Сашка. Продолжение

                9

          Вскоре Сашка познакомился с деревенской молодёжью. Вечерами собиралась она около клуба. Девушки пели песни, их голоса, казалось, слышали небеса и приграничная роща. Потом раздавались хриплые звуки патефона, поставленного на подоконник клуба. Мужская половина покуривала, сидя на брёвнах, и снисходительно разрешала дамам пригласить себя на танго. Не выпуская папироски изо рта,  парни тёрлись  в  такт  музыки о ядрёные тела деревенских дам. Бывал здесь часто Рашид, восемнадцатилетний бугай, отличающийся огромною силой: поднимал плечами коня. Он сыграл плохую службу в судьбе Сашкиной. Однажды  подошёл к нему и спросил:
          - Люську Потенкину знаешь?   
          - Конечно, у её матери злющий самогон.
          - Вот он,- Рашид откинул полу телогрейки и показал Сашке бутыль самогона.
          - Ну и что?
          - Люська намерения на тебя давно имеет. Говорит, замуж за тебя хочет.
          - Смеёшься? Мне шестнадцати нет. Да и зачем мне она? Кстати, тебе какая  печаль заботиться обо мне?
          - Есть печаль. Она говорила, что если приведу тебя, то месяц бесплатно самогоном поить будет. Я  жениться не заставляю. Приди и скажи, что думаешь о ней. Ну, сходи. А её самогонку вместе попьём. Прямо сейчас и иди. Давай для храбрости. –  Он извлёк из  кармана надколотый стакан и налил в него до краёв. 
          Только ради приятелей Сашка, осушив стакан, поплёлся на задание. Шёл и представлял себе её жирную физиономию. Ещё и мать её, слышал, колдунья. Не доходя до Люськиного дома, он трусливо свернул в проулок. Но услышал свист. Оказывается, что  шёл под конвоем парней. Тогда, плюнув с досады, он направился к высокому дому: Потенькины были самые зажиточные татары в деревне. Открыв калитку, он со страхом отскочил: подобно сторожевому псу, к нему приблизился хряк. Хорошая причина отступить. Но дверь избы распахнулась, и к калитке засеменила Люська. У неё глазки, как у борова - заплыли. Вывалившись за калитку, она взяла Сашку за руку, улыбаясь:
          - Щас свинью в сарай загоню и поговорим.      
          - И тут поговорить можно.
          - Ну, уж нет, входи, гостем дорогим будешь. 
          В комнате,  куда  Люська  втолкнула  Сашку,  сидела  старуха – её мать.  С виду, правда, ведьма.
          - Спасибо тебе, что ко мне пришёл, Сашенька, - начала разговор Люська, усадив его на диван.
          - Я давно прийти хотел, - смущённо проговорил он, подумав: « О чём говорить с ней?»
          Вдруг послышался голос гармошки, стукнула  калитка и в дверь ввалилась толпа Сашкиных друзей.
          - Встречайте, встречайте гостей! - весело заголосил Рашид, возглавляющий кампанию.
          - Заходите, угощение всем будет, - без восторга встретила их Люська.
          Был накрыт стол – огурцы в рассоле, капуста квашенная, картошка варенная и, главное, потенькинский крепкий самогон. Началась пьянка. Рашид успел шепнуть Сашке: «Тебя  выручать пришли, да и за должком – ведь обещала поить, если появишься тут».
          Не мог вспомнить Сашка, нахлеставшись самогоном, как оказался он в доме Мурата. Проснулся     утром на лежанке. В голове гудело. Вышел во двор. Мелкий сыпал дождь. Взглянул Сашка по сторонам, и  сильно замутило его. Ему что, судьбой написано пропасть в глуши? А ведь к этому и идёт. За территорией деревни его никто не ждёт, но здесь, рано или  поздно, женят на какой-нибудь Люське, Райке – здесь полно перезрелых татарок. Может, вернуться в Омск? Три месяца прошло, милиция о нём, может быть, забыла. На крыльцо вышел Мурат:
          - Голова болит? Иди, рассолу попей.
          - Голова болит, только рассолом не вылечусь. Не могу я, Мурат, оставаться дольше у вас, потянуло домой. Сейчас и отправлюсь. Дойду до большака, и на  попутках доеду до Омска.
          - Ну, дело твоё. Пойдём,  позавтракаешь.
          Его сытно накормили на дорогу. А ещё дал ему Мурат резиновые сапоги  -  дорога раскисла, и сунул в ладонь тридцать рублей, а кроме того, собрал  харчей. И Сашка отправился в сторону большака, что проходил в нескольких километрах от  татарского села.

