Шагирт. Глава 7. Буйская осень

        «Время протекло, как вода меж пальцев и не заметил! - старец Иоанн с радостным удивлением разглядывал незнакомую, набирающую осенние краски местность с густыми лесами и редкими полянами,  лесистыми возвышенностями, оврагами и буераками. - Да…, воля и красота силы всем придают!»
Как только вышли со двора, почувствовал дрожь Гнедого под ним, мускулистое тело которого вдруг напряглось; конь зафыркал, возбуждённо замотал хвостом и головой, выдёргивая уздечку из рук.
Произнёс негромко:
-Радуйся дружок, если радость пришла! Нечасто она нас посещает!
Всадники вереницей спустились к буйскому броду, который оказался неглубоким, с лёгкостью миновали его и вскоре вышли на берег небольшой речушки.
-Вот, отче, Альняшка течёт. По ней вверх подниматься будем, а потом налево пойдём к вотякам Шагыртским, а с ними рядом и земли русским даны. Хваткие мужики. Давно у них не был: как привёл, так и не был. Но, слышал, что много новых людей пришло, - рассказывая, Гондыр придержал коня и, обернувшись, продолжил,- мол, русские уже и избы зачали и много леса навалили и ошкурили для просушки. А к зимовке норы земляные готовят. Рассказывают, много гарей зажгли!–отвернулся, поёрзал на подстилке и пятками толкнул коня в бока,- Но-о-о, милай!
И тридцати шагов не прошли, как снова повернулся, не вытерпев тишины:
-Отче, как мы и говорили, ты пока на гарях побудешь, а я по вотякам в Шагырте и Гожане пробегусь, поспрашиваю о новых русских…. Ежели кому встречались где, то скажут….
-Хорошо, - старец задумался, окунувшись в лесную, солнечную и тёплую благодать; говорить не хотелось. «Красивые места, вольные: земли много пустопорожней. Каков простор для добрых людей и для нашей отцовской веры! Не скоро сюда царица руки дотянет!».
         Почувствовал взгляд Гондыра и, поняв, что он ждёт от него определённого разговора, спросил:
-А, пошто ты Алексея Филиппыча есаулом зовёшь?
-Дак, его Дыдык называет есаулом и старый Гондыр звал. И мы все так зовём.
-Вот ведь как бывает: служил батюшке – императору год, а на всю жизнь есаулом остался!
Замолчал, расслабился, вслушиваясь в шорох травы и земли под копытами, в скрип сбруи, но нетерпеливый звонкий голос оторвал:
-Отче Иоанн, а тятя нам мало что рассказывал…. Ты мне расскажешь?
-Как-нибудь расскажу Алексей, дорога у нас длинная.
       А Гондыру всё время хотелось поспрашивать священника о Боге, Исусе Христе, о вере, ещё раз услышать о своём новом имени - Георгий, которое получил во время крещения, но он мялся, не знал с чего начать.
Лес отступил от тропы и всадники оказались рядом со старцем.
-Отче, мне вот кажется, что моя иконка нагрудная так и выворачивается наружу. Боюсь, потеряю…. Я могу её снять и за пазухой носить?
         Старец заулыбался, поняв, что он не готов ещё всем показывать иконку и заявлять о своём крещение и о новом православном имени: «Как же наивен этот смелый человек! Воистину в сильном теле робкая душа живёт!».
-Конечно. На груди достаточно одного нательного крестика. Ты же видел, как Галина иконку свою в красный угол поставила? А то, что гайтан тебе короткий, это не беда. Главное, чтобы  память короткой не оказалась. Крещеный человек должен вести христианскую жизнь: молиться и гордиться своей православной верой, соблюдать заповеди, поститься, бороться с грехами и каяться, исправлять свои пороки и недостатки, встречаться со священниками. А тебе ещё и крестных деток надо учить, и не только словом, но и личным примером. Ты, вот говорил, что кумышку любишь и пиваешь её…. А ведь это грех большой.  Но ещё больший грех, когда обещаешь, а не выполняешь своё обещание. Помни, что после крещения у тебя началась новая жизнь – жизнь православного христианина. У тебя теперь новое православное имя и Бог и Исус Христос и все святые после крещения знают тебя, как Георгия и ты в молитве к ним обращайся под этим именем. Бери пример со своей сестры, которая сразу же зваться стала не Дыдык, а Галиной.
-Не привык я к новому имени, отче,-замялся,-но буду стараться.
