Богиня Ллос

10.09.2024-17.10.2024
А ты знаешь, я нынче у ведьмы-колдуньи, что держит у края селенья кофейню,
Покупала эклеры в глазури, штук пять или шесть, может восемь, да дело не в этом,
Так у этой колдуньи за столиком крайним сидел тёмный эльф, напивался портвейном,
На руках перстень царский, паучий, да кинжал дюже видный за полой колета...

Ну так вот, этот юноша знатный, что в стакане искал утешенья и края не видел,
(Да его алкоголь не берёт, просто видно хандра накатила такая, хоть в петлю),
Вёл беседу душевную с Мастером тонких сонетов, баллад разудалых, печальных мелодий,
Ему спутник был нужен в паучьем краю, чтобы спеть для Ллос хвалебную песню...

Если песня по нраву богине придется, возможно спадет вековое проклятье,
Снова станет прекрасной она и лицом и фигурой и может характером тоже,
Может снова когда-нибудь сможет Богиня паучья нарядиться в любимое платье,
Подобреет чуток,  ну хоть капельку, и станет почти на эльфийку (что врядли)похожа.....

Вот и пил чужеземец и думал, как быть, если был он с рождения богине как жертва обещан,
И не важно, что мать его жрица Верховная, а сам он наследником клана являлся великого,
В Подземелье мужчина был раб, бессловесным, бесплатным, практически вещью...
Пил портвейн тёмный эльф, пил без меры, без продыху, лишь душа умирала его тоскливо и тихо....

Он однажды нашел в захолустных чертогах своих странный свиток, печатью запаянный,
В нём легенда записана кровью о том, что прогневала девушка как-то Богов Междумирья отказом.
Долго ль коротко за свободу свою и за жизнь боролась эльфийка отчаянно,
Но за дерзкий проступок на тысячелетие оказалась жестоко, немилосердно наказана.

Превратили когда-то прекрасное тело её в непонятно кошмарное нечто, практически монстра,
Да, все так же прекрасна лицом и фигурой до талии, снизу ж лапы паучьи и брюхо огромное тоже.
В вечной Тьме прозябать, в одиночестве, много лет не увидя ни света луны, ни солнца,
Стать жестокой богиней, точней даже пленницей, без кровавых жертв ей жить невозможно...

Но гласила легенда, если сможет её полюбить в этом облике страшном отчаянный эльф,
Если сможет жестокое сердце хоть чуточку сделать добрей и душу светлей,
Снова станет эльфийка прекрасной, зажурчит её голос словно лесная капель,
С полюбившим её проживут счастливую добрую жизнь до конца их дней...

Был на свитке портрет той наказанной девушки, прекрасней её не видывал свет,
Серебристых шикарных волос не могли удержать ни широкие ленты, ни даже мужская рука,
Фиолетовых глаз сияние и блеск затмевали сияние звёзд, а фигура затянута в тёмный корсет,
И манила своей красотой та эльфийка любого, молодого и старого, умного и дурака...

Он не первый влюбился в неё, и не первый пытался спасти от проклятья Богов,
Их таких на алтарь злой богини за тысячелетия легло не исчислить и дюжиной дюж,
Не затронули струны души ни картины, ни танцы, ни подвиги и не тысячи слов,
Погибали от рук её жриц, от коварства богини... Загублены сотни душ...

Мастер слова, поэт, менестрель, молча выслушал эльфа и выпил бокал вина,
Согласился, подумав, помочь, ведь он тоже когда-то любил и был любим...
Написал за неделю для эльфа печальную грустную песнь, в ней строчка одна:
"Можешь сердце мне вырвать, без тебя мне не жить, не любить, я тобой одержим"...

День загаданный ближе. Юный эльф все спокойней, он к смерти готов, без богини душа не нужна.
На алтарь поднялся, исполняя ту песню богине как гимн бесконечной любви.
Замолчали паучьи прислужницы, перестали молиться, воцарилась вокруг тишина,
"Можешь сердце мне вырвать. Без тебя мне не жить. На коленях стою пред тобою. Смотри"...

Может, сбудется чудо, может сердце богини навеки сковалось от мира живых толстым льдом,
Нам неведом конец этой сказки... Только где-то по краю миров бродят двое, за руки держась...
Говорят, что прекрасна она, фиолетовы очи, а косы сверкают её серебром,
Ну а он темнокож и горяч, защищает и любит, и с любимой своей не спускает он алых глаз...