ, при этомъ совершая какие-то обряды жертвоприношенийъ. Но всё совсемъ не такъ. Слово «жрецъ» раскладывается на «жре-цъ» и показываетъ фразу: «жре Цивилизацию», ибо буква «Ц» въ древнеславянскомъ понимании означаетъ «Цивилизация». То есть, жрецъ – это буквально тотъ, кто «жре», то есть, «жрётъ» Цивилизацию. А слово «жре» связано со словами «жерло» (горло человека или чего-то иного, какъ напримеръ, вулкана), и въ это «жерло» помещаются плоды цивилизации, то есть, того времени, въ какомъ живетъ человекъ и существуютъ все иные формы жизни – животные, растения и такъ далее. Такимъ образомъ, слово «пожре» нужно видеть буквально, какъ то, что впитывается внутрь человека, поглощается имъ въ качестве пищи, питья, воздуха и всехъ техъ впитываемыхъ внутрь человека устоевъ бытия, въ какихъ человекъ живётъ и существуетъ вся его цивилизация въ определённомъ промежутке времени. Это въ нашемъ современномъ русскомъ понимании сейчасъ есть слова «пожрать, пожрётъ» что буквально, но несколько грубо показываетъ только процессъ поглощения пищи. Такъ привыкъ это понимать русскийъ человекъ. Но это – не только пища, это всё состояние пространства, жизни, бытия, природы, что поглощается человеком, и внимается имъ внутрь себя, при этомъ формируя себя самого и всехъ окружающихъ его людейъ и предметовъ. Точно такъ же, какъ мы вдыхаемъ внутрь себя воздухъ, при этомъ поглощая внутрь себя Саваофа – Бога, Везде существующего и всё охватывающего Собойъ. Вотъ такъ жилъ Елкана, какойъ часть вотъ этого всего, поступающего внутрь него самого, всехъ плодовъ цивилизации, что имелъ, отдавалъ своейъ жене Феннане, и её сыновьямъ и дочерямъ. То есть, это означаетъ, что Елкана делился со своейъ женой и её (обратите внимание, не его, а её, то есть, дети остались жить съ этойъ женойъ) детьми всемъ, что только имелъ въ своейъ жизни и своёмъ бытии. Понимаете? Делился ВСЕМЪ безъ исключения, не «заныкивая» ничего, особенно чего-то лучшего, себе, какъ это теперь впиталъ съ молокомъ матери современныйъ человекъ, что живётъ «для себя», а не для кого-то другого. И не забывайте, что вверху речь шла о бывшейъ жене, и, какойъ бы та ни была, Елкана часть всехъ техъ устоевъ цивилизации, что имелъ и впитывалъ самъ, отдавалъ и бывшейъ жене, такимъ образомъ, поддерживая её. Елкана жилъ совершенно по другимъ принципамъ жизни, нежели современное общество людейъ. И именно здесь уместно теперь понять значение имени «Елкана» - «Ел-ка-на», то есть, ЕЛЪ (впитывая въ себя плоды цивилизации), при этомъ обращаясь къ (КА) такому образу жизни, что всегда произносил слово «НА», то есть, отдавалъ отъ себя другому.

        Именно такимъ пониманиемъ жизни, практически, въ первыхъ стихахъ первойъ главы открывается Книга ЦАРСТВЪ ПЕРВАЯ, ибо въ ПЕРВОМЪ ЦАРСТВЕ не можетъ быть ничего иного, нежели жизнь не для себя, а для другого, РАДИ ДРУГОГО. И далее въ этихъ стихахъ мы видимъ, что Елкана некую одну часть всего того, что имелъ въ своейъ жизни, отдавалъ и Анне. Отдавалъ именно потому, что у неё не было детейъ, и потому онъ любил её больше, чемъ Феннану. И какъ часто случается (а вы должны помнить, что значитъ слово «случается»), что въ своейъ жизни мужчина видитъ въ своейъ жене, какую любитъ больше, чемъ кого-то другого, черты своейъ матери. Такъ и здесь, Елкана любилъ Анну больше другойъ своейъ бывшейъ жены, можетъ быть ещё и потому, что виделъ въ нейъ черты или действия своейъ матери, какую любилъ, и, можетъ быть, даже его мать звали именно Аннойъ. Книга объ этомъ умалчиваетъ, но каждыйъ читатель можетъ додумывать линию повествования (поучительнойъ притчи) на свойъ ладъ. Въ любойъ притче Бога каждыйъ человекъ можетъ увидеть ситуацию, какая была и въ его жизни. Такъ и въ этойъ притче Бога я тоже вижу свою собственную жизнь, въ какойъ есть похожая линия развития сюжета, где мать моего мужа звали тоже Аннойъ, и даже въ томъ, что мы читаемъ далее.