И попросил:
-Расскажи, отче, ещё о Георгии…
И старец, уже в который раз, начал рассказ о святом Георгии Победоносце, о его жизни и гибели, а Гондыр с детским любопытством и замиранием слушал его.
Они долго ещё продолжали свою своеобразную беседу, в которой Гондыр-Георгий слушал и внимал священника и только изредка задавал вопросы. Алексей же прислушивался к разговору и каждое пойманное слово воспринимал своим горячим молодым сердцем.
После небольшого привала неторопливо двинулись дальше, пересекли  ручеёк и круто взяли влево от берега Альяшки; кони сразу почувствовали подъём, напряглись, и разговор оборвался сам собой.
Алексей тихо, ни к кому не обращаясь, произнёс:
-Вот здесь недалеко у черемиса Тымбая, на Холодном Ключе, мы тятю и нашли.
-Да, Алексей, молодец, запомнил. Уже вниз пойдём, - Гондыр соскочил с коня и, ведя его за узду, похлопал по шее, - отдыхай родной! Хорошо ветерком обдувает! Скоро на месте будем.
Подъём закончился, местами начался пологий спуск, и они оказались на краю обрыва широкой и холмистой речной долины, посреди которой, извилистой тёмной лентой угадывалось русло реки. Потянуло сначала дымом и, по мере спуска, густым запахом лесной гари. А вскоре с открытой возвышенности всадники увидели на противоположной стороне дымящие, с редкими яркими очагами чёрные полосы палов, рассекающие пёстрый массив леса вниз по склону до расчищенной полосы, которая не пускала огонь к берегам реки.
      Тропа повела вниз склона, деревья стеной скрыли обзор окрестностей и только дым и гарь досаждали людям и коням. Неожиданно упёрлись в старый брод и Алексей, опередив старца и дядю, первым преодолел водное препятствие, показав им направление движения.
      Старец Иоанн направил коня в воду и ослабил поводья; Гнедой самостоятельно перешёл реку и остановился рядом с Алексеем, который уже соскочил с коня и, открыв рот, указывал взмахом на берег, с которого они переправились:
-Отче, смотри….
Старец обернулся, рука невольно сотворила крестное знамение:
-Господи Праведный, всё в руках Твоих! Какое чудо! Неопалимая купина!
     Чуть выше брода, под лучами послеобеденного солнца горел ярким пламенем куст калины. Священноинок ещё раз трижды перекрестился и начал рассказать о чуде, произошедшем в давние времена в пустыне у горы Синайской со старым пастухом Моисеем.
-Так вот, дети мои,-продолжил старец Иоанн,-когда на глазах Моисея загорел пламенем колючий куст, но при этом оставался целым и невредимым: не было ни дыма, ни пепла, то он начал внимательно разглядывать его и услышал из середины куста голос, которым заговорил сам Господь Бог….
После небольшой паузы продолжил:
-Моисей был приёмным сыном египетского фараона, от которого сбежал в пустыню из-за убийства надсмотрщика. Потом женился на дочери священника и пас овец своего тестя. Но Бог на людей всегда имеет свои виды. Дак вот, Господь избрал Моисея для того, что бы тот вывел евреев из Египта. Он сказал Моисею: «Я есмь Сущий» и для того, чтобы  Моисей поверил в себя, а евреи поверили в Моисея, Бог показал несколько чудесных знамений, а его брата – Аарона, наделил красноречием. И они вывели народ из земли Египетской. А потом Бог оставил на земле нам своего сына - Исуса Христа….
Задумался и добавил:
-И у нас всё получится – много народа старой веры приведём сюда! Спаси Господи!
Только вышли из леса, а от крайней избы навстречу им, улыбаясь и разведя руки для объятий, вступил худощавый и стройный, молодой вотяк:
-О, Гондыр! Алексей!
Внимательно осмотрел старца и, кивнув ему, спросил друзей:
-А,с кем вы ныне?
-Это отец Иоанн… к русским мужикам ведём…, - Гондыр взмахом показал на старца.
-А меня Шагыр зовут, -повернул голову к священноиноку, - заходите в избу, отдохните с дороги, а после и поведу….
-Спаси Христос, Шагыр! Следующий раз обязательно зайду. А сейчас не терпится с товарищами давними повидаться, пока не потемнело,- вздохнул, закашлялся, - смотри, как дымом да гарью вдоль реки тянет. - И обратившись на восток, перекрестился, - Слава Богу, в начало добрались!
