Титан

Историй вокруг тьма такая, хоть ложкой ешь.
Кого ни возьми: то трагедия, то роман.
Вот жил-поживал в муравейнике дед Кулеш.
На куртке его был большой запасной карман.

Такой себе дед: молчаливый, худой, седой.
Да прищур его с хитрецой, веселы глаза.
Бродил меж построек с нечёсаной бородой,
И прятался в доме, когда за окном гроза.

Как все. Примечателен не был ничуть, никак.
Кому интересен старик пенсионных лет?
Ну ходит себе одинокий седой бедняк.
Вот только в кармане его запасном — корвет.

Не лишь бы какой: из надводных сторожевых
Был самый манёвренный, лёгкий и скоростной.
Кулеш, по ночам рассекая в мирах иных,
Был сам и старпом, и наводчик, и рулевой.

Ну что говорить: в небесах и шторма, и штиль.
Зачем бы летать старику по таким морям?
А он — на буксир — и повёз по домам разинь,
Взлетевших, слегка уподобившись кораблям.

Ну что ты, дружище, не видишь — волна грозна.
Сейчас бы накрыло тебя — поминай, как звать.
Ну да, хороша и спокойна над ней луна,
Но ты ж не мешай с океаном свою кровать.

Отлавливал тех, кто терял притяженья нить,
И плавненько так заземлял, миновав беду.
Кому интересен старик? А попробуй жить
В таком вот небесно-земном штормовом бреду.

А утром — корвет пришвартован опять в карман.
На кухне в стакане заварен индийский чай.
Смотрел из окошка на мир не старик — Титан.
Улыбка играла в усах его невзначай.