        А, читая далее, мы понимаемъ, что Елкана любилъ свою жену Анну больше Феннаны ещё и потому, что Анна была обделена всемъ темъ счастьемъ, что было у Феннаны – счастьемъ въ детяхъ, и видимъ, что причинойъ тому было то, что Господь затворилъ её ложесна. Затворилъ именно «ЛОЖЕСНА», а не «заключилъ чрево», какъ это написалъ синодальныйъ переводъ. Мы съ вами уже разбирали понятие «чрева» - это «черта рева», то есть, открытая для чего-то утроба. А здесь въ церковнославянскомъ тексте написано слово «ЛОЖЕСНА», какое современное человечество понимаетъ, какъ внутренние женские органы, открывающиеся къ проникновению внутрь ихъ и потому способные къ зачатию и деторождению. И вотъ эти органы были закрыты у Анны Господомъ: «Господь затвори ложесна ея». Точно такъ же когда-то были затворены и мои ложесна. И многие читатели въ стихахъ этойъ притчи найдутъ свои похожие ситуации. Но задумайтесь, почему Господь, какойъ вверху названъ САВАОФОМЪ – Везде всё охватывающимъ, вдругъ здесь въ этомъ месте, у этойъ женщины затворилъ «ложесна ея»?

        Но всё же очень просто! Всё лежитъ на поверхности слова! Ибо слово «ЛОЖЕСНА» буквально содержитъ въ своейъ оправе два слова, слитыхъ воедино, но указывающихъ на фразу: «ЛОЖЕ СНА». А эта фраза буквально указываетъ на ложе, где человекъ СПИТЪ. СПИТЪ глубокимъ сномъ. То есть, тамъ въ этомъ месте тела человека (женщины) тоже что-то спитъ глубокимъ сномъ, и потому она не можетъ зачать. А когда человекъ лежитъ и спитъ, то онъ не движется вперёдъ и ничего не чувствуетъ здесь въ этойъ действительности, ибо находится въ тойъ другойъ действительности – действительности СНА. И сразу же после этого словосочетания «ложесна ея», стоитъ двоеточие, после какого написанъ следующийъ стихъ 1:6, являющийся продолжениемъ предыдущего: «занеже не даде ей Господь чада по скорби ея и по сетованiю оскорбленiя ея, и сетоваше сего ради, яко затвори Господь утробу ея не дати ей чада».

        Эта женщина спитъ (то есть, неподвижна и не движется вперёдъ по жизни) и потому не можетъ зачать чада потому, что она  СКОРБИТЪ, ибо сказано «по скорби ея», она сетуетъ, что это – её оскорбление, что «Господь затвори утробу ея и не дати ей чада». Но на самомъ деле причина въ том, что она – СПИТЪ, спитъ въ своёмъ сознании даже, когда находится на ложе сна своего, и даже въ любое время своейъ жизни, ибо она скорбитъ и сетуетъ на Господа – вотъ въ чёмъ её самая глубокая ошибка жизни. Она не веритъ Везде и всё охватывающему Богу, въ какомъ сама же и живётъ.

        Отсюда, дорогие читатели Библии, вы должны сделать важныйъ выводъ, что скорбь и сетование оскорбления, что что-то не даётся Богомъ въ этойъ жизни человеку, и есть главные причины всехъ жизненныхъ неудачь. Верьте Богу, доверяйте Богу, молитесь и просите Бога, и вамъ дано будетъ.

        И Елкана больше, чемъ Феннану, любилъ Анну, то есть, онъ больше своейъ любви отдавалъ именно тойъ женщине, что сетовала на Господа, считая её безчадие оскорблениемъ, ибо именно её непонимание Бога затворяло её ложесна и дорогу вперёдъ въ развитии её души и тела. Елкана уже по одному этому можно считать человекомъ высоко организованнойъ духовнойъ мысли. Онъ понималъ намного больше, чемъ тогда его жена Анна. Всё точно такъ, какъ когда-то я сама не могла зачать дитя, и до зачатия своего сына не понимала миръ, въ какомъ живу, ибо я спала въ глубокомъ, крепкомъ сне. Въ устояхъ цивилизации, въ какихъ я жила, и въ техъ устояхъ религии, разъясняющейъ Бога по-своему, я всё-таки не понимала ни суть этойъ религии, ни миръ, въ какомъ жила. Моё сознание спало глубокимъ сномъ и разбудить его тогда можно было только СИЛОМЪ – силойъ и переданнойъ мыслью. И могъ это сделать только мужъ, какойъ на тотъ моментъ понималъ желание зачать ребёнка и дать это счастье въ детяхъ больше меня и больше верилъ въ Бога, нежели это даже предписывали какие-то правила религии. И такъ же сознание Анны разбудилъ Елкана, ибо подобное произошло и здесь, на страницахъ этойъ Книги, вы увидите это, читая текстъ этойъ главы далее.

        И не зрите на синодальныйъ переводъ стиха 1.6., очереднойъ разъ уводящийъ читателя отъ понимания устройства мира Богомъ. Только абсолютныйъ невежда могъ такъ написать въ синодальномъ переводе: «Соперница ее сильно огорчала ее, побуждая ее к ропоту на то, что Господь заключил чрево ее». Где вы, дорогие читатели, видите въ церковнославянскомъ тексте этого стиха слово «соперница»? Его тамъ нетъ. Синодальныйъ переводчикъ тоже спалъ глубокимъ сном во тьме, когда писалъ свойъ переводъ.

