Умирающая

Пора осенняя в агонии роняла
Клочки увядших запоздалых дней,
Спокойствием вневременья звучала
Бессильная страдалица пред ней,

И в глубь души изранено бросала
Поблекший бархатистый взгляд,
Предсмертной мукой, что витала,
Словно полынно-едкий яд,
Цвет щёк её бесчестно забран,
На стан крошащийся надели саван —
Последний жизненный наряд.

В губах её покойных как пергамент
Искомканы замершие слова,
Проникновенностью прощанье ранит,
Поникла полумёртво голова,

Как ранит острота осунувшихся черт!
О них порезался стенавший дух, и снился
Ему спасенья чудотворный свет,
Что чрез причудливый осколок витражей
Кровавым золотом на пол пролился,

Сквозь осквернявший запах трупных лилий,
Удушливый, вощёный полумрак,
Искал он выход, и в конце
Из неумело насечённых смертью линий
Бескровной маски на иссушенном лице
Улыбка родилась, как лунное свеченье
Последней сладости исполненных надежд;
Средь траурных агатовых одежд
Заложница нашла освобождение.

Без страха в миг зловещий взгляд прикрыла,
Под купол выдыхание взлетело,
Печальным камнем мрамора застыло
В алтарной тени гаснувшее тело,

Сыра земля бесшумна и легка,
Цветами проросла и свет свечей впитала,
Лишь сладкозвучно колокольная река
Ей в душу вечным холодом дышала.