Бабка Еха

(Сказ)

  Когда-то давным-давно в глухих лесах на Сухоне  располагалась  Голубинская пустынь, где жили монахи,  а по соседству в деревнях - крестьяне. Крестьяне и монахи занимались разными промыслами. И рожь растили и лён. И дичь добывали и рыбу. И грибы собирали и ягоды. И в Бога верили и в чёрта. 
В деревне  Ихалица – на живописном высоком берегу реки  стояла большая  деревянная церковь. Летом служба проходила  в летнем большом помещении с иконостасом, а зимой – в зимнем малом  помещении).
В деревне Выставка, что за рекой Сухоной, где впадает река Ихалица – была водяная мельница, куда со всей округи свозили зерно молоть. И она без устали работала почти до ледостава. 
А на Уваровице – жили рыбаки. Стерлядь ловили, стерлядь солили, Стерлядь варили.

  Ходили слухи, что  ниже по течению в лесах  живут  разбойники, что они нападают на людей, грабят и убивают, а потом бесследно исчезают  в дремучих лесах.  Хотя на деревни Голубинской пустыни разбойники не нападали, но по ночам крестьяне боялись выходить на улицу,  а днями работать в одиночку в поле. Разбойники общались между собой на своем языке: свистом или криками хищных птиц. Прокричит порой сова в лесу, а крестьяне думают, что разбойники идут, и закрывают дворы на все запоры и засовы. 

  Всё,  что выходило за рамки человеческого понимания,  крестьяне  воспринимали,  как колдовство, как нечистую силу,  или приписывали явлению - деяние  рук  разбойников. Но не меньше попов и разбойников,  крестьяне побаивались Бабки Ехи. Её старенький дом стоял на отшибе от деревни. А в кладовке и на чердаке висели пучки разных трав, может,  лечебных, а может,  отравы. Сколько ей лет никто не знал, да ещё и забыли:  может сто, а может - двести. Все  считали её колдуньей. Она знала обо всех и всё: кто с кем спит,
и кто что ест. И постоянно всем и всё советовала.
Потеряется у крестьянина корова, к ней идут.
А она:
  - На Стрелице  ищите, жива корова, выйти из Чёртого круга не может.
И находилась корова. А то и порчу наведет  на мужика,  если из семьи бегает к молодухе, или медовуху пьёт безбожно. Захворает мужик,  и своей-то жены уже не надо, и от медовухи нос воротит. И  как-то  в Святочные гадания мужики напугали её,   да так, что она и говорить-то  перестала. И только к лету могла уже произносить  не фразы, а  лишь слово,  или только конец его. А  вскоре она
куда-то  пропала. Поговаривали, что ушла в лес умирать, ведь на церковном  кладбище колдунов не хоронили.
 
А ребята,  бывало, в хорошую безветренную погоду, выйдут на берег реки Сухоны, 
и кричат:
  - Бабка Еха, ты где?
И  она им в  ответ: - Вез-де-е!
А они: - А взойдет ли сегодня  звезда?
Отвечает Бабка Еха: - Да-а!
- Ты открой нам луны секрет?
Отвечает  Бабка Еха: - Н-еет!
И общаются ребята вечерами с ней.

А  как-то у конюха пропали в конюшне хомуты, а может он их домой отнес и забыл об этом,  спросил у  Бабки Ехи: 
  - Скажи, кто украл из конюшни хомуты:
А Бака Еха в ответ ему: - Ты-ы!

И почти каждому она отвечала. Но не всем нравились ее ответы.

  В августе, когда убрали хлеб, и было  тепло, и  служба ещё проходила в летнем помещении храма,  монах зашел в зимнее, чтобы готовить его  к службе, и  услышал странные звуки, будто  кто-то на куполе церкви пилит деревянный крест.
Пал на колени и начал молится.
И даже истово.
Через некоторое время звуки прекратились.
И так повторялось много  раз.
Потом монахи даже поднимались  на купол церкви, но следов пиления не обнаруживали.
И поговаривали крестьяне, то ли это потому происходит, что они грешны, то ли это проделки Бабки Ехи.
Пошли осенние  дожди и эти звуки прекратились.

  А  в сентябре, в период бабьего лета, когда стояла ясная и безветренная погода, женщины, что шли с  вечерами на реку за водой, услышали  какие-то странные звуки, хлюпанье воды и не совсем ясный разговор, и обрывки  громких фраз, хотя по близости никого не было. Напугались они и,  визжа,  бросились  домой,  и кто-то визжал  им в след.
Разбойники ли были это?

  Потом, крестьяне стали  понимать, что это Еха с ними заигрывает,  шутит.
Вечером, порой кто-нибудь выйдет на крыльцо, кашлянет, и  Еха отвечает тому.
Колют крестьяне зимой  в ясную морозную погоду  дрова у дома, и  Еха тоже в лесу
дрова колет, видимо,  печку  топить собирается.
Замычит ли корова у дома, протрубит ли охотничий рог в лугу, прогремит ли гром за рекой, прокричит ли гармошка на гулянье, на все звуки  отвечает  Еха.
Даже  звон колоколов передразнивает...


  Когда я был маленький,  увязался как-то раз  за  бабушкой, которая  шла
на реку полоскать половики,  со  мной был верный  дружок «Гром».
Пес громко лаял, заливался лаем.  За рекой откликался ему другой чей-то пёс.
Я спросил у бабушки:
  - Ба-а, а почему хозяева не перевезут из-за Сухоны свою собаку домой? Она, наверное, голодная, есть хочет, потому и лает.
 Бабушка ответила:
- Нет никакой  собаки за рекой, это Бабка Еха с Громом разговаривает.

И  дома  поведала мне эту историю.
 
И  Бабка Еха и сейчас живет по соседству с нами.