        Синодальныйъ переводъ:
1:7 Так бывало каждый год, когда ходила она в дом Господень; та огорчала ее, а эта плакала [и сетовала] и не ела.
1:8 И сказал ей Елкана, муж ее: Анна! [Она отвечала ему: вот я. И сказал ей:] что ты плачешь и почему не ешь, и отчего скорбит сердце твое? не лучше ли я для тебя десяти сыновей?

        Церковнославянскийъ текстъ:
1:7 Тако творяше от года до года, внегда приходити ей въ домъ Господень: [укоряше ея тако,] и сетоваше, и плакаше, и не ядяше.
1:8 И рече ей Елкана мужъ ея: Анна. И рече ему: се, азъ, господи. И рече ей: что ти есть, яко плачешися? и почто не яси? и почто бiеши сердце твое? несмь ли азъ тебе добрее паче десяти чадъ?

        Такъ творилось отъ года до года, когда приходила она въ домъ Господень: [укоряло её такъ], и сетовала, и  плакала, и не ела. И сказалъ ейъ Елкана мужъ её: Анна. И ответила ему: вот, я, господи.
        Здесь нужно остановиться, чтобы увидеть то, что не увиделъ синодальныйъ переводъ и выбросилъ изъ своего текста. А именно – синодальныйъ переводчикъ выбросил изъ своего текста слово «господи», написавъ просто: «вотъ я». А ведь это важно. Важно понять, что впереди стоитъ фраза, что такъ происходило отъ года до года, то есть, до момента этого разговора съ мужемъ прошли годы. За годы жизни и люди меняются. И именно это изменение женщины Анны показано въ словахъ: «вотъ, я, господи». Здесь слово «господи» написано съ маленькойъ буквы, но именно этимъ словомъ Анна отвечаетъ мужу, обращаясь КЪ НЕМУ – КЪ МУЖУ. Именно эта фраза показываетъ, насколько изменилась Анна за прошедшие годы скорби и сетованийъ, пока ходила въ домъ Господень (въ храмъ), что стала обращаться къ мужу, словно, къ Господу. И вотъ это написание слова съ маленькойъ буквы и показываетъ, что за эти прошедшие годы, когда она ходила въ домъ Господень (пусть хоть и сетовала ещё, и плакала) мужъ сталъ для неё подобно Господу. Эта женщина поняла, что мужъ её настолько праведенъ и светелъ, какъ Господь. А ведь все люди и всё живое на этойъ планете существуютъ въ Господе Боге, и каждыйъ человекъ, когда онъ имеетъ светлое сознание, подобенъ Богу, ибо самъ живётъ въ томъ окружающемъ его пространстве Земли, что называется «Везде и всё охватывающимъ» Богомъ. Именно это поняла Анна, и именно поэтому она такъ ответила мужу.

        И ответилъ ейъ на это Елкана: зачемъ ты плачешь? и почему не ешь? и зачемъ бьёшь сердце своё? не я ли тебе добрее десяти чадъ?

        И здесь, прежде чемъ разобрать и понять смыслъ сказанного, я хочу обратить ваше внимание на правило написания русскойъ грамоты, отличающееся отъ правилъ написания современного русского языка въ речи. Такъ, въ современномъ русскомъ языке, если вы задаёте несколько вопросовъ подрядъ, то после вопросительного знака первого вопросительного предложения, каждыйъ изъ последующихъ вопросовъ пишется съ большойъ буквы. Но въ древнеславянскойъ-русскойъ грамоте важно понять главное – что сформированная речь должна литься непрерывнойъ рекойъ энергии до того момента, когда она поворачиваетъ въ иное русло разговора. И если хочется задать человеку сразу несколько вопросовъ, касаемыхъ смысла однойъ и тойъ же ситуации, то это и должна быть непрерывная река энергии, несущая въ своёмъ течении эти вопросы и не прерываемая никакими выступающими «порогами» въ виде большихъ буквъ, начинающихъ новыйъ вопросъ, но по тойъ же теме, что и предыдущийъ. Именно поэтому такие вопросы въ древнерусскойъ грамоте пишутся съ маленькойъ буквы. Вы всегда должны представлять себе свою или чью-то речь въ виде текущейъ реки, въ какойъ ваш вопросъ или ваша связка сказанныхъ словъ течётъ, какъ связка, напримеръ, брёвенъ, сплавляемыхъ по реке. И если на реке вдругъ образовывается заторъ въ виде чего-то выступающего надъ поверхностью текущейъ воды (что происходитъ при написании большойъ буквы передъ связкойъ следующихъ словъ), то эта связка брёвенъ (словъ) ударится объ эту выступающую букву, какъ ударяется сплавляющийся по реке плотъ объ запруду или выступающую корягу, или выступающую вперёдъ мель, или о нечто подобное. И тогда течение вашейъ речи останавливается и стопорится далее (или поворачиваетъ въ другую сторону), а не течётъ сводобно до следующейъ связки словъ, какие уже не касаются этого момента речи, а рассказываютъ о чём-то другомъ. И это, въ первую очередь, касается именно вопросительныхъ предложенийъ, ибо знакъ вопроса въ течении реки энергии – это, какъ выступающая коряга въ виде крючка (?) въ реке воды, и этотъ крючокъ, зацепившись за что-то (а въ пространстве много всякихъ свободно парящихъ и пересекающихся частицъ всего), можетъ застопорить движение воды въ реке. И, соответственно, застопорится движение вашейъ речи въ пространстве, не достигнувъ желаемойъ точки соприкосновения. Обыденному человеку это можетъ казаться не столь важнымъ, но это – важно. И особенно важно это химику, медику, биологу или физику, ибо для достижения конкретныхъ точныхъ результатовъ ихъ работы необходима точная формула словъ и ихъ правильное соприкосновение другъ съ другомъ.
 
