Что я еще хочу сказать?

Со слов, вынесенных в заголовок, могут начинаться мемуары любого «выдающегося деятеля». Ключевым здесь является слово «еще». Казалось бы, человек оставил после себя блестящее наследство: роли, фильмы, стихи, музыку, песни, картины и т.д. В них выразил, что хотел, и удачно, потому его и запомнили. Однако всегда остается нечто, невидимое публике. И вот то, что десятилетиями было спрятано от посторонних глаз, доверяется наконец «воспоминаниям и размышлениям».

По этому пути идет и Александр Ширвиндт – любимый многими (и мною) актер, а также «режиссер, сценарист, руководитель...», и кроме того, как обязательно уточнит любой справочник, «писатель-мемуарист».

Не сразу, а только на 173-й странице автор отчасти объясняет тягу состоявшихся людей к мемуарам: «Нет сил ничего не делать... надо либо всю жизнь до могилки работать, либо всю жизнь не работать. Сочетать это не получается, потому что не успеваешь привыкнуть».

«Отрывки...» потому так и называются, что состоят из преимущественно коротких фрагментов: ностальгические зарисовки, философские обобщения, профессиональные советы и т.д. – которые сначала записывались автором на цветных листочках (некоторые приведены в качестве иллюстраций), а затем превращались в книжный текст.

Важная особенность «Отрывков...» – энциклопедичность, полнота. Почти каждому тезису рано или поздно находится антитезис, любой мысли – развитие, всякому о(б)суждаемому явлению – пример. Так, авторские наблюдения над тем, какими способами писатели обычно увеличивают объем книг («листал прекрасно изданную мемуаристку, где на каждой странице – одна фраза или даже одно слово»), в «Отрывках...» наглядно дополнены использованием еще одного приема. Каждый абзац, представляющий собой и отдельную мини-историю («обрывок»), и часть тематической главы («отрывка»), отбивается от предыдущего междустрочным интервалом. Что не только увеличивает объем произведения, но и заметно облегчает его восприятие. В этом смысле «Отрывки...» – образец «клиповой» литературы, когда читатель может открывать (и закрывать) книгу в любом месте.

Неровным строем проходят через повествование многочисленные друзья и коллеги автора: Андрей Миронов, Михаил Державин, Марк Захаров, Олег Табаков, Зиновий Гердт, Михаил Жванецкий, Виктория Токарева, Юлий Ким, Юрий Рост… Истории, связанные с ними, как правило, поучительны. Так, Зиновий Гердт «жил в одном дачном поселке с Юрием Бондаревым. Тот совершил какую-то очередную гадость. Зяма с горечью рассказывал: «Я решил, что Бондарев для меня больше не существует. Если встречу, не подам руки. И вот иду по аллейке, навстречу – Бондарев, улыбается. Мы с ним обнялись, я пошел дальше».

Фоновая ирония книги не утомляет. Действительно, есть много вещей, которые «всерьез делать невыносимо». Кроме того, вязкий ширвиндтский сарказм во многом позволяет увидеть его обладателя не в качестве архивной карточки раздела «драматургия и кинематография», а как живого человека.

Иногда мысли Ширвиндта спорны. Иногда наоборот – автор настолько прав, что не может кого-то не повторять. Когда он пишет, например, сколько сил в России отвлекается на охрану всего ото всех («шлагбаумизация страны приобретает размеры катастрофы»), сразу вспоминается его коллега режиссер Юрий Любимов, который еще в 2012 году в одном из интервью печалился, что «в стране миллион триста тысяч охранников, здоровенных мужиков и парней, которые ничего не умеют делать... И здесь – трагедия...».

Себя как писателя автор ставит «где-то посредине между рекламой дешевых проституток и «клинописью» Пушкина и Толстого». Чем не повод для раздумья. Если подходить к оценке писательского таланта с этой точки зрения, тогда дарование (Х) определяется по довольно «простой» формуле Х = А – В. Где А – расстояние от писателя до упомянутой рекламы, а В – до Толстого. Отрицательное итоговое значение означает неимение таланта. Положительное – его наличие, а само число – величину. Дело за малым: определить точное расстояние между «рекламой проституток» и Толстым, единицу измерения в этой системе координат и параметры, по которым мы располагаем там конкретную точку...

Автор «Отрывков…» – человек, говоря его же словами, «весь в себе, и ему с собой интересно». Хорошо (в данном случае), что читателя тоже вовлекают в этот процесс.

Таких, как Александр Ширвиндт, действительно осталось мало. Уходит прекрасная, ужасная, во многом уникальная и прямо влияющая на сегодняшний день эпоха. Пока «новая шелупонь раздражается от остаточного присутствия недовымерших авторитетов», есть еще возможность внимательно вглядеться в них.

И если уж Ширвиндт, постоянный автор журнала «Театрал», где он выступает в жанре «личностных некрологов», советует после своего ухода следующее: «...не заказывать случайным людям слезливое вранье по моему поводу, а просто напечатать подборку моих литературных трудов...», пусть и здесь он сам определяет итоговый портрет сочинителя, который явно проглядывает из его мемуарной книжки: он «был хорошим – с ошибками... но хорошим».

Мало того, книга Ширвиндта снова убеждает читателя в том, что и мемуары вообще не типовое развлечение знаменитостей, когда по специальности работать поздно, а умирать рано. Это эпизод биографии, от которой уже не отнять определение «творческая».

("Независимая газета", 09.06.2022 г.)