Окраина Рассказывает. Элеонора Меркулова

Про мистику

Дар свыше приходит не просто так. И уходит, как только становится в тягость.
Осень 1985 года. Ташкент. А мы транзитом едем в Киргизию в командировку на химзавод вдвоём с проректором УПИ. Нас встретили в аэропорту и повезли дальше на машине. По пути предупредили, что могут остановить и заставить убирать хлопок. В Узбекистане тогда это считалось само собой разумеющимся. Нам, конечно, понравилась идея поработать хлопкоробами, шутили мы.
Слева от дороги тянулись бескрайние хлопковые поля, справа – горы Киргизии.
Машину не остановили. Не удалось поработать на полях. Шутками отделались.
Приехали. Обошла богатый завод и приступила к выполнению задания.
Ужинали дома у директора завода.
Конечно, киргизское гостеприимство и разговоры, разговоры...
Директор рассказывал, как закупили травяное покрытие для благоустройства, расстелили дёрн с травой вдоль арыков. Киргизы тут же выпустили своих баранов на прекрасное сочное пастбище. Менталитет у киргизов такой, да и у баранов такой же.
Мне так любопытно взглянуть на Среднюю Азию! Например, однажды иду по улице, рядом останавливается междугородний автобус в Самарканд. Села и поехала.
Однажды ехала в такси, а водитель решил повезти меня в аил (кишлак по-киргизски). От «рабства» меня спас охранник. Думаю, что таксист хотел показать белую женщину в аиле.
Но главное началось, когда в выходные нас повели на экскурсию по заповедным местам Киргизии. В горах – целебное озеро. На полдороге к нему стоит дерево, сплошь усеянное бантиками. Это бесплодные киргизки привязывают к веткам дерева кусочки ткани и просят духов о детях.
Любопытство заставило и меня привязать на дерево свой бантик. Неужели поверила?
Конечно, дерево выполнило свои обязанности, на следующий год у нас в семье появилась дочка! Вот так мне удалось задобрить киргизских духов. Главное всё-таки не сама ленточка, а те слова, которые ты произносишь у дерева. Наверное, я была искренна.
Родилась дочка уже в Ростове: мы с мужем перевелись в ростовские проектные институты.
Ростов тех лет был беззаботным весёлым городом. За три копейки на трамвае можно было объехать весь город или выпить стакан газировки из автомата. В трамвае разговоры велись о любовниках и любовницах. А ещё звучали свежие анекдоты. Рынок был полон отличных свежих недорогих продуктов, а вот на на стиральный порошок уже выдавали талоны. Город был полон иностранных студентов: порхали вьетнамки, бродили африканцы, кубинцы... Многие учились в мединституте. И надо же: я заболела! И это стало последним испытанием.
Оперировал меня в больнице Сельмаша студент-египтянин. Предупредил, что наркоз плохой. Но что мне с того предупреждения? В какой то момент душа с телом и рас-
сталась. Высоко лечу, под потолок, вижу как шесть человек стоят около моего тела. А душа летит дальше, к окну. И вдруг натыкается на закрытую форточку и... возвращается в своё тело.
С этого момента я приобрела дар: знать, что будет дальше.
Однажды вдруг поняла, что проектный институт с сотнями сотрудников скоро закроется. И ушла на завод. Почувствовала, что тому тоже недолго осталось, ушла в филиал английской фирмы... Вот такая была у меня связь с высшими силами. И ни разу не ошиблась с выбором.
Я не скрывала свой дар, рассказала по мелочам хозяйке фирмы: что было, что будет, чем дело кончится. И всё сбылось. Это произвело впечатление. Так что иногда хозяйка советовалась со мной; она стала верить... экстрасенсам.
Как-то привела в офис фирмы женщину-провидицу. На тех, кто хотел предсказаний, та смотрела сквозь пламя свечи, что-то видела и вещала. Этот экстрасенс потряс хозяйку больше меня. Тогда наша страна преклонялась перед Чумаком, Кашпировским, Джуной... Народу нравилось то, что не вписывалось в понятие советской идеологии, а советскому человеку хотелось перемен. Ну и перемены настали, ждать не заставили. Кроме экстрасенсов появились рэкет, киллеры, промышленное воровство...
А удивительного экстрасенса тут же приняли на работу, а потом вообще увезли с семьёй в Москву, в головной офис. У хозяйки фирмы была мощная «крыша», но ни она, ни «дипломированный» экстрасенс не спасали. Да сам он не спасся: застрелили её, её мужа и её сына. Наверное, слишком много знала, а от этого и беды. Не почувствовала, когда надо остановиться.
К тому времени я поняла, что себе я гораздо больше пользы принесу, если уволюсь из английской фирмы. Ушла и открыла своё дело! И дело удачное: четверть века проработала генеральным директором.
Тогда уже чувство предвидения мне надоело. Сообразила, что достигла предела, мне этот дар уже не нужен. А остальным говорю: не знаю и всё. Отстали.
Прошло несколько лет. Ехала из Новочеркасска. Был сильный туман, и наша машина столкнулась с автобусом. Всё обошлось, я не покалечилась. Но потом, через несколько дней, вдруг сообразила, что свойство предвидения пропало. Как появилось после операции, так и исчезло после аварии... Я не особо и горевала. Хоть дар меня покинул, но духи меня огораживали от бед... Как бы подтвердили: я всё сделала правильно!
Только думаю, а вдруг мой дар вернётся? Ведь у остальных он вдруг набегает, а не постоянно курсирует. Жириновский, например, обыкновенные рядовые мысли вдруг «вещал», и вполне сошёл за пророка. Василий Блаженный, говорят, тоже много напророчил, его в веках люди помнят...
Но лучше бы не возвращалось ничего. Ибо незачем. Многие мысли – многие печали. А впрочем... Кому это помешает?
Как говорили в каком-то фильме: голова – вещь тёмная.