Я нигде не встретил дамы...

               
                Я НИГДЕ НЕ ВСТРЕТИЛ ДАМЫ ,
                ТОЙ ,ЧЬИ ВЗОРЫ НЕПРЕКЛОННЫ

                И всё мне грезятся , как бы во сне,
                Те женщины , которые бессмертье
                Моей души доказывают мне.
                Н. Гумилёв

        Из воспоминаний Е. Дмитриевой (Черубины де Габриак) -
        Мы познакомились с Гумилёвым в Париже .

  Помню вечер в холодном Париже ,
  Новый мост , утонувший во мгле ,
  Двое русских мы сделались ближе ,
  Вспоминая о Царском Селе .

  В Петербург мы вернулись - на север.
  Снова - встреча . Торжественный зал .
  Черепаховый бабушкин веер
  Ты , стихи мне читая , сломал.

  После в Башне привычные встречи ,
  Разговоры всегда о стихах ,
  Неуступчивость вкрадчивой речи
  И змеиная цепкость в словах.

  Строгих метров мы чтили законы
  И смеялись над вольным стихом ,
  Мы прилежно писали канцоны
  И сонеты писали вдвоём.

  Я ведь помню , как в первом сонете
  ТЫ нашёл разрешающиё ключ.
  Расходились мы лишь на рассвете,
  Солнце вяло вставало меж туч.

  Как любили мы город наш серый ,
  Как гордились мы русским стихом .
  Так не будем обычною мерой
  Измерять необычный излом .

  Мне пустынная помнится дамба .
  Сколько раз проезжая по ней ,
  Восхищались мы гибкостью ямба
  Или тем , как напевен хорей.
              Е. Дмитриева

          Е. Дмитриева и Н. Гумилёв вместе отправляются в Коктебель к Волошину.

          Из воспоминаний Е. Дмитриевой -

  - Всё путешествие в Коктебель я помню как дымно - розовый закат , и мы вместе
у окна вагона. Я звала его ;Гумми , не любила имени Николай , а он меня ,как
зовут дома , Лиля - ;имя ,похожее на серебристый колокольчик, как говорил
он.
  Если Н. С. был для меня цветением весны , мальчик  -мы были ровесники , то
М. А . был для меня где - то вдали , как - то не могущий обратить свои взоры
на меня , маленькую и молчаливую . Но то , что девочке казалось чудом ,-
свершилось . Я узнала , что М. А. любит меня.
              (...)(...)

  Я собиралась выходить замуж за Максимилиана Александровича ,но не отпускала
от себя и Гумилёва , Это не жадность была , это тоже была любовь . Во мне
есть две души , и одна из них , верно , любила одного, а другая другого.

  Да , целовала и знала
  губ твоих сладкий след,
  губы губам отдавала ,
  греха тут нет.

  От поцелуев губы
  только алей и нежней .
  Зачем же были так грубы
  слова обо мне ?

  Погас уж четыре года
  огнь твоих серых глаз.
  Слаще вина и мёда
  был нашей встречи час.

  Помнишь сквозь снег над порталом
  готической розы цветок ?
  Как я тебя обижала ,
  как ты поверить мог !
            Е. Дмитриева
  Дуэль между Волошиным и Гумилёвым завершилась благополучно.

  Как - то странно во мне преломилась
  Пустота неоплаканных дней.
  Пусть господня последняя милость
  Над могилой пребудет твоей!

  Всё , что было холодного , злого,
  Это не было ликом твоим,
  Я держу тебе данное слово
  И тебя вспоминаю иным.

  Накануне мучительной драмы...
  Трудно вспомнить... Был вечер . И вскачь
  Над канавкой из Пиковой дамы
  Пролетел петербургский лихач.

  Было сказано слово неверно.
  Помню ясно сияние звёзд.
  Под копытами гулко и мерно
  Простучал Николаевский мост.

  Разошлись. Не пришлось мне у гроба
  Помолиться о вечном пути,
  Но я верю  - ни гордость , ни злоба
  Не мешали тебе отойти.

  В землю тёмную брошены зёрна ,
  В белых розах они расцветут .
  Наклонившись над пропастью чёрной ,
  Ты отвёл человеческий суд.

