Кругом 500, кони Оболенского

И ни слова из дальнейшей беседы не вошло в фильм. Но сегодня уже можно вкратце пересказать,например, историю о смерти двух тысяч лошадей, которую я затем нашел и в записных книжках Маэстро Лео. По тону записи я понял, что он хотел бы рассказать об этом, да каждый человек ведь хочет, чтобы что-то осталось от него, более личное, чем построенные дороги города, да...
http://stihi.ru/2024/10/13/2966

Этого, конечно, не было в нашем с Котовым фильме, ещё не могло быть. Однако этого эпизода и вообще не могло бы быть в восстановленном виде, если бы не беседа с графом Кондратьевым. А восстановился он в моей записи после чтения записных книжек князя Лео три года спустя, в 1994-м. Уже у вдовы князя, я на его рабочем месте, а Ирина Оболенская пьёт чай на кухне с моей спутницей, кажется это журналистка газеты "Глагол", да, они меня привели сюда, коллеги.

Читаем? - …будем танцевать?

 - Остановите музыку! Да вы в своём уме? Какие танцы на гробу? Сталин умер.

 - Да уж…..взамен
Живых и богом данных сил
Себя средь этих мертвых стен
Скелетами ты окружил…

А если не строго по тексту пьесы, товарищ режиссер, ведь второй год уж без него мы продолжаем железной поступью идти по его пути. И если мы не будем петь и смеяться, как дети, враг может подумать, что нас можно победить.
 - Вон из театра!
 - Гражданин начальник, но как же ЗК могу выйти вон из театра лагколонны 503..? Только приказом. Жду, вместе со всем коллективом напряженно жду.
 - Дождались. Вы лично дождались. Садитесь за печатную машинку, товарищ князь. Пишите. Командировать ЗК. Номер свой помните?
 - Так точно. Уже напечатано. Гражданин начальник.
 - Командировать в лагколонну 501. Цель – работа в группе обеспечения ликвидации средств конной тяги в количестве две тысячи голов.
 - Расстрелять две тысячи лошадей?
 - Цифру уточните на месте по факту. Кругом. Марш.

Мастер Лео приносил поутру в конюшню сорок кусочков черного хлеба. Посыпал каждый кусочек серой солью, давал лошади. Потом выводил к оврагу. Всё происходило спокойно и тихо, как в замедленном сне падали осенние листья с маленьких тундровых красных осенних осинок. Подводил к стоящему в удобном шалаше наготове рядовому Петрову. Снимал уздечку с коня. Раздавался тихий хлопок. Лошадь сползала с обрыва. Туда, где красные листья и гнедые пятна. Было уже достаточно холодно. Трупы не портились. По крайней мере, здесь, наверху, этого не ощущалось. Но внизу…..

…один раз Лео забыл снять уздечку, вернее – поглядел коню в глаза и отвернулся, заплакал, махнул рукой, рядовой Петров в своём шалашике понял, что объект готов и выстрелил. Подотчетная уздечка уползла вниз вместе с трупом. Пришлось осторожно сползать по песчаному обрыву в тихое смрадное тепло на дне оврага. Лошади закоченели, на иных был белый осенний иней, но тепло тления шло от них, пронизывало насквозь это неживое тепло…

Больше Лео не забывал снимать уздечку. Но световой день неумолимо поджимал сроки, уже успевали вывести за день не более тридцати лошадей на обрыв. И провиант заканчивался. А про ликвидбригаду как будто забыли. Людей всех вывезли на Волго-Донский канал, в 501-й колонне остался главный инженер строительства узкоколейной железной дороги граф Кондратьев, несколько караульных и трое ЗК. Никто никого не охранял, так как до ближайшего жилья было 500 километров. Врача не было, и поэтому, когда два тихих ЗК нашли аптечку и выпили всё, отдаленно пахнущее спиртом, спасти их было некому.