        То есть, при построении вопросительныхъ предложенийъ вы должны, прежде всего, понять для себя достаточно ли будетъ задать свойъ вопросъ въ одномъ предложении, чтобы передать все свои чувства и эмоции, или не достаточно? Если достаточно и можно формулировать только однимъ вопросомъ – то такъ и делайте. Но, если понимаете, что однимъ вопросомъ вы не сможете для себя выяснить всё то, что хотели выяснить по даннойъ теме разговора, то тогда вы должны дать волю свободному течению реки речи, и поэтому при формулировке вопросовъ  вы должны писать ихъ начало съ маленькойъ буквы, дабы сделать течение поверхностно-однороднымъ, ни за что не цепляющимся никакими выступами. Именно такъ и написано въ церковнославянскомъ тексте стиха 1:8. Здесь 4 вопроса написаны съ маленькойъ буквы, ибо все они касаются темы – зачемъ Анна плачетъ и такъ ведётъ себя из-за отсутствия детейъ. Такое правило написания вопросительныхъ предложенийъ действуетъ тогда, когда они касаются однойъ темы и когда между ними нетъ утвердительныхъ или восклицательныхъ предложенийъ речи. Вы всегда должны понимать, что ваша речь должна свободно и безъ препятствийъ плыть въ реке энергии света и поэтому при изложении её на бумаге должны уметь видеть это течение, и должны понимать, где поставить преграду – большую букву, а где лучше дать течению свободныйъ ходъ до следующейъ мысли, отличающейся отъ предыдущейъ, и для этого написать всё съ маленькойъ буквы. Это понимание придётъ съ опытомъ изучения и применения на практике древнеславянского языка.

        Ну, а теперь, обратимъ внимание на вопросъ: «и почто бiеши сердце твое?». То есть, всё то, что делала Анна – плакала и не ела – всё это бьётъ её сердце. То есть, вы, люди, должны понимать, что чемъ больше вы плачете и при этомъ не едите, темъ больше этимъ вы бьёте своё сердце. Именно бьёте, какъ физически ударяютъ по нему, напримеръ, кулакомъ. Скорбь, въ какойъ пребывала Анна, била её же, била буквально въ сердце. То есть, любая скорбь у человека не должна быть длиннойъ, объ этомъ во многихъ своихъ Книгахъ говоритъ Библия. Даже скорбныйъ и плачущийъ трауръ по умершему близкому человеку не долженъ быть долгимъ, а, темъ более, вечнымъ, до конца жизни. И любая иная скорбь у светлого человека (въ какихъ-то другихъ ситуацияхъ) – это аномалия, а не норма жизни.
И этими своими вопросами, задаваемыми Анне, Елкана разбудилъ её сознание. Иногда къ этому человека нужно подтолкнуть словами, а иногда даже действиями, и, поройъ, даже силойъ, ибо если сознание спитъ глубоко, то нужны именно большие усилия, чтобы его разбудить. И мужу Анны удалось это, да такъ, что Анна встала и пошла въ храмъ, чтобы усиленно молиться Господу. Именно это мы читаемъ въ следующихъ стихахъ.

        Синодальныйъ переводъ:
1:9 И встала Анна после того, как они ели и пили в Силоме, [и стала пред Господом]. Илий же священник сидел тогда на седалище у входа в храм Господень.
1:10 И была она в скорби души, и молилась Господу, и горько плакала,
1:11 и дала обет, говоря: Господи [Всемогущий Боже] Саваоф! если Ты призришь на скорбь рабы Твоей и вспомнишь обо мне, и не забудешь рабы Твоей и дашь рабе Твоей дитя мужеского пола, то я отдам его Господу [в дар] на все дни жизни его, [и вина и сикера не будет он пить,] и бритва не коснется головы его.

        Церковнославянскийъ текстъ:
1:9 И воставши Анна по яденiи ихъ въ Силоме, и ста предъ Господемъ. Илій же жрецъ сидяше на престоле, при празе двери храма Господня.
1:10 И та умиленна душею, и помолися Господу и плачущи проплака,
1:11 и обеща обетъ Господу, глаголющи: Адонаи Господи Елои Саваофъ, аще призирая призриши на смиренiе рабы твоея и помянеши мя, и даси рабе твоей семя мужеско, то дамъ е предъ тобою въ даръ до дне смерти его: и вина и пiянственнаго не испiетъ, и железо не взыдетъ на главу его.