  И откроются очи для света
  В небесах он совсем голубой .
  И звезда твоя - имя поэта -
  Неотступно и верно с тобой.
                Е. Дмитриева
 

            Из писем Анны Ахматовой -

  Я выхожу замуж за друга моей юности - Николая Степановича  Гумилёва . Он
любит меня уже три года , и я верю , что моя судьба - быть его женой .
Люблю ли я его, я не знаю , но кажется мне , что люблю .

  Я отравлена на всю жизнь , горек яд неразделённой любви . Смогу ли я снова
начать жить ?(...) Я клянусь Вам всем для меня святым , что этот несчастный
человек будет со мной счастлив .

  Из логова змиева,
  Из города Киева
  Я взял не жену , а колдунью.
  А думал - забавницу ,
  Гадал - своенравницу ,
  Весёлую птицу - певунью.

  Покликаешь - морщится ,
  Обнимешь - топорщится ,
  А выйдет луна - затомится,
  И смотрит , и стонет ,
  Как будто хоронит
  Кого -то и хочет топиться.

  Твержу ей : Крещёному ,
  С тобой по - мудрёному
  Возиться теперь мне не в пору .
  Снеси - ка истому ты
  В днепровские омуты
  На грешную Лысую гору

  Молчит - только ёжится ,
  И всё ей не можется .
  Мне жалко её , виноватую ,
  Как птицу подбитую ,
  Берёзу подрытую
  Над очастью , Богом заклятую.
            Н. Гумилёв .1911

  Он любил три вещи на свете
  За вечерней пенье , белых павлинов
  И стёртые карты Америки .
  Не любил , когда плачут дети ,
  Не любил чая с малиной
  И женской истерики .
  А я была его женой.
            А . Ахматова

            Она

  Я знаю женщину : молчанье ,
  Усталость горькая от слёз ,
  Живёт в таинственном мерцанье
  Её расширенных зрачков .

  Её душа открыта жадно
  Лишь медной музыке стиха .
  Пред жизнью дольней и отрадной
  Высокомерна и глуха .

  Неслышный и неторопливый
  Так странно плавен щаг её ,
  Назвать нельзя её красивой ,
  Но в ней всё счастие моё.

  Когда я жажду своеволий
  И смел и горд - я к ней иду
  Учиться мудрой сладкой боли
  В её истоме и бреду.

  Она светла в часы томлений
  И держит молнии в руке ,
  И чётки сны её , как тени
  На райском огненном песке.
            Н. Гумилёв. 1912

        Перед войной

  Я Гумилёву отдавал визит ,
  Когда он жил с Ахматовою в Царском
  В большом прохладном тихом доме барском ,
  Хранившем свой патриархальный вид.

  Не знал поэт , что смерть уже грозит
  Не где-нибудь в лесу Мадагаскарском ,
  Не в удушающем песке Сахарском ,
  А в Петербурге , где он был убит.

  И долго он , душою конкистадор ,
  Мне говорил , о чём сказать отрада .
  Ахматова устала у стола ,

  Томима постоянною печалью ,
  Окутана невидимой вуалью
  Ветшающего Царского Села.
          И . Северянин .1924

              ***
  В глубинах Тверского края
  Всё выстоял ,всё претерпел
  Дом Анны и Николая,
  Как рукопись , не сгорел.

  Стоял дом  , ожидая
  Хозяев , а не гостей -
  Убитого Николая
  И Анну с крёстных путей.

  Стоял - не прогнил , ветшая ,
  Пока под тройным ключом
  Сын Анны и Николая
  Изведывал что почём .

  Стоит , как свеча святая ,
  Глядят в него небеса .
  Он Анны и Николая
  Ещё хранит голоса.
          Н. Бялосинская

                Из воспоминаниё И. Одоевцевой

  Панихида по Гумилёву в часовне на Невском.
  О панихиде нигде не объявляли. И всё - таки часовня переполнена. Женщин
больше , чем мужчин.
  Хорошенькая заплаканная Аня беспомощно всхлипывает , прижимая платок к
губам , и не переставая шепчет : "Коля , Коля ,Коля. Ах , Коля ! " Её
поддерживают под руки , окружают.
  Ахматова стоит у стены . Одна .Молча. Но мне кажется , что вдова Гумилёва
не эта хорошенькая , всхлипывающая , закутанная во вдовий креп девочка , а
она - Ахматова.