                10
   
          Ранним утром город Омск спал – на улицах было безлюдно, окна слились тьмой со стенами. Дорога, что вела к баракам, оказалась прихвачена местами морозцем.  Сашка  постучал в занавешенное окно. Через минуту в окне появилось Нинино лицо и, просияв улыбкой,  скрылось. Открыв дверь, она повела его на кухню.
          - Мам, смотри – Саша приехал! - не удержалась, чтобы не разбудить мать.
          - Здравствуй, беглец. Боже, в резиновых сапогах! Наверно, ноги замёрзли!  Скорее  разувайся! - заахала мать Нины.
          - Нет, пойду к своим. Заглянул на минутку. Нина, не проводишь?
          Не спеша шли, обнявшись.
          - Я поняла, почему ты зашёл, - сказала  Нина.-  Узнать  хочешь, ищет ли милиция тебя?
          - Ну, скажи. Но и тебя очень хотел увидеть.
          - Ты в розыске... Этот больше не приходил. Да и ничего у него нет страшного – только поцарапал.
          Прощаясь, она крепко поцеловала его в губы:
          - Если сможешь, приходи, я ждать буду.
          Пройдя мимо спортзала, он толкнул знакомую дверь. Услышал разговор бабушки  и  Анны. Старая Агафья, увидев Сашку, заохала:
          - Горемычный, родненький, кровинка моя! - обняла внука и заплакала.
          Сашка стал кашлять. Анна, всхлипывая, заставила сесть его на табуретку и стянула с ног резиновые сапоги. Вскоре он пил чай, сунув промёрзшие ноги в таз с горячей водой. Но не успел допить, как открылась дверь, и через порог шагнул участковый:
          - Явился! Давно ждём. Обувайся, тварь, а не то босиком поведу!
          И, портянки не дав Сашке накрутить, вытолкнул за дверь:
          - Двигай! А вы тут не охайте, - повернулся к Анне с бабкой. – Уже три месяца есть санкция на арест. Ещё и вас потяну за укрывательство.
          Уже в коридоре он щёлкнул наручником,  прицепив  свою  руку  к  Сашкиной.  Было безлюдно. Шли медленно. Участковый улыбался.
          - Чему, Шилкин, радуешься? - не выдержал молчания Сашка. - Рад,  что  невинного  человека сцапал? Все мусора одинаковы.
          - Невиновный? А нож? Ты человека чуть не зарезал, - шикнул участковый.
          - Так я защищался. И нож детский, пугал просто.
          Шилкин, покосившись по сторонам, прекратил разговор увесистой оплеухой, у Сашки упала с головы кепка.
          - Изверг! – крикнула пожилая бабка. - Ты  чего, сукин сын, лупишь мальчика. Сегодня пожалуюсь прокурору!
          Участковый  негромко выругался и, пнув кепку, потащил Сашку быстрей. А того начал бить озноб от холода: ноги в резиновых сапогах окончательно окоченели.  «Поганый  мент  - не дал мне портянки одеть», - зло подумал.
          - Слышишь, дядя Серёга, жалею, что дочь твою не отжарил в сарае, сама хорошо укладывалась, - сказал он. - Не отжарил потому, что уважал тебя. А теперь вижу, надо было.
          Шилкин надулся и дёрнул за наручник, но на большее всё же не решился: проходили мимо трамвайной остановки, где стояла толпа.
          - Надо было, - продолжил издеваться Сашка. - Хотя чёрт с ней, и без меня её трое драли в теплушке, на стройке. Проститутка.
          Шилкин побагровел и чуть не оторвал Сашке руку, дёрнув за наручник. Они как раз подходили к отделению милиции.