        И восставши Анна после кушанийъ ихъ въ Силоме, и стала передъ Господомъ. Илийъ же жрецъ сиделъ на престоле, при притолоке (празе) двери храма Господня. И та умиленная душойъ, помолилась Господу и, плачущи, проплакала, и обещала обетъ Господу, глаголющи:
        А теперь остановимся, чтобы внимательно прочесть то, что сказала Анна. Синодальныйъ переводъ перевёлъ её обращение къ Богу, какъ: «Господи [Всемогущий Боже] Саваоф!». Но въ церковнославянскомъ тексте стоятъ несколько иные слова: «Адонаи Господи Елои Саваофъ». В этойъ фразе вамъ уже понятны слова «Господи» и «Саваоф(хв)ъ», что въ переводе на более понятныйъ русскийъ языкъ означаетъ «Господствующийъ Богъ» и «Вездесущийъ и Всёохватывающийъ». Теперь осталось понять слова «Адонаи» и «Елои», где въ каждомъ этомъ слове ударение стоитъ на конечномъ звуке «и». Всегда нужно непонятные слова несколько разъ проговорить вслухъ, и тогда русскийъ человекъ услышитъ знакомые звуки и поймётъ знакомые слова, въ какихъ, возможно, не достаётъ на слухъ какихъ-то звуковъ или даже полутоновъ звуковъ, будто бы, проглатываемыхъ при произношении.

        Такъ, въ слове «Елои» явно слышится фраза: «Е-ло(в)и», съ проглатываемымъ при произношении, еле слышимымъ звукомъ «въ», и, такимъ образомъ, произносится, какъ бы, намерение отъ человека: «Есть лови», то есть, «то, что имеетъ человекъ, что есть у человека – лови». И эта фраза, трансформировавшись въ звукахъ, закрепилась въ английскомъ языке, на какомъ слово «LOI» означаетъ «письмо о намеренияхъ», какъ документъ, излагающийъ взаимопонимание между двумя и более сторонами. То есть, «что есть, имеется – то лови». Это вамъ – ещё одна, очередная капля въ море доказательствъ о томъ, что все языки Земли произошли отъ древнеславянского языка.

        Ну, а слово «Адонаи» съ ударениемъ на «и»: «А-до-на-И» – это древнеславянская фраза: «А до на(съ) и(ди)». Такимъ образомъ, вся сказанная Аннойъ фраза – это, какъ бы, обращение къ Господу: «А до насъ иди Господи и Существующее (въ имеющейся действительности) лови Всёохватывающийъ». Именно такъ обратилась къ Богу Анна, говоря далее следующее: «Если призирая призриши (то есть, при томъ видении увидишь вокругъ, приблизивъ зрение Свое) на смирение рабы твоейъ и помянешь меня, и дашь рабе твоейъ семя мужское (потомство мужское – сына), то дамъ его предъ тобою въ даръ до дня смерти его: и вина и пьянственного не испьётъ, и железо не взыдетъ на голову его».

        Анна въ искреннихъ слезахъ смирения и понимания сути Бога, какъ всё охватывающейъ субстанции мира, даётъ этотъ обетъ Господу – Господствующему Богу, осознавъ суть реальнойъ действительности, въ какойъ она живётъ. Объ этомъ какъ разъ и свидетельствуютъ слова «Адонаи» и «Елои» въ сказаннойъ ею фразе.
        Читаемъ далее.

        Синодальныйъ переводъ:
1:12 Между тем как она долго молилась пред Господом, Илий смотрел на уста ее;
1:13 и как Анна говорила в сердце своем, а уста ее только двигались, и не было слышно голоса ее, то Илий счел ее пьяною.

        Церковнославянскийъ текстъ:
1:12 И бысть егда умножи молящися предъ Господемъ, Илій же жрецъ смотряше на уста ея.
1:13 И та глаголаше въ сердцы своемъ, токмо устне ея двизастася, а гласъ ея не слышашеся: и мняше ю Илій пiяну сущу.

        И было, когда долго молилась передъ Господмъ, Илийъ же жрецъ смотряше на уста её. И та глаголаше въ сердце своёмъ, только уста её двигались, а голосъ её не слышался: и потому Илийъ принялъ её за пьяную.

