Седла для въезда в их столицу я впрок не заказал

      (Строфы, не входившие изначально в главу
        http://stihi.ru/2024/10/07/3393
          «Зря Бонапарт ругал свою простуду»
            «романа Вдова»)

«Чтоб знал Кутузов, как бывает тесно,
Загнать бы русских в угол между рек,
Где ждать капитуляцию уместно,
Чтоб больше не питал надежду грек,
Коварный византиец на бесчестный
И мне во всех подробностях известный
Свой план – играть за Англию в торги!
Пока что с Александром мы враги,
Но будет он молить меня о мире.
В войне с царём причина только в нём.
Его впрямь византийские враньё,
Коварство и упрямство утомили.
Он, Австрия и Пруссия – втроём
Мечтали: «Бонапарту нос утрём…»

Я в Александре на Олимпе брата
Себе воображал пять лет назад.
На что ещё российский император
С Кутузовым надеются?! На спад
Идёт сопротивленье априори!
Я завтра, всем врагам своим на горе,
Решающим сраженьем навсегда
Покончу с русской армией! Седла
Парадного для въезда в их столицу,
Пусть бывшую, я впрок не заказал.
Но с тем, что есть, я въеду и в Казань,
И в Киев, если дурь в царя вселится
И станет он упрямиться опять
И Францию упрямством оскорблять…

У русских нетрусливы новобранцы,
Но фору кто из них бывалым даст!
Кто рекрутам пред первым боем в ранцы
Подбросит мастерство? Любой контраст
Подсветится огнём войны у пары:
Юнец и ветеран, причём не старый,
При встрече однозначно неравны,
Неважно из какой они страны.
И всё же средний русский новобранец
Меня смог у Смоленска удивить.
Я логики войны теряю нить?
Коль русский рекрут – явно не засранец,
То, если что, судьбу ли мне винить?! –
Стал в мыслях Бонапарт себя дразнить. –

Мой гений не боится вырожденья.
Я русскую отвергну трын-траву, –
За день до генерального сраженья
Всерьёз над планом дерзкого Даву
Раздумывал французский император. –
Даву – хороший тактик и оратор,
Но дерзость    авантюрной    счёл я сам,
Страшась ночного рейда по лесам.
Два корпуса загнать в лесное «море»,
Где конница и пушки не пройдут?!
Ночным чащобным рейдом прямо тут
Располовинишь войско априори!
В итоге: или русские сбегут,
Иль сами нашу армию порвут!

Когда артиллерийские концерты
Начнутся по всей линии атак,
Даву атаковать пошлю я в центре.
А Понятовский на свой риск и страх
Один и лишь с поляками пусть с ночи
Начнёт рейд через лес и, что есть мочи,
Багратиона бьёт во фланг и в тыл.
Хочу, чтобы поляк опередил
В атаке всех как завтрашний застрельщик.
Всё ж девять тысяч в корпусе – не чих
В ночь воробьиный! Мой вечерний штрих
В готовом плане был брутален: «Режь их,
Врагов своих заклятых, ярый пан!
Режь полусонных»! Понятовский пьян

От предвкушенья будущей победы.
Ударит он, за ним – мой Богарне.
А далее Даву, Мюрат. К обеду
Закончим битву. Верю, что враг в ней
Смирится с основным своим разгромом,
Сожмётся, словно поражённый громом,
И вовсе не осмелится со мной
Бодаться дальше всей своей страной.
В отважном генерале Понятовском
Есть всё, чтоб выйти в маршалы, когда
За преданность получит города
Смоленск и Минск, однако неким воском
Оставшись сам навек в моих руках.
Послушность мне нужна во всех углах».
            *             *             *
Казалось, ветром носит запах серный,
Но в дьявола не верил Бонапарт.
Уставши от несносных донесений
(За них не выдают гонцам наград),
Совсем бы Бонапарт свой нос повесил,
Но хуже так при насморке. От версий
Панических, что слали Ней, Мюрат
С утерянных позиций, был бы рад
Он вовсе отмахнуться, но отверстий
Так много Смерть наделала в бойцах,
Что сдулся император и в сердцах
Уже мечтал своих гвардейцев-бестий
В бой кинуть, чтобы русских наказать.
Но надо русский дух, однако, знать…