котина осень

«Кошка-то неплохая, только болеть достала!» —
 жалуется отец мне.
  «Крепкой привозишь вроде,
сдашь — поживём спокойно, может, дня два в начале,
 клиники к дню седьмому кругом опять обходим».

Я не пойму, в чём дело.
С кошкой живем без бедствий, если командируют — к «дедам», они не против.
Мне не давала повод, но собирали средства, всю проверял — всё чисто.
 «Что ж ты подводишь, Котя?

Корм по заветам — с мяском, выпуска никакого — мало ли что подхватишь, ты же из беспризорных — но что сейчас, что в детстве вывод врачей: здорова,
 с этаким-то здоровьем в космос, мол, не зазорно».

Котя — в изящном «фраке», интеллигент подвальный — будто бы не упрёки слушая, а оркестр, к маме на грудь ложиться топает тут же в спальню — что, мол, примчался, дурень, резко сорвался с места?

Ладно — уехал, планы выполнил по работе,
 Котю забрал, вернувшись, снова прошли осмотры: всё, говорят, нормально, чуть напряжён животик, но не критично — в целом ей хорошо да бодро.

Лет ещё пять минуло — езжу путём подобным.
 Котя в гостях упрямо спит на груди у мамы (дома — лежанки, стулья. Видно, я неудобный!),
 нет-нет, да приболеет образом тем же самым.

;;;;;;;;;;;;;;;***

Будто вчера случилось, помню — стоял ноябрь.

 Был заграничный выезд — сделки, суды, партнёры —

пишет отец «вернись», мне, «к завтрашнему хотя бы», пишет: «похоже, Коти с нами не станет скоро».

Всё отменяю к чёрту, переношу куда-то, мчусь первым рейсом к дому — ужас, что не успею —
к счастью, в бюро судьбы нам тоже сдвигают даты:
 Котя жива к приезду, но на глазах слабеет.

Капельницы, таблетки — пробовали. Без толку.
  Рак, говорят.
  Но странный, даже для рака быстрый.
Думаю — как прошляпил? Если б заметил только…
;Нет, скажет врач: «неделя вот до такого — выстрел:

пулю рукой не схватишь, нет и бронежилетов».
 В Котином жёлтом взгляде — ни одного упрёка, будто бы благодарность с хитрым почти отсветом, только вот в чём схитрила жертва судьбы жестокой?

Мы вчетвером решили Котю зазря не мучить — даже в Корее друг мой, доктор, развел руками —

утром на ручках наших Котя ушла в мир лучший.

 А вот к полудню сердце стало шалить у мамы.

Тут мы тянуть не стали — стресс, видно, так бушует;
 маму повез —
 как Котю —
 всё осмотреть, что можно.

Странно, но разглядели опухоль небольшую, а что ещё страннее — случай не неотложный.

Наоборот тут вышло, как объяснил онколог:
 старый очаг, лет шесть уж, если б такой в ней ожил,
то до конца полгода…
только процесс встал колом,
 так что пролечат быстро, даже за месяц, может.

Выйдя из кабинета, мама вдруг разревелась и говорит мне: «Коля, едем к могилке Коти».
Я ей в ответ «так срочно?» голосом ошалелым,
 не было объяснений — плачет, её колотит.

Молча прибыв на место — кладбище для животных, мы отыскали Котин скромный участок с камнем.
Там-то призналась мама, тяжко и неохотно:
 «Хоть иногда болело, боли гнала она мне,

вечно на грудь ложилась, сгонишь — придет обратно, то-то сама хирела, то тошнота, то вялость…»

Поздно, но наконец-то стало нам всё понятно:
 мамина хворь по капле
 в Котеньке оставалась.

;;;;;;;;;;;;;;***

В мамином доме праздник — гости что пчёлы в улье: дали её приюту статус официальный.
Назван он «Мои Коти», сотня в нём кошек с улиц, пара у мамы дома, прочим снят дом специально.

Я, несомненно, спонсор, только вот в сердце стужа — так и не взял питомцев после той самой Коти.

Мало ли что хитрюги в теле моём обнаружат,

  мало ли что,
  хитрюги,
  вы себе заберёте.