        Въ этихъ стихахъ нужно обратить внимание на слово «смотряше», какое синодальныйъ переводъ написалъ «смотрелъ». Это слово «смотрелъ» по силе своего действия на зрение человечества такое же, как и слова «смотри, смотрите, смотримъ, смотрела, смотрели», о какихъ Я вамъ уже много говорила, ибо въ нёмъ внутри заложено слово «тре», означающее «трётъ». А вотъ въ древнесловянскомъ слове «смотряше», написанному черезъ букву «я» – внутри нетъ глагола, означающего «тереть», стоящего рядомъ съ буквами «с» - «слово» и «м» - «мыслите». И поэтому слово «смотряше» въ своейъ оправе данiя не содержитъ стирающего всё глагола «три». Изъ всейъ этойъ подобнойъ группы современныхъ русскихъ словъ безъ вреда для зрения можно употреблять въ речи только слова «смотря» и «несмотря», а все остальные упомянутые выше слова должны быть заменены древнеславянскими глаголами «зри, зрите, гляди, глядите, видеть, увидеть» и иными формами глаголовъ, отъ нихъ образуемыми. Правильное применение этихъ словъ крайне важно въ формировании чёткого зрения всехъ людейъ, какъ физического процесса въ пространстве планеты. Я не устану вамъ это повторять, русские люди, ибо отъ васъ зависитъ, когда на планете Земля уйдутъ въ небытие такие медицинские понятия, какъ «близорукость», «дальнозоркость», «астигматизмъ» и прочие, какими сейчасъ болеетъ половина населения планеты, включая маленькихъ детейъ. То, что вы, русские люди, произносите вслухъ на вашемъ русскомъ языке – формируетъ всю вашу жизнь и жизнь окружающихъ васъ людейъ и всехъ людейъ планеты Земля иныхъ национальностейъ и языковъ. Я больше не буду писать вамъ объ этихъ словахъ, ибо даже ихъ прочтение вредитъ миру.
 
        Синодальныйъ переводъ:
1:14 И сказал ей Илий: доколе ты будешь пьяною? вытрезвись от вина твоего [и иди от лица Господня].
1:15 И отвечала Анна, и сказала: нет, господин мой; я – жена, скорбящая духом, вина и сикера я не пила, но изливаю душу мою пред Господом;
1:16 не считай рабы твоей негодною женщиною, ибо от великой печали моей и от скорби моей я говорила доселе.

        Церковнославянскийъ текстъ:
1:14 И рече ей Илій: доколе пiяна будеши? отими вино твое и иди от места Господня.
1:15 И отвеща Анна и рече: ни, господи: жена въ жестокъ день азъ есмь, вина и пiянства не пихъ, но изливаю предъ Господемъ душу мою:
1:16 не даждь рабы твоея во дщерь погибели, яко от множества глумленiя моего и от множества сетованiя моего истаяхъ даже доселе.

        И сказалъ ейъ Илийъ: доколе пьяна будешь? Убери вино твое и иди отъ места Господня. И отвечала Анна и сказала: нетъ, господи: я жена въ жестокомъ дне пребываю (азъ есмь), вина и пьянства не пила, но изливаю передъ Господомъ душу мою: не дайъ рабы твоейъ въ дочерь погибели, такъ отъ множества глумления моего и отъ множества сетования моего истаяла даже доселе.

        И вновь обращаемъ внимание на то, что въ речи Анны есть слова «господи» и «есмь». Причёмъ слово «господи» написано съ маленькойъ буквы. Это указываетъ на то, какъ Анна обращается къ жрецу – какъ къ господу, только находящемуся не вверху, а внизу, на Земле, поэтому съ маленькойъ буквы. Ибо каждый светлыйъ человекъ, а уж темъ более, светлыйъ жрецъ – это и есть «господи», какъ представитель Бога на Земле. И поэтому употребление слова «есмь» въ такомъ построении предложения уместно, темъ более, что въ конце предложения Анна говоритъ: «… но изливаю предъ Господемъ душу мою».

        А вотъ то обстоятельство, что жрецъ вначале принялъ Анну за пьяную, говоритъ о томъ, какъ легко можно ошибиться въ людяхъ при первомъ взгляде. И жрецы въ этомъ – не исключение. И лишь по последующейъ речи человека, иногда только и можно понять, что это за человекъ, и почему онъ такъ выглядитъ.
 
        Синодальныйъ переводъ:
1:17 И отвечал Илий и сказал: иди с миром, и Бог Израилев исполнит прошение твое, чего ты просила у Него.
1:18 Она же сказала: да найдет раба твоя милость в очах твоих! И пошла она в путь свой, и ела, и лице ее не было уже печально, как прежде.

        Церковнославянскийъ текстъ:
1:17 И отвеща Илій и рече къ ней: иди съ миромъ, Богъ Израилевъ да дастъ ти все прошенiе твое, еже просила еси от него.
1:18 И рече Анна: обрете раба твоя благодать предъ очима твоима. И иде жена въ путь свой, и вниде во обитель свою, и яде съ мужемъ своимъ и пи, и лице ея не испаде ктому.

        И ответилъ Илийъ, обращаясь къ нейъ: иди съ миромъ, Богъ Израилевъ да дасть тебе всё прошение твоё, что ты просила отъ него. И сказала Анна: да обретётъ раба твоя благодать передъ очима твоима. И пошла женщина въ путь свойъ, и вошла въ обитель свою, и ела съ мужемъ своимъ и пила, и лицо её не спало тёмнымъ.

