Заблуждения

Своих идей не оставляю,
Я всё своё ношу с собой.
Всю жизнь от этого теряю,
Мне это стоит головой.

Проходясь по аллеям,
Зеваючи,
Размечтаюсь совсем,
Упаду.
Брошу взгляд я с земли на шагающих,
Потянусь к ним руками в бреду.

"А что? Быть может, стану знаменитым?"
Подумал, отряхнувшись, я.
"Возвышусь – памятник гранитный,
Тщеславно.
Впрочем, Бог судья".

Среди народа я непопулярен,
Прохожие не узнают.
Коллеги говорят "вульгарен",
За своего не признают.

Они-то больше получают,
А я – пять лет в одном пальто.
Меня, однако ж, удивляет,
Как тут у них всё так хитро;.

Работа их –
Одна и та же.
Какой здесь быть и быть на век:
Смотрю, и с каждым годом гаже.
Так может только человек.

Присяду около фасада,
Тревожно жёлтых, щуплых стен,
Прогнётся под спиной ограда –
Ей тоже дайте перемен!

Подушка мне холодная земля,
В асфальт я упираюсь каблуками
(Уж здорово я их подмял,
Как может и акула мять зубами).

Закуриваю молча на углу,
Спросив огня,
По случаю, у дамы.
Она как сон мой наяву,
Теплеет, как объятья мамы.

Я не стерпел, заговорил с ней тут же,
О том, что я по существу поэт.
Она ответила: "поэт мне очень нужен,
Хочу услышать ваш совет".

И всей фигуркой, маленькой, кудрявой,
Она горела объяснить:
"Я, знаете, не только всё за славой,
Мне для сестры бы надо сочинить..."

Сестры её был день рожденья.
(Я за такое не берусь,
Однако сделал исключенье:
Для бодрости своей возьмусь).

Мы обменялись номерами,
Я обещался позвонить.
И был готов в нарядной раме
Ей тот заказ преподносить.

Засев за дело, тут же вспомнил,
За что "любим" среди коллег.
Чрез пару взглядов стало больно –
Я хуже всех лямых калек.

И тут в конец всё до меня дошло:
Во мне, проклятом душегубе,
Всё творческое умерло;.