Свиридов - Рубцов вторая запись

Рубцов и Свиридов
Примитив
Над страницами книги "Музыка как судьба"

  Вторая запись о поэзии Рубцова относится к 1978 году:
«Нужен примитив, который донесёт красоту этих слов». Возникает вопрос: каких и чьих слов? Выше Свиридов рассуждает о традиционализме и новаторстве. Кроме них, рассуждает он (скорей заявляет!), нужны талант и другие слагаемые. При этом упоминаются романсы Берга и Гуго Вольфа.
  Уверенно скажем, что вокальное, хоровое искусство признавалось Свиридовым изначальным, передающим сам дух народа, его души. Конечно, он блестяще знал и песенное наследие Гуго Вольфа, знал, думаю, и о его жизни. И вот тут нас потрясает сходство судеб Н. Рубцова и Г. Вольфа. Вольф, как и поэт, был мягким, любящим с близкими ему людьми, а с чужими часто проявлял вспыльчивость, был сумрачным, закрытым. Это очень осложняло жизнь того и другого. Сходно и их бытование. Вольф до конца жизни не имел своего угла. Так, с 1876 по 1879 годы Вольф меняет около двадцати квартир, не имея возможности оплатить расходы. Так же, как поэт, он часто обитает у своих знакомых. Играть на рояле он тоже ходит к друзьям. И только в самом конце жизни он обретает свой угол и рояль. Ему не всегда удаётся поесть. Не хватает денег на марки, чтобы отправить письма родным людям.
  И творческая, внутренняя жизнь их схожа. Вольф и Рубцов были счастливы, когда писали, и по-настоящему несчастны, когда вдохновение покидало их. В письмах Вольфа в годы, когда творческий родник переставал бить, в письмах родным звучит отчаяние: «О том, чтобы сочинять, нет и речи. Бог знает, чем это кончится...».
  «Я давно уже мертвец... Я живу, как глухое и тупое животное...». «Если я не смогу более творить музыку, тогда не надо заботиться обо мне — следует выбросить меня на помойку...». О «торжестве предсмертных мук» в такие периоды жизни говорит и Рубцов.
  Слушая песни Вольфа (их у него более трёхсот), понимаешь, что его наследие было далеко не безразлично Свиридову и – более того – оказало на него влияние.
  Не случайно и то, что вокальную музыку Вольфа он связывает с музыкой любимого им Мусоргского. (А Мусоргский и Рубцов для композитора - воплотители русского духа.) Вольф настолько ценит и глубоко чувствует поэзию, что свои песни прозывает «стихотворениями». Он сливает в своих творениях музыку и слово воедино, одновременно приоткрывая нам в драматургии своих песен «ту сторону слова», неведомые чувственные и настроенческие пласты его, которые приоткрываются нам звуком. Разве слово и музыка не слиты воедино в лирике Рубцова!
  А отсюда свиридовское, странное на первый взгляд, – «примитив». Если музыка и слово слиты воедино, то какая музыка к ним нужна? И нужна ли она вообще.
  Примитив – это определение, прочувствование в глубине поэтического текста этой самой глубинной музыки. Не придумывание её, а духовное, сердечное изъятие!
  Вот почему дальше ему слышится Рубцов, и мы читаем: «Бывают слова изумительной красоты (например, Рубцов) – они сами музыка. Они не нуждаются в музыке, либо для воплощения их в музыке нужен примитив, который донесёт красоту этих слов».
Скажу ещё в заключение, что Гуго Вольфа в 1897 году поразило неизлечимое безумие, он прожил с ним пять страшных, мучительных лет. Его интенсивность работы была поразительной. И она точно следует формуле Рубцова:

О чем писать?
На то не наша воля.

  Феноменальная, нечеловеческая работоспособность сменялась годами апатии, застоя, отчаяния….