Подборка для ЦД

*
1.  ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ВЕК
*
Двадцать первый век
взъерошенный - на весах -
сгусток боли - то в клеточку, то в полоску,
жупел атомного облака в небесах -
апокАлипсиса отголоски…

Воем зверя
мысли тычутся, мордами рыб,
пустошью, рептилоидами безврЕменья.
Кажется, - время само себя умертвит…
Пирамида Хеопса страхом
беременна.

Вся планета –
палата хосписа.
Прозревая, люди начинают подозревать -
будущее - документ без подписи…

Прошлое хочется - в клочья
рвать….
*
*
*
2. СОПРАНО МИГА
*
Здесь до сих пор не тает снег,
здесь Григ звучит - сопрано мига,
здесь время замедляет бег.
Ты здесь совсем не человек,
ты – не прочитанная книга.

Огни – подранки темноты.
Святыни - гулкие пустОты.
Стеклянные цветы, мосты.
Здесь мысли сыты и чисты.
Здесь непригоден прошлый опыт.

На каждый шорох – смена тем.
Вальсируя, - поят от жажды
таинственности знаковых систем,
где каждая - и фетиш, и тотем.
Ответ не повторяют дважды.

Стань слухом. Слушай и молчи.
Неявное появится быть может,
( возможно, - это будут не ключи. )
погаснет разом пламенем свечи
и больше никогда не потревожит.
*
*
*
3. ТО НЕ РАЙСКАЯ ПТИЦА ЩЕБЕЧЕТ
*
То не райская птица щебечет,
не родник серебристый журчит
и не ангел небесный лепечет,
и - не крылья обретшие плечи -
это - пряная сладость горчит.

Плачь зовущий ушедшую юность,
зов дразнящий пустую кровать,
плачь звезды, золотистая лунность,
сон идиллии или безумность,
помоги нам себя расковать.

Соло лебеди - па несмеяны
дрожь небес разбудила во мгле,
отрезвила певца и смутьяна,
вознесла до небес истукана
и пригнула ко грешной земле.

Бог - вращающий время по кругу,
имя шепчущий вслух по слогам.
Маг, - целующий бёдра подруги,-
соло ветра и парус упругий,
втайне гимны поющий богам.

Идол мой, - откровение страсти,
идеал, - мы с тобой зеркала.
Появись, устремись, постарайся,
каждым бликом во мне разрастайся
каждым нежным изгибом крыла.
*
*
*
4. МОСКВА ВЕЧЕРНЯЯ
*
Закат. Малиновые розы крыш
безгрешны в тишине заката.
Оптически-невинный розыгрыш.
Москва, о чем сейчас ты говоришь,
меняясь по цветам агата,

сама себе и профилю луны
торчащему в державных шпилях.
Они и без того удивлены
сияющему полю глубины
и позолоте плавных линий

на сумеречных кронах тополей,
на красном камне стен кремлёвских.
Магически багровый мавзолей
контраста ждёт и липы зеленей
становятся, - с налётом лоска.

Лучи косые лижут каждый миг
и город словно околдован.
Он - марево вечернее, двойник
себе - и поводырь, и проводник
и явь, и сон, и торт медовый.

Москва! Восторг вскипает сам собой.
Семь вечера и бьют куранты!
Луна-колдунья, стала молодой,
качая невесомой головой,-
о, чудо! - встала на пуанты...
*
*
*
5. НЕ РВИ РОМАШЕК НА ЛУГУ
*
Блестящий луч макушку дня / щекочет желтым колокольчиком,
Сосна, папаху наклоня, / качает веточкой игольчатой.

Как сладок поцелуй шмеля / фиалке ярко - фиолетовой!
Румяный день, услышь меня / и дай тепла и долголетия!

Полуденная тишина / берёзовыми перелесками
Плывёт, плывёт - отрешена - / блуждает, как улыбка детская.

Куда мне деться? Я застал / тот миг безмерно-удивительный
Когда земная красота / играет солнечными нитями,

Когда незримая печать / непостижимого величия
Несёт великую печаль / и радость песнопенья птичьего.

Где кроткий трепет мотылька, / где пёстрый хоровод ромашковый,
Где чей-то зов издалека, / где облака бегут барашками.

И где, заблудшего, меня, / врачует день, пропахший травами,
И где не хочется менять / того, что время не поправило.
*
*
*
6. MEMENTO MORI
*
Мрачный морок. Бледная луна в дыму.
Мысли чёрные, как черви роют норы.
Лунный ореол себе и никому
мантру пустоты поёт: *Memento mori.

Мера платы стала до боли ясна.
Крики-стоны ворона стали привычны
Душно. Ойкумена земная тесна.
Вот когда понимаешь, - что боль первична.

