Сашка. Часть четвёртая. 23-24

                23

   - Достойная парочка! - воскликнул начальник строительства Степанов. – Ударник труда и бригадирша передовая. А какие красивые!
   Штамп в паспортах молодых был поставлен. Любина комнатка с большим трудом вместила приглашённых гостей. Вадика Сашка не пригласил: он был из другой  жизни,  о  которой  хотелось забыть. Свадьба – начало новой дороги, прошлое  должно уйти в сторону!
   На следующий день отправился Сашка к родителям Веры за вещами. Вера была дома. Дрогнуло сердце у Сашки, когда она упала в ноги, умоляя простить.  Но он за руки её взял, поднял с пола и сказал  тихо:
   - Поздно исправлять: я женат, и штамп в паспорте.

   Жить стали у Любы, в общежитие. Но вскоре  вызвал их в контору Степанов и, усадив в служебный автомобиль, повёз их показывать двухкомнатную квартиру.
   - На свадьбу меня не пригласили, а я вам  приготовил подарок, - произнёс он тепло, по-отечески. – Только помните – это не за красивые глаза, работайте так же.
   Обоим пожав руки, начальник уехал. Новая жизнь смотрела на Сашку белыми стенами, подмигивала окнами.
   - Тебе нравиться? – спросила Люба.
   Ответом ей было объятие, которое возбудило обоих. В голой комнате они легли на пыльный пол. 
   - Сашенька, - обратилась она, когда они стояли у окна, отдышавшись и отряхнувшись. – Спасибо начальству, но я не собираюсь отступать от плана, – я записалась на постройку квартиры хозяйственным способом. Теперь будем строить с тобой. Ты  понимаешь – у нас будет собственная квартира, не служебная.
   Жена – красавица, бригадир, сейчас у них казённая квартира, а в перспективе, будет своя. - Сашке показалось, что это сон. Впрочем, почему? - он же старается. И нужно продолжить в этом духе. Закончив смену, он не щадил сил на постройке собственного жилья, трудясь до темноты с такими же будущими собственниками.
 
  Несмотря на заботы, не забывал Сашка  Леонтия  с  Антонидой. Приезжал к ним с Любой в выходные; старики будто ждали их: на печке прела в чугунке мясистая кость и остро пахло кислыми щами. Обязательно на столе появлялась водка, потому что так принято встречать достойных гостей у русских. А Сашка был гостем достойным, как человек серьёзный и  правильный. Дед не переставал удивляться его успехам, тому, что он выбрался из болота, был рад за него и говорил, что ещё пацаном в Сашке он приметил ум и душевность, а мать его паскуда, и ему не понятно, зачем она нарожала.
  Проездом на курорт заехала в Омск тётка –  Полина.  Побывав  у  Анны, она  узнала  адрес Сашки и поздним вечером ввалилась к ним, улыбаясь, как прежде:
  - Ты ль это? Красавец! Не забыл, как за дровами ходил?
 Тётка гостила день, но замутить души  молодожёнов успела, расхваливая заработки в городе, где жила – то есть в Норильске.  Но пока и здесь молодожёны жили хорошо: Люба – бригадир  молодёжной бригады, а Сашку почти на каждом собрании  стали ставить в пример прочим рабочим, и уже величали по отчеству.  Полина, когда прощалась, обняла крепко его и сказала:
  - Я рада, что стал на ноги! Только, Саша, смотри, держись, если скатишься ещё, не встанешь. Тебе здесь, говоришь, хорошо, ну, сам смотри…
 Сашка и не собирался никуда скатываться. Стал привыкать к всеобщему уважению рабочих и начальства. Даже походка стала степенной  – сам заметил.
 Встретил однажды Вадика, тот пригласил его с бывшими дружками посидеть, за бутылочкой – отказался.  И это  было не зазнайство, как, верно, подумал Вадик, просто было не о чем ему с ним говорить: жить так, как живёт Вадик, а недавно жил сам, Сашка  не хотел.

