сирены

я говорил, подкидывая больше дров
в языки монолога, ибо где разводят свет
уже сидят. журчит железо слов,
а голосов не слышно. глупость, бред
— пытаться тень согнать со стен! абсурд,
пастух и посох, пламя, тучный гурт.

я смотрел, как люди, строят солнце,
дивно, бойкой радуге, в той игре стекла!
и толку; сказ, баян, огни, оконце
отразят грошовый ужас каждого дня.
иди до дрожи, сними ладонь с моей груди,
(так наше морзе повторят дожди).

я слушал, оглядывая свой затылок,
угловатое плечо, за коим я стою спиной
к другим и остальным. обмылок!
небо, облако, (сады шумят листвой),
— листвой уводят осень красным в холод.
ясенем ветвится и пушится город.

но взгляни — вид города неузнаваем!
эта ночь, что без конца, и эта ночь потом,
улыбка над тобой. мы прозреваем,
и зевая, нарекаем при грядущем сном,
и будто бы рекурсия, это шутка для творца,
его история меж смысла и смычка.

а я писал о себе, как пишут о чужих;
и жульничая словом, (точно об искомых,
то в самом процессе), чтоб затих
в зануде зритель. (средь знакомых,
общих и пустых, плющом обвитый крест,
что без удара месяц в благовест).

теперь, тебя так мало в этом мире;
и теперь, так рано в мире. утром не поют,
им тоже не достало, чтобы шире
— оглядеть, запечатлеть далёкий юг
и только вечное вчера, (но помнить точно,
фантик формы, всуе то побочно).

все вокруг лишь зомби, ведь я знал,
доселе, всё про всех, (и в кость оделось,
то не правда, но как я прорицал,
похоже на неё, так прошлое отпелось,
— оказалось эхом); так побеждает новояз,
так в сумме меньше остаётся нас.

и я хочу, хоть иногда внимать живой,
и настоящей речи. ты говоришь, но звук,
лишь звук колышет воздух. пой,
— стучи, (переходя на крик всех мук),
всех драм дешёвый пластик взмах праще,
где дальше ничего, ничего вообще.

2020 / 2024