Тихо здесь. Долгожданный вечный покой.
Всё безумие по инерции мчится.
Есть покой только. Жизни нет - никакой.
Быть спокойным надо заново учиться.

Страх сменяется ясностью, ясность - яд, -
болью памяти - злой и щемяще-лютой,
коконом Вечности - с головы до пят.

Помни, - есть Ничто и Нигде Абсолюта.   

*
Memento mori , sed memento vivere - Помни о смерти, но не забывай жить.
*
*
*
7. ЗОДЧЕМУ
*
Для тебя сам Господь опускает нить, -
золотую, тонкую, с голубых небес
и никто не в силах её отклонить, -
ни губительница идеи, - Лилит,
ни флюиды тела. -
Сам строптивый бес

обесцелить не мог все твои пути,
ибо столь невиданной новизны объём,
узнавая ангела суть, во плоти,
сам готов за себя похвалой платить,
он готов воплощаться, но всегда – вдвоём.

Зодчий, зорче смотри! - золотая нить,
а на ней качается золотой отвес, -
это сердце зодчего... и не изменить,
не сменить имена, так вокруг звенит
реквизит знаменитый, - и с тобой, и без.

Вечно слово «дерзни», - постоянный зуд ! -
Где она, гармония? - режет воздух нить,
«изуми себя сам!» - небеса зовут,
зов пространства, идей... а себя – забудь! -
Ты мечтал пожизненно красоту дразнить.
*
*
*
8. СЕЛЁДКА. 1918. ПЕТРОВ-ВОДКИН К. С.
*
Почти вселенная на плоскости холста, -
кумач помятый - скатерть-драпировка,
селёдка ржавая – подобие креста
мерещится или ремень винтовки...

Голодный взгляд ползёт, как раненый солдат,
скользит бездумно по диагонали, -
съестное! Как тебе обманчиво польстят, -
Еда! –
хватай,
беги, чтоб не догнали...

Беги от тифа и убожества войны, -
бомбёжек и кровавого безумья,
от слёз и крови – нет ни в чём твоей вины
и правды нет: она всегда беззуба...

Объём картофелины – их всего-то две,
цвет сизоватый, как у мертвых пятки,
матросикам бы принести её,
братве,
да, наплевать! – Они до спирта падки,

Архипелагом золотистым в синеве
ультрамариновой, бумажной глуби,
промасленной, в своём смертельном сне,
селёдка возлежит, как бы на блюде...

Ты наважденье это сразу оборви,
краюха хлеба – памятник достатку,
война гражданская и церковь на крови
и всё на скатерти, в кровавых складках.
*
*
*
9. ВОТ-ВОТ И БУДУТ ПАДАТЬ В ЗИМУ ЛИСТЬЯ
*
Проходит август. Судорога лета.
Стал явственнее звёздный шорох, -
самоубийство звёзд от фиолета
неба... и блеск луны на шторах...

Грехи сомнений, чёрные вначале, -
светлеют в божьей благодати.
Остался лёгкий-лёгкий флёр печали.
Бог Август, - милости податель,

задумчив, мистика идеалиста
навряд-ли летом излечима.
Вот-вот и будут в зиму падать листья,
смущая следствия причиной...
*
*
*
10. Я ПОКИНУТ
*
Я покинут. Я плачу навзрыд.
Я кричу и давлюсь пустотой и слезами.
Это разум во мне говорит -
«Ты - один». Первый раз мне такое сказали.

Где ты, мама! И бабушка... Где?
Так нельзя уходить, это несправедливо!
Мне обидно! Мне страшно везде.
Даже воздух - и тот сиротливый!

Всё чужое и я здесь один.
Я так мал. Во дворе только синее небо
Цепенеет... да кроны рябин
И злорадное солнце сверкает, а мне бы

Маму...  но - только пустошь и высь.
Двор - отверстием кажется, небо - воронкой...

Где ты, Господи? Мне отзовись,
Да уйми эту цепкую память ребёнка.
*
*
*
11. ШЕРШЕ ЛЯ ФПМ ШЕРШЕ
*
Осень. Слякоть. Туфли прохудились.
Пушкинская грусть сосёт глаза.
Знаю, - всем однажды приходилось
видеть, как тускнеет бирюза.

Заморозки будут нынче люты,
так прогноз погоды обещал.
Кстати, - знатокам, - у Абсолюта
был Завет, но, - бают, - обветшал.

Тешусь лишь надеждой на благое,
вопреки невидимой парше.
Впрочем, - на недельку - в Бологое, -
по-го-щу! Шерше ля фам, шерше.

