эпиграф И. Бродского

И не склонный к простуде
Все равно ты вернешься  в сей мир на ночлег.
Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.
Так в тюрьму возвращаются в ней побывавшие люди,
Как голубки - в ковчег.

И. Бродский

1967 год. Стихотворение «Фонтан»


О, философия мужская!
Фонтан, но он совсем другой.
Как Лермонтов, ты молодой.
И строчка, как струя живая.

Я преклоняюсь пред тобой.
Красивый, рыжий лев.
Ты гениальный, заводной,
Гроза кудрявых дев.

Ты спрыгнул зверем с постамента,
Пустился наутек.
Таинственно, одномоментно.
Твои стихи, как грог.

«И новый Дант склоняется к листу.
И на пустое место ставит слово.»*
Но ОН ушел и все вокруг не ново.
Голубки ж погибают на лету.


* И. Бродский


 ***

 Это та же вода, что несла крестоносцев, купцов, мощи св. Марка, турок, всевозможные грузы, военные и прогулочные суда и, самое главное, отражала тех, кто когда-либо жил, не говорю уже – бывал, в этом городе, всех, кто шел посуху или вброд по его улицам, как ты теперь.***

«А почему же вы туда ездите именно зимой?» – спросил меня однажды мой издатель, сидя в китайском ресторане в Нью-Йорке в окружении своих голубых английских подопечных. «Да, почему? – подхватили они за своим возможным благодетелем. – Как там зимой?» Я подумал было рассказать им об acqua alta; об оттенках серого цвета в окне во время завтрака в отеле, когда вокруг тишина и лица молодоженов, подернутые томной утренней пеленой; о голубях, не пропускающих, в своей дремлющей склонности к архитектуре, ни одного изгиба или карниза местного барокко; об одиноком памятнике Франческо Кверини и двум его лайкам из истрийского камня, похожего, по-моему, цветом на последнее, что он видел, умирая, в конце своего злополучного путешествия на Северный полюс, – бедному Кверини, который слушает теперь шелест вечнозеленых в Жардиньо вместе с Вагнером и Кардуччи; о храбром воробье, примостившемся на вздрагивающем лезвии гондолы на фоне сырой бесконечности, взбаламученной сирокко. Нет, решил я, глядя на их изнеженные, но напряженно внимающие лица; нет, это не пройдет. «Ну, – сказал я, – это как Грета Гарбо в ванне».

Иосиф Бродский


 Е г о г о р о д

Красота в кристалле редком
О Венеции – ЭССЕ.
Сын Земли –свободный, бедный,
И бессмертие в конце.

***

«Набережная неисцелимых»
Он любил тебя с тоской.
Юный, грешный и гонимый
Возвращался к ней зимой.
Детские мечты сплетались,
Спелись, склеились , сбылись.
В зеркалах не отражались,
В прозе вылились , срослись.
С ЭТИМ городом...
Гондолы.
Шик. Дворцы.Кругом вода.
Образ времени.И запах.
Водорослей,
Иногда.
Мерзлых.
Камень и рука.
Ощущение счастья в жесте,
Что б пригоршней из льда,
Радость в Новый ГОД чудесней.
Горизонт – он дарит миг,
Что , идя по глади долго,
Соплеменник мой возник,
В вечность тянет нас безмолвно.
Всплытие времени подчас
Ожидает нас внезапно,
Океан нам скажет внятно,
То, что хочет он от ВАС.

***

«Смерть в Венеции»…увы…
И об этом там мечталось.
Адриатики волхвы,
Предсказали ему старость.
Юному всегда душой,
Лорду Байрону России.
Строчки- Вы его скосили,
Кровью пишется зимой.
А когда ОНИ уходят,
Чудный остров им приют…
Те же волны,
То же море,
Барки, катера снуют.
Даже стыдно пересказом
Прозы Бродского порой
Бренную бумагу мазать,
Бить поэзию ногой.


Я сама в восторге от Венеции…
Но не была там зимой.
И каждый раз, уезжая оттуда , хочется вернуться,
НО мне постоянно не хватает времени.
А эту зимнюю Венецию… я не знала…

"Набережная неисцелимых"- место, куда укладывали в течение столетий умирающих от холеры , чумы и других эпидемий и эссе И. Бродского


***«Набережная Неисцелимых»



***

частная квартира в Риме

 Пленное красное дерево частной квартире в Риме.
Под потолком - пыльный хрустальный остров.
Жалюзи в час заката подобны рыбе,
перепутавшей чешую и остов.
Ставя босую ногу на красный мрамор,
тело делает шаг в будущее - одеться...


Иосиф Бродский


и не для того - чтобы согреться...
а просто продолжить, что так славно начал.
люстру трогать не буду, а просто на пол...
положу зеркало, что в прихожей.
и теперь остов  - на круг похожий,
будет сверкать под ногами, как якорь...
чего и зачем? ведь прекрасен город.
и ждут от меня все изысков чудных.
а писать плохо совсем нетрудно -
лишь бы слов в голове был целый ворох.


***


 Настоящий конец войны - это на тонкой спинке
Венского стула платье одной блондинки.

И. Бродский


Научиться бы так и легко, и просто:
Говорить на русском, рисовать для РОСТА.
Гениален слог , интегралом вычислен,
Написать для друга, чтобы он все вычленил.
Все отдать словам, ярко вскользь поставленным,
Между невских волн волоском оставленным.
Мысль бежит и миг, как абрис от времени.
Не пришла еще смена- поколение.
«На столетнем каштане оплывают тугие свечи,
И чугунный лев скучает по пылкой речи.»*


* И. Бродский