        Здесь, въ рамкахъ повторения уже известныхъ вамъ древнеславянскихъ словъ, обращаемъ внимание на фразу: «…и лице ея не испаде ктому». Когда человекъ не есть и не пьётъ, то его лицо въ первую очередь начинаетъ худеть, буквально съ него уходитъ плотность щёкъ, щеки впадаютъ, и лицо становится, какъ говорится, «опавшимъ» и землистого цвета. И потому у русскихъ есть выражение «съ лица спала». И уже известное вамъ слово «ктому», написанное слитно, всегда показывающее склонность человека къ тёмнойъ энергии и тёмнойъ материи внутри себя, здесь, въ этойъ связке словъ, какъ разъ и показываетъ такое состояние лица. То есть, после того, какъ Анна излила свою душу Господу и поговорила со жрецом, она стала есть и пить со своимъ мужемъ, и потому, её лицо не спало тёмнымъ. А, следовательно, тёмная энергия стала уходить изъ женщины.

        Синодальныйъ переводъ:
1:19 И встали они поутру, и поклонились пред Господом, и возвратились, и пришли в дом свой в Раму. И познал Елкана Анну, жену свою, и вспомнил о ней Господь.
1:20 Чрез несколько времени зачала Анна и родила сына и дала ему имя: Самуил, ибо, [говорила она], от Господа [Бога Саваофа] я испросила его.

        Церковнославянскийъ текстъ:
1:19 И утреневаша заутра, и поклонишася Господу, и идоша путемъ своимъ. И вниде Елкана въ домъ свой во Армафемъ и позна Елкана жену свою Анну: и помяне ю Господь, и зачатъ.
1:20 И бысть во время дній, и роди Анна сына и нарече имя ему Самуилъ: и рече: яко от Господа Бога Саваофа испросихъ его.

        И встали они поутру, и поклонились Господу, и пошли путёмъ своимъ. И вошёлъ Елкана въ домъ свойъ въ Арма(хв)фемъ и позналъ Елкана жену свою Анну: и помяне её Господь и зачатъ. И черезъ несколько времени, родила Анна сына и нарекла имя ему Самуилъ: и рече: такъ какъ отъ Господа Бога Савао(хв)фа испросила его.

        Почему такъ назвала сына Анна и почему такъ сказала? Самуилъ – раскладывается на «Саму-илъ», где «илъ» это – «иже люди», то есть, «тамъ, где люди – поселение людейъ» (это название закрепилось въ современнойъ теперь Турции, где такие поселения людейъ тамъ называются «илями»). И это имя Самуилъ показываетъ Саму женщину въ поселении людейъ, то есть, родившую его женщину саму въ поселении людейъ помянулъ Господь, и потому она зачала и родила. И ещё это имя показываетъ самого человека въ устояхъ поселения людейъ – «Сам-у-илъ» И, кстати, это имя впоследствии закрепилось въ древнееврейскомъ языке и стало распространённымъ. Въ переводе съ еврейского языка это имя Самуилъ означаетъ «Богъ услышалъ» или «услышанныйъ Богомъ». Образъ имени – тотъ же. Именно потому, что сознание Анны проснулось, и она осознала эту действительность, въ какойъ жила, и после этого долго молилась Богу, выплакивая свою скорбь, и дала обетъ Господу посвятить Ему своё дитя – поэтому Богъ услышалъ её молитвы и далъ ейъ возможность зачать, и родить сына.
        Поэтому и я постоянно вамъ говорю – всегда слушайте, какъ звучитъ любое слово: «Имеющийъ ухо, да услышитъ».

        Синодальныйъ переводъ:
1:21 И пошел муж ее Елкана и все семейство его [в Силом] совершить годичную жертву Господу и обеты свои [и все десятины от земли своей].
1:22 Анна же не пошла [с ним], сказав мужу своему: когда младенец отнят будет от груди и подрастет, тогда я отведу его, и он явится пред Господом и останется там навсегда.
1:23 И сказал ей Елкана, муж ее: делай, что тебе угодно; оставайся, доколе не вскормишь его грудью; только да утвердит Господь слово, [вышедшее из уст твоих]. И осталась жена его, и кормила грудью сына своего, доколе не вскормила.

        Церковнославянскийъ текстъ:
1:21 И взыде человекъ Елкана и весь домъ его въ Силомъ пожрети жертву дній и обеты своя и вся десятины земли своея.
1:22 Анна же не взыде съ нимъ, яко рече мужеви своему: дондеже взыдетъ отроча, и аще отдою е, тогда явится лицу Господню и пребудетъ тамо до века.
1:23 И рече ей Елкана мужъ ея: твори благое предъ очима твоима, сиди дондеже отдоиши е: но да утвердитъ Господь [слово твое], изшедшее изъ устъ твоихъ. И сяде жена, и млекомъ питаше сына своего, дондеже отдои его.