Заглянул в глаза Шагыру:
-Не успели мы устать, мало прошли. Сейчас веди….
Чуть больше версты по натоптанной тропе кони преодолели быстро; Гондыр и Шагыр оживлённо разговаривали, временами переходя на родной язык и вовлекая в беседу Алексея, а старец задумчиво молчал, всматриваясь в окрестные места.
Вскоре путники вышли на опушку и замерли, любуясь широкой поймой реки с зелёно-жёлтыми островками кустарника и камыша; справа, вдали, у склона долины с небольшими уступами, виднелась удлинённая расчищенная площадка с ошкуренными стволами деревьев, которые белели на рыжей земле.  На площадке дымилось несколько костров, были видны шалаши; изредка передвигались люди.
Тропа повела вниз к реке, и всадники целиком охватили взглядом покатый лесной склон долины с дымящимися огненными ранами,  ясно услышали частый перестук топоров, повизгивание пил и людские голоса; ветерок по долине донёс до них запах пищи с костров.
-Во время мы поспели к православным…. Повечеряем вместе! – отец Иоанн одобряюще посмотрел на Алексея:
-Приморился  вьюноша?
-Не, отче, мы с дядяй и больше ходим…. Кажись, увидели, повернулись к нам…. О, там и отроки есть! – Алексей нетерпеливо застучал пятками по брюху лошади и пустил её быстрым шагом:- Но-о!
Навстречу им заспешили двое, которые встретив Алексея, остановились около его коня, поджидая остальных гостей.
-Меня Демидкой зовут, а он - Макарка, - произнёс белоголовый отрок, ростом и сложением под стать Алексею, - вы куда идёте?
-А ты вотяк будешь? - вступил в разговор Макарка. - Что-то раньше не видели тебя. Из гурта всех знаем. Пришлый?
-С Буя я, Алексеем кличут. Православный я, - торопливо спрыгнул с лошади и за гайтан поднял крестик. - Отца Иоанна ведём к вам.
Увидев священника в чёрной рясе и с большим крестом на груди, отроки  удивлённо склонили голову и нескладно, перебивая друг друга, пробубнили:
-Здорово живёшь!
Отец Иоанн внимательно рассмотрел встречавших юнцов, отметил худобу и отроков и коней: «Да, тяжело достаётся новое место, изработались и люди и кони, в одной поре ходят».
- И вам доброго здоровья вьюноши….
Поклоном попрощался с провожатыми Гондырем и Шагыром:
-Спаси Христос вас за помощь! Через день приходите за нами…. А ты, Алексей со мной останься!
И обратился к отрокам:
-Кто вы, назовите себя…
Они смущённо замялись, не зная как ответить.
- Кто тятя твой и сколь годков тебе? - спросил старшего отрока.
- Демидка я, 12 лет уже, а тятю все Максимом Осиповичем величают,- помолчал. - Полонянкины мы, старой отцовской веры будем.
-О, как! Знавал я в давности Максима Осиповича. Ведите вьюноши нас.
Только дошли до площадки, как гулко, словно от ударов дятла по сухому стволу дерева, зазвучало било, оповещая об окончании работы и созывая. Это один из отроков ловко стучал колотушкой по подвешенной над землёй широкой и толстой, сухой берёзовой доске длинной в сажень, выбивая ритмичные звуки. Лес как-то сразу притих: смолкли бойкие перестуки топоров, а на площадку по одному и группами стали выходить люди.
Старцу Иоанну от Алексея Филипповича было известно о переселенцах и, тем не менее, разговаривая с бабами и отроками, он пытался уточнить, кто же из возможных знакомых встретится ему здесь, но присутствующие отнекивались: «скоро всех увидишь отче». И время пришло: площадка наполнилась серыми от длительного и тяжёлого повседневного труда мужиками, бабами и отроками, зашумела голосами, зашуршала травой и листвой под ногами. Стоя в стороне старец, выискивая глазами, увидел, как одна из женщин подошла к коренастому, с седой бородой мужику, только что шагнувшего с опушки и что-то зашептала на ухо; угадав в нём старшего, не утерпел и вышел к костру:
-Савелий, ты ли это?
Мужик обернувшись, внимательно всматривался в старца:
-По голосу знаком ты мне отче, а вот по виду не определю….
-Иваном Финогеновичем я звался когда-то, а уж лет двадцать как в постриге… Священноиноком Иоанном с Иргиза называют меня.
