Три котла

«Старый мир! Помолодеешь,
если сдюжишь три котла,
в третьем ты заиндевеешь,
в первых двух немало зла.

Ну а после станешь снова
по младенчески здоров,
для удачи есть подкова» –
молвил конь и был таков.

Мир застыл в недоуменье,
чешет репу: три котла ж!
Страх и головокруженье
пробираются в пейзаж.

Ведь пройдя огонь и воду,
да сиянье медных труб,
мир выносливый по роду,
стал и немощен, и груб.

Но узрев, что коник шибко,
аж копыт не замочив,
из котла в котёл, как рыбка
пронырнул таки, и жив,

он, махнув на всё рукою,
разбежавшись, сразу прыг!
И давай желтеть листвою,
уж практически старик!

Хоть сполна и опалило
листопадным огоньком,
тело мира пламя сбило
и не стало угольком!

Во втором котле же густо
от дурного «молока»,
но туман, что злее дуста
не задушит мира Ка.

Ну а следом – леденящий,
душу, тело до костей
пробирает хлад звенящий:
нет от мира новостей.

Он, как часть пережитого?
Неужели смерть пришла?
Тут и звякнула подкова –
раскололся лёд котла.

Повылазили капели:
«То младенец? Богатырь!»
Мир же долгие недели
тянет туловище вширь.

Но пройдя огонь и воду,
ликованье медных труб,
снова конику в угоду
он, уже почти что труп,

в три котла поочерёдно
окунётся, дряхлый, чтоб
возрождаться ежегодно
в снежной мякоти утроб...

Листопад, туман и холод –
три котла осенним днём,
разделяя «стар» и «молод»,
на «случилось» и «потом»,

душу начисто отгладят,
ту ж подковой назовёт
конь, который всё уладит,
снарядивши мир в полёт.