Она ромашковая грудь

идёт страда на кромке октября
в её глазах тоска и безнадёга
забыты вдруг Испания и йога
ей осень как мучительный обряд
как тряская на кладбище дорога
когда всё опостылело подряд
и жизнь как недописанная прога

поля грустны в лесу безмолвный день
стоит сырой природой околдован
и солнце не вылазит за плетень
суровых туч и воздуха густого
она молчит. достала хренотень
ей плакать и молиться тоже лень
и с матерью скандал вновь уготован

мать как страна – речиста и груба
и этот мир проклятый ненавидит
всегда на взводе в пламенной обиде
на нищете младенческой волшба
на карантине вечности в ковиде
она молчит как старая вербА
как мытарь на церковной панихиде

свежИ отавы пАрится земля
на лужах тень вчерашнего похмелья
бидончик с пивом с дымом конопля
глухая осень гром из подземелья
в оранжевом саду тоска Емелья
щемящие прозвоны ковыля
и зависти непрошенной каменья

она сама ромашковая грудь
к погосту неизбывная дорога
на окуня зубастая острога
она твоя забористая суть
забытая газета у порога
ужасная слепая недотрога
и мести нерастраченная круть...