                24

            К рабочему, что трудился с Сашкой в бригаде,  пришла повестка. Начался призыв в армию. Кстати,  призывать стали даже бывших осуждённых. Это обстоятельство вылетело из головы у молодожёнов.  Армия - это ломка планов! Впрочем, Сашка мечтал о морском флоте: посмотрел бы страны. А почему нет? Он - уважаемый  строитель, значит, имеет право попросить в военкомате о направлении его на военный флот. Пусть позвонят начальнику строительства и спросят о нём. Нарядившись в новый костюм,  Сашка пришёл  в  военкомат.  Принял  его подполковник. Выслушал, стал смотреть документы.
  - Значит, паспорт выдан по справке об освобождении?  - презрительно глянул на Сашку.
  - Да…
  - Тогда что же ты хочешь? Такие субчики морскому флоту не нужны. Впрочем, можешь рассчитывать на стройбат. Иди, время не отнимай!   
 И потопал Сашка из военкомата в своём новом костюме, желая втоптать его в пыль, чтобы не обманывал людей, да и его нарядностью.  Прошлое не прикрыть ему дорогой одеждой. А ведь всего час назад казалось, что он уважаем… Нет, не вырвать из души ему занозу, вокруг которой гной, и он всегда будет заражать его. 
 Не хотелось идти домой. Может, к Вадику, попросить у него травки, без которой тот не живёт? Нужно забыться, или, наоборот, вспомнить, кто есть он. Бывший зэк, проклятый матерью, не  помнящий отца. А ещё вообразил что-то. Вдруг вздохнул Сашка легко, глянул весело. «Эй, Сашка,  твой  путь  другой – угарный, твои друзья – преступники!» Он бодро пошёл навстречу знакомому очертанию – страшному, но манящему.
  - Саша, куда бежишь? - её голос.      
 Идёт жена, улыбкой сияет, обнимает, в глаза смотрит:
  - Чего пасмурный? Или не пообещали отослать от меня в море?
 Он прижался к ней, и они стояли так долго в молчании, слёзы блестели у него на глазах.
  - Да что это с тобой?  - улыбка пропала у неё, голос тревожный. - Из-за морфлота так расстроился?
  - Ты помнишь, - голос его задрожал, - как меня  майор облаял, заключение вспомнил? И сегодня, в военкомате, на меня посмотрели, как на зэка. Морфлот мне заказан, и я не знаю, что мне ещё заказано, но понял одно, что от прошлой грязи никогда не отмоюсь…  Никогда! – Последнее слово он выкрикнул.
 Некоторое время они шли, молча, и у него  возникла  мысль, что ей ответить нечем, значит, так всё и есть, даже любимый человек не найдёт слов, опровергающих его думы.
 Но Люба заговорила:
  - Саша, ты делаешь почему-то выводы после встреч с дурными людьми и забываешь делать их, встречаясь с другими. Молчи, меня послушай. Кто на стройке считает тебя таким, как ты сказал? А? Степанов? Да он ещё больше тебя стал уважать за то, что ты стал человеком вопреки прошлому. Разве не так? - Люба остановилась.
 Она нашла правильные слова. Сашка  почувствовал, что они смывают с него что-то липкое, тёмное. Махнув рукой, он повеселевшим голосом предложил:
  - Пошли, купим бутылку вина, нет, лучше водки, напиться хочу.
 Вечер провели они вдвоём, обставив стол выпивкой  и закусками.  По-новому он посмотрел на жену, думая, что если  бы не она, сорвался бы.

 Пустыми оказались волненья супругов по поводу службы в армии: медкомиссия его забраковала. Бесследным не осталось паденье в детстве  – сломанная  нога срослась всё-таки не ровно. Кроме того, обнаружилась болячка в сердце: не прошли, видно, даром мытарства.
 Жизнь  семьи вошла в колею: работа  на  стройке  днём, строительство своей квартиры вечером. А ночью … О, ночью молодым хватало сил на ласки. И, когда он ещё раз затронул тему переезда на Север, хотя бы временно, для заработков, Люба  возмутилась:
 - Чем плохо тебе здесь? Мы с тобой –  уважаемые  люди.  Неплохо зарабатываем. А на Севере – ещё неизвестно. Я – кандидат в члены партии. Ты поступишь  в  вечернюю  школу. Закончишь – пойдёшь в техникум. Ещё начальником будешь. Так что выкинь из головы лишние мысли.
 Убедила. Правда, зачем дёргаться?  – ведь всё отлично. Только одно крутилось: хотелось покинуть  город, откуда ушёл он за решётку, забыть всё. Понимал, что ничего нет хорошего, когда под боком старые  приятели, с которыми, нет-нет, да и приходилось  встречаться ему по дороге в новую жизнь.
И как-то они уговорили его посидеть в хате. В пьяной компании вспомнили молодость, и впервые он не ночевал дома, чем довёл Любу до расстройства, и, что совсем плохо, сделал прогул на работе. Прогул замяли, портить не стали заработанный авторитет, но по настроению Любы проехал каток,  она  двое  суток молчала, а на третьи сказала:
 - Саша, а ты прав: чего мы сидим на копейках, поехали на твой Север.