Эхо тихого Дона

Моя земля – пырей стоячий.
Но  вижу  я  курень  казачий,
Но слышу  говор и слова,
Где сок, и гонор, и трава.

Конечно, не читая  книги
И счастья не глотая миги,
Нашёл бы в собственной душе
Я то, что было ль вообще?

Идёт по базу украинка,
Она судьба, а сын – кровинка,
Чей батя – русь, а кто казак –
Не разберусь, не то сказав.

Видать, судьбы такая шутка.
А чьи чубы трепал Мишутка
Без кулаков, как тот ковыль –
Во тьму веков уносит быль.

Но потаённо как и сильно!
И полыхнёт зарёй Аксинья.
Григорий выскочит. И степь
Метнёт белоказачью цепь.

За чьею рукописью Миша
Укрыл себя? Его не слыша,
Бурлит причудливая речь,
Подруга проводов и встреч.

За ветряки бежит степные,
За плавни, сны, в уста иные,
Что были замкнуты навек,
И вёрст не знает этот бег.

Ничто сомнений не развеет,
И только юный продармеец
Найдёт какой-то новый ключ
Под воронёной сталью туч.

И молвь народная над Доном
Не благовестным перезвоном,
Свинцовой выдавит строкой:
Родился гений – и какой!

И главы нового романа,
Как дикий хмель от дурнопьяна,
Как вербный запах, по стране
Пойдут – о мире и войне.

А он следами Льва Толстого,
Не опускаясь до пустого,
С усами щёточкой,  в  дыму,
Взойдёт – как солнце на Дону.

Над всею красною Россией
Взойдёт светилом и мессией
Не в королях – в её тузах:
Казак родился на глазах!

От хуторов и до столицы
Сидельца Вёшенской станицы
Признают все – и стар, и мал…
О, кто бы это понимал!

Ту целину, ту степь родную,
Как заводскую проходную,
Он исходил, не князь Гвидон,
И разбудил не только Дон.

И по нему под этим небом
Уже  Быстрицкая и Глебов
Пройдут; Герасимов за честь
Почтёт упрочить эту весть.

И всё – у Шолохова слава,
Его  страда;  и так курчаво
Он проживёт станичный век,
Что мог ли  думать человек?

Его кресты и колокольни
Увековечатся в Стокгольме.
И распоследний в мире сэр
Признает мощь СССР.

А тот, чей замысел, возможно,
Вручили хлопцу непреложно
В переработку, на заказ –
И вовсе канет с наших глаз.

Белогвардейские мыслишки
Растают эхом в новой книжке.
Четыре  тома  –  как  в  бидон,
Вольётся в каждый тихий Дон.

Другой в почтенных девяносто
Себя уложит в грунт погоста.
И не растает он во мгле.
Бывает это на замле.

2024