Прежде - починю свои штиблеты,
чтоб наладить искреннею связь.
Поздно начал. Улетело лето.

Дева - встретит.
Молвит: Здра-вствуй, князь !
*
*
*
12. ВАН ГОГ. ПШЕНИЧНОЕ ПОЛЕ С ВОРОНАМИ
*
Солнце пахнет зеленью абсента
обмороком цедры апельсина.
Блики солнца слишком импульсивны, -
каждый - ангел, демон, бог секунды.
Сам! Ему не надо ассистента.
Он - посол от солнца и не скудный
у него багаж – харизма бога.
Ухо бритвы - логика Винсента, -
золото подсолнуха - Ван Гогу.

Пёстрым спектром краски на холстине,
буйство цвета - виноградник Арля.
Плата дорогая - кровью марли
солнце пахнет, пальцами блудницы. -
Вновь абсент и снова апельсины -
сон психиатрической больницы.
*Тридцать семь – не так уж это много…

Поле, вороны, пшеница - опустили
кисти в небо - подводить итоги…
*
*
37 лет - время земного пребывания Ван Гога.
*
*
13. ДЫХАНИЕ ЛЮБВИ
*
"...в каждом твоем признании
идолы языка..." Елена Талленика
*
Прошепчи мне,
скажи многократно это
положи ладони на плечи,
вылечи лучами, пусть будут они горячи,
радужные - лучи глаз твоих, -
пусть они властвуют
нескончаемым эхом.

Для двоих - расстояние - не помеха -
махаоны счастья в ночи,
плавность взмаха.
 
Звёздный дождь или млечный плач -
ленточка, волос, нить -
клятвы голосом человеческим
вечности говорит.

Ибисом Египта
плачет нежность моя
мегаполисы бисером осыпают, соблазном,
мумия ожившая, мой любовный ожог, -   
подари мне туфельку-сапожок
я на всё согласна.

Занавес ресниц
рай рисует, саванну...

Ирис Сириуса на ветру,
отзовись! -

Где ты,
мой желанный ?
*
*
*
14. ПУШКИН ВАМ ВОПРЕКИ ЛЮБИМ
*
Вы, – транжиры великого русского, -
овны-флюгеры, жертвы мейнстрима!
Плесенью подёрнуты, болотной ряской…
сленгом набиты, измазаны гримом.

Время Пушкина безбрежно, могуче.
Слово Пушкина не знает предела.
Ваша участь – печальна - стать тамагочи, -
отмирающей частью живого тела.

Вам - кольцо в ухо. - Зачем вам Пушкин? -
Шуточку-стёб да серьгу в ноздри,
петушиный ирокез на макушку…
Что поделать, если мозги-гвозди.

Вам вопреки, - медиум, - кот учёный
ходит по цепи, колдует, бает
и мурлычет, рифмами увлечённый…
Духа русского – мало не бывает.

То сама Яга Баба бредёт по дороге
а за ней, виляя, летит ступа,
то колдун в небе, а то - ямщика дроги
или Кащей сморит на тебя глупо.

Или, сам Сальери с бокалом яда,
Моцарт перед смертью за фортепьяно…
Или, вдруг, - царевна мёртвая при наряде
или сам поэт, – слегка пьяный, -

гладит вещего кота. Горят свечи.
Чистый лист. Перо. Чернила. Вишня.
Камелёк… И кажется вечным
Пушкин…

…. Господи !!  Пускай он пишет! ….

Словно не было смерти. Пули Дантеса
Словно Гончарова – его Муза –
сама поэтесса.
*
*
*
15. НАД СХВАТКОЙ
*
*
я смертен, - быть как автору, над схваткой, -
не выйдет, - не хочу и не могу, -
события сгибаются в дугу
и рвутся в клочья, до последней складки, -
свечами поминальными горят, -
лихое время губит свой наряд, -
когда скорбит пространство изумруда, -
сверкает месть, - сиреневый рубин,
сжигая зло, творит ультрамарин, -
шипел король: "... не пей вино, Гертруда!" -
но королева кубок пьёт до дна,
она прозрела и теперь одна, -
спасая сына, пьёт вино из кубка, -
восторжествует правда или смерть? -
добро и зло ничем нельзя стереть -
в борьбе за власть - хорош и яд и юбка, -
война! - и целый мир лежит в крови! -
попробуй эту волю разорви, -

попробуй жизни силу, соль - на вкус,
могилу вспомни, череп, - «бедный Йорик!»
устал от суеты и от риторик, -
но нет его, а жизнь - такой искус! -
она смеётся, плачет или мямлит, -
но толку - нет! не так ли, Гамлет?