Роднее родных

 

   Выйдя на пенсию, Иван купил домик в деревне. В городе у него была квартира, но после смерти жены он долго в ней находиться не мог: здесь всё напоминало о Лиде, и одиночество снедало его. Жена для Ивана оставалась единственной и неповторимой женщиной. Она ждала его из Армии в семьдесят втором году и встречала из Афганистана в восемьдесят восьмом, и не обращала внимания на то, что на его некогда красивом лице появились два безобразных шрама. Её не стало восемь лет назад.
   Ивану нравилась размеренная деревенская жизнь: охота, рыбалка, грибы, ягоды. В деревне народ приветлив и доброжелателен, кроме одной его соседки Валентины. Частенько он слышал, как она называла его чужаком. Мол нелюдимый какой-то приехал в наши края. Всё молчит, молчит, но улыбается даже тогда, когда идёт по деревне один. Видно с головой не дружит. Чего мол ждать от такого соседа. Но муж Валентины Захар наоборот видел в Иване человека особенного, правильного. В начале-то он приглядывался к нему. Да, сосед всегда улыбается, при встрече поклон делает, не пьёт горькую без дела, не участвует в грязных разговорах. Помогает Петровне, у которой дети за тридевять земель живут: дрова ей расколол и выкопал картошку, и денег не попросил. А каждую субботу уезжает в город и возвращается в воскресенье с последним автобусом. И ещё он приметил, что Иван с рыбалки никогда не приходит без улова. Захар сам рыбак и знает, что бывают дни, когда рыба ну никак не клюёт.  А у Ивана всегда клевала! Как-то Захар, увидев, что сосед поставил удочки у крыльца понял, что тот пойдёт сейчас на речку, решил зайти к нему да навязаться в компаньоны. Может какой секрет от него и узнает по ловле рыбы. Постучался в дверь и тихонько вошёл. В сенях хозяина не было, и он приоткрыл дверь в жилую часть дома. Иван стоял на коленях в углу перед иконами и молился. Захар попятился назад и пяткой сапога ударил по пустому ведру. Оно задребезжало. Иван низко поклонился пред образами и вышел на звон. Сосед был уже на улице, а при виде Ивана смущённо произнёс:
 – Вань, я извиняюсь, что отвлёк тебя. Да я спросить хотел, ты на рыбалку сейчас пойдёшь? – Иван одобрительно кивнул головой: – Да –.
– Моей компанией не побрезгуешь? – Тот улыбнулся и ответил:
 – Ну, как я могу брезговать человеком? А река и рыба в ней для всех дана. Пойдём, Захар –. Они сидели на берегу, и сосед осмелился задать вопрос: – Это ты у нас оказывается в Бога веруешь? – Иван с улыбкой смотрел то на небо, то на воду и говорил: – Да как же не веровать, когда Он есть. И видит нас Бог, и слышит, и помогает в жизни –.
 - А вот скажи мне, Иван, почему ты всегда улыбаешься? Ты вроде как здоров или может болен? –
-Иван тепло и радушно ответил: – Так ведь хорошо с Богом-то, вот и радуется душа! –.
 – И давно ты веруешь? –
У Ивана качнулся и утонул поплавок. Он стремительно дёрнул удочку и вытащил серебристого карася. Нанизал на крючок червя и, закинув в реку удочку, приступил к рассказу:
 –Да не так-то и давно, лет как двадцать пять, с афганской войны. Собрали нас тогда в Марьиной Горке, это в Белоруссии, и отправили в Афганистан в город Асадабад. Я воевал в пятнадцатой отдельной бригаде в 334 спецотряде. Мы блокировали караванные пути с оружием на большом приграничном участке у афгано-пакистанской границы и частично афгано-иранской. Много ребят тогда наших полегло в этих местах.  Однажды спецотряд отправили на задание в одно из ущелий провинции Кунар. А она отличалась высокогорьем и тем, что практически все караванные маршруты проходили по цепи укреплённых районов моджахедов. Моим командиром был Александр Макаров. Дали нам трёх проводников, но один из них минут через двадцать пропал. А это был дурной знак: вскоре с гор раздались выстрелы. Словно из-под земли со всех сторон появились моджахеды. Их было так много, что мы оказались в западне. Видя нашу безысходность, командир Александр Макаров что-то громко закричал, поднимая руки к небу, а потом закрыл лицо руками. И в туже минуту все мы узрели Серафима Саровского. Нас было сорок девять человек. Нет, в тот момент мы ещё не знали, кто это. Мы увидели, что старец идёт над землёй и показывает нам рукой следовать за ним. Он двигался по воздуху, не касаясь ногами камней, а мы спешили за ним. Когда же оказались в безопасном месте, старец остановился, повернулся к нам лицом, с улыбкой перекрестил всех и исчез. Очевидно, что духи нас не видели, да они вообще не поняли куда могло исчезнуть столько вооружённых людей одновременно. Вероятно, глаза их были сокрыты и им не дано было видеть уход русских. Моджахеды с ненавистью стреляли по камням. После этого спасения многие бойцы спецотряда уверовали в Единого Триединого Бога, а среди нас были и мусульмане. На нашей военной базе Александр рассказал, что это был старец преподобный Серафим Саровский. Дома у его мамы был образок святого, и она всегда просила у Христа – спасения души, а у Серафима Саровского – молитвенной помощи. В ту трудную минуту наш командир воззвал к Нему – Иван обратил глаза свои к небу – и к Серафиму Саровскому, переживая о всех нас –.