-Погоди, погоди…. Как же, как же…, -и позвал, - Максим, Яков!- Но никто не откликнулся ему.- Не вернулись ещё видать, на дальней гари сегодня,- он внимательно присматривался к старцу. - Да я, Савелий Никитич из Килиных буду. А ты откуда сейчас едёшь?
-А я, Савелий Никитич, с Иргиза и с Камбарки к вам иду. У есаула побывал. Вон и сын его, Алексей со мной. Распорядись-ка, помолимся вместе прежде, чем вечерять станем.
Из леса вышли Максим и Яков, удивлённо посмотрели на священника и готовившихся к молитве мужиков, баб и отроков:
-Не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь,- Максим толкнул Якова плечом,- кажись наш поп, староверский. Как нашёл и откуда пришёл? - Встали рядом по обе стороны от Савелия и отдались молитве.
        Улучив время, Савелий, склонив голову, шепнул мужикам:
-Вестник императорский, Иван Финогенович…. Помните?  От есаула… Священноиноком стал…. С Иргиза….
Закончив молитву и благословив присутствующих, священноинок шагнул, а они подались к нему.
-Вот какая встреча! Максимка…, Яшка… Вам же тогда лет по двадцать было…,- старец Иоанн радостно обхватил стоящих рядом крепких  мужиков за плечи. – Савелюшка….
      До глубокой ночи проговорили у костра переселенцы со старцем, а полная Луна освещала им окрестности и напоминала об окончании осени и скором приходе зимы.
Чуть свет, а все уже на ногах. В преддверии наступающего праздника Рождества  Пресвятой Богородицы день начали в радостном ожидании: отец Иоанн объявил о вечерней службе, предложил исповедоваться и причаститься, в связи с чем, на заутрок все съели по сухарику, запили водой и отправились на работы. Савелий Никитич, как основной из припущенников, остался со старцем, показывал ему и окрестности, и выполненные, и незавершённые, и предстоящие работы:
-Отче, ты уж не обессудь: надо бы и отказаться сегодня от хлопот да готовиться к Рождеству Пресвятой Богородицы, но невозможно: день год кормит! Вон уж ночью как холодит…. Сам сегодня в шалаше прочувствовал! А надо брёвна ещё на одну землянку скатать сюда. Нас здесь больше пяти десятков человек будет вместе с бабами, девицами да вьюношами. Кто семьями, а кто и сам по себе. Вон, Максим Осипович вдвоём с сыном Демидкой ломаются: его Федосья на сносях в Немешаево осталась с малыми сынами Иваном да Фирстом. А брат Якова Кузьмича, Фёдор, совсем один. Часть мужиков с моим братом Степаном за зерном на лошадях отправилась. Мясо, рыба есть. Вон, смотри, вялим под крышей, кой-чё заготовили, - махнул рукой в сторону амбара, - опять же копёнки для лошадей сложили…. А вон, рядом, и хлев уже стоит.  Эх - ма! Нам бы успеть дела по житью - зимовке до Покрова Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии доделать! Пойдём, я тебе покажу….
Спустились в одну из землянок.
- Ого, саженей четыре - пять будет, - старец Иоанн перекрестился, - надо бы осветить новое жилище….
Обхлопал ладонью стены сруба, присел на лавку, погладил полати:
-Истопка хороша, - взглядом повёл дальше от печи по земляному полу, покрытому мелкими ветками хвойника, вздохнул полной грудью: - Молодцы!
-Стараемся, отче. Как Господь учит нас: делать любое дело прилежно и с душой, - Савелий отозвался на похвалу, - приятно слышать от тебя доброе слово. - И продолжил: - Смотри, какое бревно, а запах какой! Мы на житьё только живое дерево берём, с душой. А все стволы бездушные, сучкастые…, одним словом – непригодные, под амбары, сараи да хлева используем. Много уже заготовили да перекатали лагами на площадки сохнуть. Зимой вывезем лошадями да и зачнём избы ставить…. Свой починок - Русский Шагырт.
      Следующий день пролетел одним мгновением, и не заметили, как вечерять сели, благо выдался солнечным и тёплым.
       Хлопоты праздничной службы, исповеди и Причастия нелегко дались старцу Иоанну; он занедужил, но не подал вида, а закончив дневные дела, провалился в беспокойный сон с одной  молитвенной просьбой: «Господи, поддержи меня, дай силы исполнить задуманное!»