                Из книги М. Кожемякина и Р. Раскиной
                Красная валькирия

  По свидетельству современников , она была не только ослепительно красива ,
но и поразительно умна . Её называли "Олимпийская богиня.
  Не было ни одного мужчины , который бы прошёл мимо , не заметив её , и
каждый третий врывался в землю столбом и смотрел вслед , пока мы не исчезали
в толпе. - В. Л. Андреев .

  Она звала его Гафиз , он её Лери.

  Меха любимые надень ,
  Сегодня ночь , как лунный день ,
  Встаёт из мраморного снега.
  Ты узнаёшь подвижный свет
  И распростёртые поляны ,
  И дым жилья , как дым кальяна,
  Тобою вызванный поэт .
  А утром розовым и сизым ,
  Когда обратный начат путь ,
  Чья гордая уступит грудь
  Певучей радости Гафиза ?
                Л. Рейснер

    Из письма Н. Гумилёва Л. Рейснер -

  Я не очень верю в переселение душ , но мне кажется, что в прежних своих
переживаниях Вы всегда были похищаемой , Еленой Спартанской, Анжеликой из
Неиствого Роланда и т . д. Так мне хочется Вас увезти .

    Из письма Л. Рейснер Н. Гумилёву -

  Милый Гафиз , как хорошо жить . Это собственно главное ,что я хотела
Вам написать .

              Рыцарь счастья

  Как в этом мире дышится легко !
  Скажите мне , кто жизнью не доволен ,
  Скажите , кто вздыхает глубоко,
  Я каждого счастливым сделать волен.

  Пусть он придёт , я расскажу ему
  Про девушку с зелёными глазами ,
  Про голубую утреннюю тьму ,
  Пронзённую лучами и стихами.

  Пусть он придёт ! Я должен рассказать ,
  Я должен рассказать опять и снова ,
  Как сладко жить , как сладко побеждать
  Моря и девушек , врагов и слово.

  А если всё-таки он не поймёт ,
  Мою прекрасную не примет веру
  И будет жаловаться в свой черёд
  На мировую скорбь , на боль - к барьеру.
              Н. Гумилёв . 1917

  После смерти в вещах Ларисы обнаружат плотный конверт с пометкой : Если
я умру , эти письма , не читая ,отослать Н. С. Гумилёву (..)
  - В случае моей смерти все письма вернуться к Вам . И с ними то странное
чувство , которое нас связывало , и такое похожее на любовь . И моя нежность-
к людям , к уму , поэзии и некоторым вещам , котоая благодаря Вам - окрепла ,
отбросила свою собственную тень среди других людей - стала творчеством. Мне
часто казалось , что Вы когда - то должны ещё раз со мной встретиться , ещё
раз говорить , ещё раз взять и оставить. Этого не может быть , не могло быть.
  Но будьте благословенны , Вы , Ваши стихи и поступки . Встречайте чудеса ,
творите их сами . Мой милый , мой возлюбленный . И будьте чище и лучше , чем
прежде ,потому что действительно есть Бог.
              Ваша Лери
  Если бы перед смертью его видела - всё ему простила бы,сказала бы правду ,
что никого не любила с такой болью , с таким желанием за него умереть , как
его , поэта , Гафиза , урода и мерзавца.

                ***

  Священные плывут и тают ночи ,
  Проносятся эпические дни.
  И смерти я заглядываю в очи ,
  В зелёные болотные огни.

  Она везде - и в зареве пожара,
  И в темноте , нежданна и близка ,
  То на коне венгерского гусара ,
  А то с ружьём тирольского стрелка.

  Но прелесть ясная живёт в сознанье ,
  Что хрупки так оковы бытия ,
  Как будто женственно всё мирозданье
  И управляю им всецело я.

  Когда промчится вихрь , заплещут воды ,
  Зальются птицы в таянье зари ,
  То слышится в гармонии природы
  Мне музыка Ирины Эвери .

  Весь день томясь от непонятной жажды
  И облаков следя крылатый рой ,
  Я думаю : "Корсавина однажды
  Как облако , плясала предо мной".

  А ночью в небе древнем и высоком
  Я вижу записи судеб моих
  И ведаю , что обо мне , далёком ,
  Звенит Ахматовой сиренный стих.

  Так не умею думать я о смерти ,
  И всё мне грезятся как бы во сне ,
  Те женщины , которые бессмертье
  Моей души доказывают мне.
          Н. Гумилёв . 1915