Иван замолчал, а Захар, ошарашенный услышанным, наспех перекрестился и взволнованно сказал:
 – Пробрало меня, Иван, до дрожи, ох и пробрало от рассказа твоего -. Помолчав и подумав с печальной горечью произнёс: – Вот жена моя вроде и крестится иногда дома, но злословит всех подряд. Для каждого у неё на языке своя кликуха. Один у неё дурак, другой – скотина, третий – гад и т.д. –. Захар безнадёжно махнул рукой.  – И лишь она одна, в её понимании, праведница. Глядя на неё в Бога невозможно поверить, если только в сатану. А ты, Иван, совсем другой –.
Улов рыбы в тот день был солидный, но Иван часть отдал Петровне.
   Однажды осенним дождливым утром Иван приехал в город и выйдя из автобуса направился через гаражи к храму, в который ходил последние лет пятнадцать. Мимо гаражей было короче. Около мусорного контейнера увидел лежащего мужчину, у которого из-под куртки текла кровь. Человек был без сознания. Он срочно вызвал скорую. Первой приехала милиция. Ивана опросили, записали паспортные данные и отпустили.  Но он поехал с потерпевшим в больницу. Мужчине требовалась кровь первой группы. Её уже везли из районного банка, но врачи переживали, что будет поздно. Иван подошёл к медсестре и сказал, что у него тоже первая группа. Взяли на пробу. Кровь подошла и по группе, и по резус-фактору и незнакомцу перелили от Ивана четыреста грамм. Через неделю в субботу он зашёл узнать, жив ли тот человек, которому он помог. И его обрадовали, что потихоньку поправляется, но до выздоровления ещё далеко. Привели в палату и больному представили его спасителя. Ивану показалось, что он где-то видел этого взрослого парня, но не вспомнил. А имя Василий ему ни о чём не говорило. В воскресенье Иван вновь зашёл к нему с пакетом фруктов.
   В понедельник под утро во сне как наяву Иван увидел Василия. Почему-то тот был в огороде Валентины и Захара с лопатой в руках. Иван сразу проснулся и сел на кровати. Да, года три назад по весне очень похожий молодой человек копал у них в огороде землю. Неужели это он? Если он, то они ведь и не знают, что их, вероятно, сын в больнице. Но надо поинтересоваться у Захара.
   Утро выдалось солнечным. После молитвы в душе Ивана легко и свободно. Он позавтракал и вышел на улицу. Захар курил у калитки и посматривал то в одну сторону деревни, то в другую. Иван подошёл к нему и поздоровавшись спросил: – Какие планы на сегодня? –
 – Да всё по хозяйству, как обычно –.
Мимо проходили внуки Земцовых в школу. Иван с теплом смотрел на них и говорил:   – Вот и мои внуки тоже ходят в школу. Они во Владивостоке у меня живут. Дочь моя вышла замуж и уехала в такую даль. Редко я теперь с ними вижусь –. А потом вдруг спросил Захара:
 – А у вас с Валентиной есть ли дети, внуки? –
Захар кашлянул, огляделся по сторонам и зашептал:
 – У меня нет. Бездетный я оказался. А у Валентины сын Василий. Но он здесь уже как три года не появлялся. За длинным рублём на север подался и от него ни слуха, ни духа нет. Мы с Валентиной сошлись, когда ему было почти двадцать. Она одна его растила. Выучился он на часовщика, а завод-то наш разорили. Остался без работы. То там поработает, то сям. По России-то, говорят, тысячи заводов и фабрик ныне перестали существовать. Вот он и поехал на север лес рубить. Деньги обещали немалые –.
Иван вспомнил свой сон. Подумал и решил рассказать Захару о Василии, которого нашёл. Рассказал и Захар оживился, мол поехали с тобой, покажешь мне его, а то ведь выпишут из больницы и всё. А Валентине решили пока ничего не говорить. Может это вовсе и не он.
   И вот они зашли в палату. Василий сидел на кровати и смотрел в окно. Но когда он повернул голову, Захар сразу радостно крикнул: – Васька! Да где же ты пропадал? Мать-то извелась вся в ожидании. Никакой весточки от тебя нет три года –. Он подошёл и по-отцовски его обнял. Говорили они с полчаса. Оказалось, порезали Василия из-за денег. Вытащили кошелёк, документы не тронули. Но основная часть денег была на вокзале в камере хранения в вещах, а теперь, вероятно, на привокзальном общем складе.
   Вернувшись домой, Захар рассказал Валентине, что сын её в больнице, теперь уже поправляется после ножевого ранения. Мол через недельку другую его выпишут. Она обнимала и благодарила мужа, за то, что он его нашёл. Но Захар ответил, что нашёл его не он, а сосед Иван. И чтобы она никогда более не смела обзывать его чужаком. Ведь Иван оказался роднее родных, а кровь его теперь течёт в её сыне. Потом Захар подошёл к иконе Богородицы со Христом, перекрестился, проговорив внутри себя благодарение Богу и поклонился, чем очень удивил Валентину.