После ЧП Кондратьев с одним из конвоиров уехал на ручной дрезине по узкоколейке, на линии искать порыв связи. Лео три дня долбил в мерзлом песке могилы. Конвоиры за лопату браться не захотели, не царско это дело. Да и кто знает, на самом-то деле, этих ЗК? Возьмет этот хиляк винтовку и перестреляет всех, не выдержат нервы перед свободой. А свобода должна быть. Она рядом. И от этого было совсем невмоготу за колючей проволокой при открытых воротах.

Вечером зазвонил телефон. Петров переговорил по восстановленной связи, бросил трубку, выматерился. Утром приехал Кондратьев, привез хлеб и новую директиву – отогнать лошадей дальше в тундру и там ликвидировать. Потому что получается плотина в овраге. А овраг – естественный обводной канна на линии железной дороги. И теперь в паводок вода может пойти верхом и смыть насыпь.

Кондратьев рассказывал это увлеченно, рисовал на карте схему безопасного для стройки захоронения двух тысяч лошадей, схему организации пункта краткосрочной консервации паровозов. Лео, всё-таки, не выдержал и спросил его:

- Аполлон Николаевич, вы полагаете, что нам не будет освобождения?
- Полагаю, что я не уеду из этих мест. Буду начальником дистанции. Дело моей жизни должно жить.
- Здесь люди и не живут. Даже местные оленеводы обходят эти урманы. После ликвидации транспортной тяги вас отзовут. Вы будете свободны.
- Я давно свободен. Мой последний срок закончился в 1947-м. Работаю по вольному найму.
- Граф, но у вас же есть семья. Сын. Бывшая жена.
- Милый Лео, они тридцать пять лет живут другой семьёй. Другой жизнью. У мальчика хороший отчим. У жены хороший муж. Точнее - у мальчика уже свои дети. Никто никогда не говорил ни слова обо мне моим внукам. Они наверняка хорошие пионеры, комсомольцы. Наша семья всегда отличалась честностью исполнения гражданского долга. Зачем им непонятный родственник из врагов народа?
- Вы не знаете. Вы их не спросили. Вы сами вычеркнули их…
- Простите, князь, вы забываетесь. Если бы это был не наш последний разговор, я бы, ей-богу, пригласил вас к барьеру. А так как вы всё равно завтра уйдёте в другую жизнь, за ещё более высокий барьер, я просто предлагаю вам выпить со мною на посошок. Пожмем друг другу руки. И в дальний путь, на долгие года.
- Куда я завтра? В какую жизнь? Где документ об освобождении?
- Нет документа такового. Вы направляетесь в Саянлаг. Снова в театр. Ваш главный режиссер уже там. Он без вас – как без рук. Не с кем ссориться творчески. Но вы осторожней – резкая смена климата может повлиять на организм. Хотя – здесь высокие широты, там высокогорье. А всё Сибирь единая. Даст бог… что с вами, Лео?
- Неужели я, как граф Монте-Кристо, навсегда стал заложником государственной тайны?
- Не говорите об этом больше ничего. Я помню. Но запрещено. Нельзя. Иначе и эта мучительная, злая жизнь легко прекратится. Вы можете взять чужие документы одного из тихо усопших алкоголиков. Они оба освобождены. Я перепишу реестр и отчеты. Дам справку, что вы выжили после отравления алкалоидами, инвалидность можно даже временную определить.
- А сцена? Как только я выйду к рампе, все раскроется. А без сцены я не живу. Смешно – даже в лагерном бараке играя на флейте и танцуя, так легко перемещаешься в пространстве-времени.
- А знаете, Лео! Что лучше крепкого сна помогает свободному перемещению в пространстве и времени?
- Что?
- Только сон после рюмочки.

…ночью мастеру Лео снился побег из рая. Или из инфернального поселения некого. Очень хорошо там было. Много живых рыжих лошадей. Маргарита весело скакала на молодой кобылке, шарфик развевался на ветру. Он уже почти догнал ее и…

 …и тут на стол вскочил черный кот, но не допрыгнул, уцепился когтями за скатерть, все потянулось со стола, рыжие фигурки лошадей медленно падали в бездонный овраг Абадонны, медленно, как осенние листья…

 …как легко дышится, когда летишь осенним листом…

продолжение http://stihi.ru/2024/10/23/7701