        И взошёлъ человекъ Екана и весь домъ его въ Силомъ (въ силу мысли) внимать жертву днейъ и обеты свои и все десятины земли своейъ. Анна же не пошла съ нимъ, сказавъ мужу своему: пока не пойдётъ ребёнокъ, пока кормлю грудью его, когда отлучу от груди его, тогда явится лицу Господню и пребудетъ тамъ до века. И сказалъ ейъ Елкана мужъ её: твори благое предъ очима твоима (делайъ, что угодно тебе), сиди пока не вскормишь его грудью: но да утвердитъ Господь слово твое, изшедшее изъ устъ твоихъ.

        Здесь Елкана идётъ вместе со всемъ своимъ домомъ, чтобы возблагодарить Бога за рождение сына, онъ взошёлъ въ силу мысли Бога, благодаря чему ему данъ сынъ, и только Анна остаётся дома, поскольку кормитъ сына грудью. И всё это соответствуетъ исконно славянскимъ правиламъ, о какихъ вы, дорогие читатели, уже читали въ предыдущихъ Книгахъ Библии.

        Но здесь нужно обратить внимание на фразу въ церковнославянскомъ тексте [слово твое], взятую въ квадратные (прямоугольные) скобки. Этотъ ограничивающийъ приёмъ въ письме повествования закрываетъ данное Аннойъ слово обета Господу только въ томъ времени, когда жила та Анна, не давая ему распространяться на иные времена. То есть, то слово давала только та Анна, и никто инойъ, у кого есть похожая ситуация, какъ и въ этойъ притче Бога.
 
        Синодальныйъ переводъ:
1:24 Когда же вскормила его, пошла с ним в Силом, взяв три тельца [и хлебы] и одну ефу муки и мех вина, и пришла в дом Господа в Силом, [и отрок с ними]; отрок же был еще дитя.
1:25 [И привели его пред лице Господа; и принес отец его жертву, какую в установленные дни приносил Господу. И привели отрока] и закололи тельца; и привела отрока [Анна мать] к Илию
1:26 и сказала: о, господин мой! да живет душа твоя, господин мой! я – та самая женщина, которая здесь при тебе стояла и молилась Господу;
1:27 о сем дитяти молилась я, и исполнил мне Господь прошение мое, чего я просила у Него;
1:28 и я отдаю его Господу на все дни жизни его, служить Господу. И поклонилась там Господу.

        Церковнославянскийъ текстъ:
1:24 И взыде съ нимъ въ Силомъ, егда отдои его, съ телцемъ трилетнымъ и съ хлебы и со ефи муки пшеничны и мехомъ вина: и внидоша въ домъ Господень въ Силомъ, и отроча съ ними.
1:25 И приведоша е предъ Господа: и закла отецъ его жертву, юже творяше от дній на дни Господеви: и приведоша отроча, и закла телца. И приведе Анна мати отроча ко Илію
1:26 И рече: во мне, Господи, да живетъ душа твоя, господине мой, азъ жена стоявшая предъ тобою, о семъ помолитися Господу:
1:27 О отрочати семъ молихся, и даде ми Господь прошенiе мое, еже просихъ у него:
1:28 И азъ отдаю е Господеви во вся дни живота его на служенiе Господеви. И поклонися тамо Господеви.

        И въ завершение первойъ главы повествования мы видимъ, что Анна вошла въ домъ Господень, когда вскормила сына своимъ груднымъ молокомъ. И вошла вместе съ сыномъ и принадлежностями для того, дабы возблагодарить Бога  - трехлетнимъ тельцомъ, съ хлебомъ, меройъ пшеничнойъ муки и мехомъ вина. И заклавъ тельца, и сказавъ нужные слова, отдала своего сына, какъ и обещала, давая обетъ, на служение Господу. И поклонилась тамъ Господеви.

        Обратите внимание, какъ синодальныйъ переводъ написалъ: «взяв три тельца», а въ церковнославянскомъ тексте написано: «съ телцемъ трилетнымъ». Это – не три тельца, это – одинъ телецъ, какому три года отъ рождения. Какъ всегда синодальныйъ переводъ извращаетъ текстъ.
       
        И вновь кто-то увидитъ въ какихъ-то строкахъ стиховъ этойъ притчи и свою жизненную ситуацию, какъ я, напримеръ, ибо я сама привела своего сына къ Богу (повела его въ храмъ покрестить) только после того, какъ откормила его груднымъ молокомъ, и когда ему исполнилось три года. И хоть тельца я не закалывала, ибо, живя въ условияхъ современного города это невозможно, но, тем не менее, готовила кушания на столъ по этому случаю, какъ это и принято у русскихъ православныхъ людейъ.

        Действия Анны, описанные въ данныхъ стихахъ, показываютъ насколько изменилась Анна («…во мне, Господи, да живётъ душа твоя…»), какая ещё въ начале главы данного повествования всего этого не понимала, а только лишь плакала да сетовала на Бога, считая себя несчастнойъ во всёмъ. Это – наглядныйъ примеръ многимъ, ибо плачемъ да сетованиемъ на Бога свою жизнь не изменить. Нужно осознать и принять Бога въ себе, и тогда и жизнь человеческая изменится.
        Читаемъ вторую главу.